вы, товарищ лейтенант. Бандеровцы могут возвратиться, увидят следы…
— Резонно, — похвалил Бутурлак.
— Вы — ко мне, — позвал сержанта Филипп.
— Но ведь… — засомневался тот, — нас семеро…
— Я пойду впереди, — предложил Андрей. Покачал босой ногой: — Такой след никого не насторожит.
Иванов сломал ветку, осмотрелся вокруг, замел следы. Легко вскочил на Вороного.
— Поехали! И пусть все будет хорошо.
Солнце высоко поднялось над лесом, рыба клевала плохо, но Гришка упорствовал, бросал и бросал блесну, надеясь, что вытянет хотя бы подлещика. Здесь рыба брала всегда, сегодня же как отрезало. Это сердило. Хотел похвастаться перед Андреем. Все же братец убежал вчера в ночное с Демчуками, нашел себе компанию, такие же голодранцы, как и он сам. Вон чего-то с утра оба крутятся на берегу.
Он понял, что улова сегодня не будет. Тяжелая лодка шла медленно, наконец раздвинула носом камыши и ткнулась в песок.
Гришка вытянул весла, положил аккуратно вдоль бортов, выскочил на берег. Сдвинул соломенную шляпу на затылок, прищурился, подставил солнечным лучам веснушчатое лицо. Постоял немного. Хорошо жить, на свете, когда греет утреннее солнце и можно ничего не делать.
Если бы еще не задачки!
Мать опять будет сердиться, что не решил ни одной. Ну, поругается и перестанет, ему не впервой.
Гришка поплелся к рыбацкой хижине Демчуков, возле которой торчала из камышей голова одного из братьев.
Гришка понял, что это Сергейка, — ветерок ерошил черный чуб.
— Ого-го, Сергей! — позвал. — Иди-ка сюда!
Тот повернулся недовольно, приложил палец к губам, требуя тишины.
— Что там у тебя? — не успокаивался Гришка.
Сергейка задвигался. Вдруг послышалось хлопанье крыльев — молодая утка выскочила чуть ли не из-под ног Сергея, поднялась над камышами и сразу же тяжело упала, прячась в них.
— Эх, ты! — возбужденно закричал Гришка. — Палкой нужно было ее, здесь без палки ходить нельзя!
Сергейка выбрался из камышей. Стоял и смотрел исподлобья, и в выпуклых глазах его Гришка заметил страх. Но может быть, это только показалось ему?
— Пошли купаться, — предложил Гришка. — Рыба не берет, ну и бес с ней.
— Жара, — солидно объяснил Сергейка, — вот и не берет.
— А где Филипп?
Мальчик оглянулся, и Гришка опять заметил в его глазах тревогу.
— Домой побежал.
— Вы почему здесь с утра крутитесь?
— Отец сеть велел починить. — Сергейка кивнул в сторону растянутой на подставках рыбацкой сети.
— А-а… нудная работа. Так пойдешь купаться?
— Не хочу.
Вдруг Гришка прищурил хитро глаза, кивнул на руку, которую Сергейка заложил за спину.
— Что там у тебя?
Он заглянул пареньку за спину: держит сжатый кулак, а что в нем?
Гришка сделал вид, что все это ему ни к чему. Разделся, оставшись в синих сатиновых плавках с завязками сбоку. Такие плавки были в селе только у него — мальчишки купались голяком.
Он пошел к озеру. Камыши отступали здесь от берега, покрытого белым песком, вода была чистая, прозрачная, прогрелась на мели еще с утра; зайдешь немного глубже и видишь, как снуют у ног большие озерные раки. Купаться здесь — одно наслаждение. Но Гришка не вошел в воду. Любопытство мучило его.
— Иди сюда! — позвал он Сергейку, но тот не двинулся с места. — А ты знаешь, что у меня есть? Гранаты. Сегодня будем с Андреем глушить рыбу! Вечером поедем на лодке к сосновому берегу.
Сергейка облизал языком пересохшие губы, выжал из себя жалобно:
— Сегодня мы с Филиппом не сможем.
— Почему не сможете?
— Да отец велел… — Мальчик замялся. — Что-то там у них по хозяйству…
— Не бреши! По глазам вижу… — Гришка вдруг прытко подскочил к Сергейке, схватил его за руку, вывернул. — Ну, показывай, что у тебя?
— Не трогай! — Мальчик дернулся, но Гришка держал крепко. — Вот Филипп вернется, он тебе задаст!
— Мы твоего Филиппа — одной левой! — Гришка начал выкручивать Сергейкину руку.
— Пусти!
Вдруг Гришка закричал и выпустил мальчишку.
— Ты кусаться? — догнал Сергейку, который отскочил к камышам, подставил ногу, толкнул, навалился всем телом, выкрутил руку и наконец разжал все пальцы.
Сергейка лежал, уткнувшись в песок, и плакал.
Гришка держал красную звезду с серпом и молотом — такие звезды носили советские солдаты на пилотках и фуражках, он сам видел их, когда красные войска отступали с боями через Острожаны, даже сорвал одну с фуражки убитого командира. Хранил несколько дней, пока отец не увидел, выругал его и, отобрав, выбросил в мусор.
А здесь — блестящая красная звездочка…
— Где взял? — спросил он грозно.
— В лесу нашел. — Сергейка смотрел испуганно.
— Врешь! — схватил малого за ухо, прижал затылком к земле. — Скажи правду, где взял?
Сергейка захныкал:
— Пусти, больно ведь…
Вдруг Гришка увидел в глазах Сергейки торжество. Не успел удивиться, как что-то тяжелое и горячее навалилось на него, стиснуло шею.
Гришка закричал тонко, жалобно, потому что, казалось, пришла его последняя минута.
Филипп налетел, словно коршун, бросил узелок с продуктами, который прихватил из дома, упал на Гришку с разгону, схватил за чуб и ткнул лицом в мокрый песок.
— У-у, гад, на маленьких нападать! Ешь землю, ешь, вот тебе!
Гришка был сильнее Филиппа — быстро выкрутился и сделал попытку подмять его под себя. Но Сергейка потянул его за ногу, а Филипп навалился опять. Гришка понял, что с двумя ему не справиться, и сразу стал канючить:
— Пустите меня, двое на одного, не честно!
— А на маленького — это честно? — Филипп еще раз ткнул его носом в песок. — Ну-ка, просись!
— Простите… я не хотел…
— Так-то… — Филипп отпустил Гришку, тот быстро отскочил в сторону, пригрозил кулаком:
— Я вас, гадов, по одному поймаю! Голытьба проклятая!
— Ах ты ж и свинья! — удивился Филипп.
— Вот дядьке Кириллу скажу, кто красные звезды прячет. Вместе со своим отцом на дубу будете качаться!
Филипп посмотрел на Сергейку, который стоял насупившись, и, вспомнив, что раненый советский ефрейтор подарил мальчику звезды с пилотки, сообразил, что ссориться с Гришкой нельзя.
Махнул рукой, сказал примирительно:
— Когда-то и у тебя такую видели.
— То у меня, а то у вас…
Филипп поднял кусок сухого ила, швырнул в Гришку. Тот отскочил, погрозил кулаком, побежал
