И — она была из рабовладельцев, то есть представительницей наиболее отвратительного мне класса власть имущих после всего, что я испытал в далекой Зеникке, и в более недавние времена в Магдаге.
Наша посудина — мулдави с рейковым парусом — без приключений доплыла до города Хаппапат, с его портом, арсеналом и крепостью, где мы и передали госпожу Пульвию на-Упалион в объятия родных. Те немедленно раскудахтались над ней и ребенком и умчали их в свой дворец.
Когда же их стражники, светловолосые проконцы в железных кольчугах, какие носят на всем побережье внутреннего моря, и с длинными мечами (разумеется, не укороченными ни на дюйм), препроводили нас в местный эргастул — загон для рабов — я ничуть этому не удивился.
Похоже, такое обращение со стороны рабовладельцев — неотъемлемая часть их природы, одинаково ненавистной и мне и Сегу.
Мы не стали терять времени даром и дали тягу. Наделав шуму и проломив по пути несколько черепов, мы прихватили пару бурдюков вина, а также зажаренный копченый окорок вуска, необыкновенно вкусный, и кое-как добрались до порта. Рыбацкая мулдави, захваченная нами для спасения госпожи Пульвии, её ребенка и Кафландера, все ещё покачивалась на волнах, привязанная на том самом месте, где мы её оставили. В ней, как я знал, имелся полный анкерок пресной воды. Мы побросали в лодку наши скромные пожитки, оборвали фалинь — весьма вызывающий жест — и отчалили в море. Прежде чем изрядно помятые стражники успели собраться с рассеянными под ударами наших кулаков мыслями, мы подняли рейковый парус и заскользили, вспенивая волны, на закат солнц.
— Итак, Дрей Прескот, — обратился ко мне Сег, — что теперь?
Я с искренней симпатией посмотрел на этого взбалмошного человека с худощавым загорелым лицом, глядевшего на меня проницательным и все же бесшабашным взглядом. Он оказался достойным товарищем по оружию. Внезапно мне вспомнились прежние боевые товарищи, и ностальгическая горечь на миг перехватила горло. Я ведь по сути своей одиночка, одинец. Удержусь я на ногах или упаду, зависит только от моих собственных качеств, и я не люблю быть кому-либо обязанным. Есть у меня такой недостаток. Я вспомнил Ната и Золту, моих товарищей по веслу, двух мошенников, неспособных пройти мимо выпивки и женщин. Вспомнил, как Нат откидывался на спинку стула и осушал полную кружку, а затем, вытерев блестящие губы предплечьем, рыгал и говорил: «Матерь Зинзу благословенная! Именно это мне и требовалось!», и как Золта, смеясь, усаживал себе на колени самую хорошенькую девушку в трактире. А также подумал о Зорге из Фельтераза, ещё одном собрате по веслу, и о принце Вардене Ванеке, равно как и о Глоаге с Хэпом Лодером.
Отдыхая от работы на веслах, я с пробуждающимся пониманием разглядывал Сега Сегуторио — как вы поймете, я не могу подробно останавливаться на этом моменте — вспоминал товарищей, и — и — помните, по меркам Крегена я был тогда ещё очень молод, — гадал, как такое могло случиться: этот Сег Сегуторио сидит на банке, весело поглядывает на меня и говорит самым прозаическим тоном: «Ну, Дрей Прескот, и что теперь?»
Эти воспоминания о товарищах на меня подействовали, да и устал я признаться, и меня тогда охватывало гнетущее ощущение поражения. Для вас будет простительно сделать на основе всего услышанного до сих пор вывод, что Креген — по сути дела мужской мир. Несмотря на огромную власть в руках женщин вроде принцессы Натемы Кидонес, принцессы Сушинг и прочих высокородных дам — в этот список, думаю, можно включить и госпожу Пульвию на-Упалион, только что спасенную нами и доставленную родне в целости и сохранности — вы вполне можете подумать, что на Крегене господствует мужской принцип и там все решают сила, мускулы и умение драться.
И будете, конечно же, неправы.
Предаваясь этим мрачным раздумьям и воспоминаниям о старых товарищах, я тем не менее ни на миг не забывал о двойственности моей судьбы на Крегене под солнцами Скорпиона.
Какие бы там планы не строили на мой счет Звездные Владыки, взявшись использовать меня в качестве своего аварийщика, я не забывал и о собственных целях. Прежде всего, я найду свою возлюбленную — Делию Синегорскую. А после этого отправлюсь путешествовать по миру, и найду дорогу в Афразою, Город Савантов, Качельный Город — ибо там, как я полагал, меня ждет рай. Меня по прежнему радовало, что эти простые и первобытные чувства и устремления не омрачает жажда мщения.
Мы уплывали все дальше по водам внутреннего моря и Сег всецело предоставил управление мулдави мне. Его это похоже вполне устраивало. Как он со смехом выразился:
— Мы, эртиры, горцы. Море для нас вовсе не второй дом.
Вокруг нас тихо дышала ночь. Море оставалось спокойным и чуть заметно покачивало лодочку. Над нами сверкали звезды. А ветер тянул лишь на зефир.
Я посмотрел в ночное небо. За годы жизни на Крегене я научился великолепно ориентироваться по звездам. Ночь за ночью я изучал звездное небо с палубы свифтера, когда мы неожиданно для всех отправлялись в набеги на магнатов Магдага — или любого из городов северного побережья, где поклонялись божеству зеленого солнца. Этими ночными набегами я зачастую повергал в шок не только врагов, но и свой экипаж: по их представлениям, выходить в море следовало только днем, а по ночам отдыхать в безопасном месте на берегу.
Я правил на запад.
Мне было необходимо как можно скорее вернуться в Магдаг. Оттуда, ещё до начала восстания, я отправил там вэллийца Вомануса обратно на его родной остров, где ему предстояло передать сообщение для Делии, а затем вернуться за мной. Он вернется — я был в этом почти уверен. Однако стоит Воманусу сейчас высадиться в Магдаге, и его ждет немедленная смерть — ведь он приходится другом самому страшному преступнику, пуру Дрею Прескоту из Стромбора, крозару, исчадию ада, смертельному врагу Магдага.
Мы только что выровняли курс на запад, когда внезапно налетевший порыв ветра сильно наклонил мулдави. Вода вспенилась и начала перехлестывать с подветренной стороны через планшир. Так продолжалось пока я не дал лодке чуть увалить под ветер. Я нахмурился. Тем временем ветер сменил направление и усилился. Звезды теперь целыми скоплениями пропадали в стремительно сгущающихся тучах. Небо расколол яркий огненный зигзаг. Когда гром докатился до нас, от его грохота заложило уши, и в ту же секунду на нас с оглушительным шумом обрушился ливень. В течение нескольких мгновений мы промокли насквозь, волосы у нас слиплись и спутались. Сег бросился вычерпывать воду. Ветер дул прямо с запада.
Я все понял.
Этот шторм был наглядным подтверждением моих страхов. Звездные Владыки не позволят мне вернуться в Магдаг. И он к тому же укрепил мои подозрения насчет судьбы восстания. Вероятно после того как меня окончательно выдернули из того боя, когда моя фаланга рабов в выкрашенных желтым черепах вусков ринулась разорвать в клочья облаченных в кольчуги магнатов Магдага, битва закончилась отнюдь не в нашу пользу. Возможно, я изрядно превысил свои полномочия, превратив невольников и рабочих «нахаловки» в силу, которая реально могла уничтожить власть магнатов? Возможно, Звездные Владыки не хотели, чтобы магнатов Магдага сокрушили и изгнали? Может быть, по их планам зароненному мной семени полагалось пребывать какое-то время в спячке, подспудно собирать силы, тлеть подобно огню под пеплом — до тех пор, пока не наступит какой-то назначенный Звездными Владыками в составленных для Крегена планах срок, и дух, воспламененный моими делами и речами Пророка, не вспыхнет с новой яростью. Я не знал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
