в село. Вдруг остановился, постоял немного, оглядываясь по сторонам, и пошел, низко пригнувшись к земле, будто что-то искал.
Филипп слышал, как виновато дышит за спиной брат, но ничего не сказал, молча стал подбирать огурцы, высыпавшиеся из узелка.
— Я ему не показывал, — сказал Сергейка. — Он налетел и разжал пальцы.
— К хижине не подходил?
— Что ему там делать? А ведь дали мы ему! — Сергейке явно хотелось перевести разговор на другое. — Больше с нами не будет задираться!
Филипп поднял с травы полбуханки хлеба, строго предупредил младшего:
— Я взял из кладовой, и мать не видела. Если будет спрашивать, молчи.
— Дай, я отнесу, — протянул руку за хлебом Сергейка.
— Звезду спрячь в хижине.
— Наученный уже.
— Спроси, может быть, нужно чего…
Филипп осмотрелся, нет ли кого поблизости, и, сняв незапертый замок, пропустил Сергейку внутрь.
Тетка Анна не отлучалась ни на минуту, и Андрей никак не мог пролезть в кладовую.
Наконец, выглянув в окно, тетка увидела, что свинья подобралась к грядкам, она схватила палку и, громко ругаясь, побежала в огород.
Андрей юркнул в открытые двери кладовки, схватил кусок сала, подпрыгнул, сорвал кольцо копченой колбасы, все засунул за пазуху, осторожно выглянул из дверей и быстро пошел к веранде. Там нос к носу столкнулся с Гришкой.
Гришка возбужденно дышал, — видно, его что-то очень взволновало. Сразу спросил:
— В ночное оба Демчука с тобой ездили?
Андрей сложил руки на груди так, чтобы хоть немного прикрыть свою ношу под рубашкой.
— Ну, оба… А что?
— И ничего не произошло?
У Андрея похолодело внутри. И все же нашел силы ответить равнодушно:
— Ничего. А что?
— Понимаешь… — Гришка придвинулся, горячо задышал в ухо: — Что-то у них не то… Кто-то там в хижине… В их рыбацкой…
Наверно, Андрей побледнел, но, к счастью, Гришка ничего не заметил.
— Откуда знаешь? — как можно равнодушнее спросил Андрей.
Гришка рассказал о своей драке с братьями.
— Иду домой, — продолжал он, — вдруг вижу — хижина на замке. Никогда такого не было. Филипп с собой узелок притащил. Когда швырнул я его, узелок развязался — полхлеба выпало, огурцы рассыпались. Зачем хлеб, спрашивается?
— На обед, как зачем?
— Овва, на обед! Так им мать полхлебины и даст! На прошлой неделе у отца полпуда муки занимали — до урожая, понял?
— Может быть, стащил где? — предположил Андрей. Это было нехорошо — говорить такое о Филиппе, но ничего другое на ум не пришло.
— Где стащишь? Разве что у нас… Да кладовая на замке, ключ у матери.
Андрей чувствовал, как сало прилипает к потному животу.
— А-а… — сказал так, будто только что вспомнил. — Они пса привели, нашли где-то приблудного, наверно, его в хижину и заперли.
— И огурцы для пса?
— Ну-у, если голодный, и огурцы будет жрать. У хромой Текли сучка окурки глотала. Ей-богу, сам видел. Филипп сказал — пес большой. Хвастался: мол, выучу — никто к нам не подступится!
— Пойдем посмотрим!
— Сейчас не могу, надо за травой для коров ехать.
— Слушай… — В голосе Гришки появились льстивые нотки. — Если пес действительно хороший, скажи Филиппу, чтобы продал мне. Я ему две противотанковые гранаты дам. Мне свой пес во как нужен!
— Пес — и гранаты! Может быть, за миномет? — Андрей вспомнил вчерашний разговор.
— А вот это не хочешь? — Гришка скрутил фигу, но сразу же пошел на попятный: — Хотя, если пес действительно большой… Я могу еще сала кусок добавить.
— Завтра я с Филиппом поговорю, — пообещал Андрей.
— Сходи сегодня, когда привезешь траву… — сгорал от нетерпения Гришка.
— Там посмотрим…
Андрей шмыгнул в конюшню, спрятал сало и колбасу под какое-то тряпье в подводе, облегченно вздохнул. И как еще Гришка не почуял дух этой злосчастной колбасы! Андрей взял тряпку и обтер жирный от сала живот.
Только теперь он понял всю серьезность того, что произошло.
Хорошо, что Гришка наскочил на него и поверил в выдуманного пса. Но ведь он может рассказать обо всем случившемся и еще кому-нибудь. У Андрея похолодели руки. Слава богу, Северин Романович с утра поехал посмотреть на покосы и вернется только после обеда. А тетке Анне эти рассказы про хлеб да запертую хижину ни к чему — знает только свою кладовую и магазин.
Андрей вышел из конюшни, постоял, высматривая Гришку. Тревога все больше охватывала его. Вдруг решил: заложил два пальца в рот, свистнул пронзительно. Подождал немного и, не услышав ответа, свистнул еще раз.
— Чего тебе? — раздалось с веранды. Гришка стоял с учебником в руках.
— Поехали со мной за травой.
Тот безнадежно махнул рукой:
— Мать не пустит.
— Ну, сиди над своими задачками! — У Андрея немного отлегло от сердца: тетка Анна задержит Гришку часа на два, за это время можно обернуться.
Андрей быстро запряг Серка, и подвода покатилась дорогой, что вела к озеру. Филиппа увидел еще издали, он возился возле сети. Дорога здесь раздваивалась: одна вела в лес, куда и нужно было Андрею, другая шла вокруг озера. Остановив подводу на развилке, Андрей позвал друга.
— А где Сергейка? — спросил.
— В хижине… с ними…
Андрей достал из-под тряпья колбасу и сало.
— Держи!
— Где это ты?
— Где было, там нет. Что тут с Гришкой у вас приключилось?
— На Сергея наскочил. Ну, я ему и дал!
— “Дал, дал”… — передразнил Андрей. — Растяпа, узелок бросил, а Гришка хлеб увидел, полбуханки. Замок на хижине заметил. “Откуда и для чего?” — спрашивает.
— Что же будет? — испугался Филипп.
— Я ему про пса наврал. Мол, вы собаку приблудную в хижине держите. Хочет ее у вас купить.
— Плохо. Надо лейтенанта предупредить.
— Зачем? Пусть пока отдыхают спокойно. — Андрей вскочил на подводу. — В селе ведь бандеровцев нет. Если Гришка и скажет кому-нибудь, пока Коршуну сообщат…
— Страшно мне!
— А мне не страшно? — рассердился Андрей. — Жди меня. Я за травой еду. Должен вернуться, пока Гришка задачки решает.
Он отпустил вожжи, и Серко с места взял рысью.
Андрей вернулся перед самым обедом. Гришка только что закончил свой урок и, отложив тетрадь, скучал на веранде.
Увидел Андрея, обрадовался и побежал следом
