Но тут случилось непоправимое. То ли из-за какого-то замыкания, то ли еще по какой причине, но электромоторчик, который крутил всю эту систему, вдруг взвыл, как раненый зверь, и пошел вразнос. Я имею в виду, он начал вращаться с такой бешеной скоростью, что все мои планеты раскрутились, как на светопреставлении, и стали сходить с орбит и с жужжанием разлетаться в разные стороны. Члены комиссии разбежались, кто куда, а я смело бросился к своей модели, чтобы выдернуть вилку из розетки, но не успел… Вот тут-то трагедия и произошла.
Когда я подбежал к своей солнечной системе, то мне прямо в лицо пулей полетел Марс, и ударил прямо в глаз. Возможно, его еще можно было спасти после одного удара, но точно за Марсом последовал Юпитер, который ударил по Марсу, как по биллиардному шарику и вогнал его глубоко в глазницу. Ну, а когда их догнал Нептун, то….
Фрост смахнул с лица невидимую слезу и закончил дрожащим голосом:
— Извините, но мне очень трудно вспоминать об этой трагедии…
Девушка как-то странно посмотрела на него и философски заметила:
— Да, неудивительно, что вам выделили отдельную палату. Теперь мне понятно, что судьба у вас и впрямь необычная, видно, действительно планеты не ошиблись в своем выборе…
— Сейчас же перестаньте кощунствовать над инвалидом, — с серьезным видом потребовал капитан.
Медсестра прыснула и протянула ему несколько таблеток.
— Это снотворное. Оно заставит вам преодолеть ваше игривое настроение и поможет поскорее заснуть. До свидания, больной. Выздоравливайте.
Она улыбнулась и вышла из палаты, укатив тележку…
Фрост запил таблетки водой из стакана, стоящего на прикроватной тумбочке, и закрыл глаз, стараясь поскорее уснуть. Но вместо сладких грез в воспаленном мозгу возник другой сон — бегущие на него солдаты, он стоит на краю скалы, в него стреляют, пуля попадает в заслонившую его Бесс, он падает с обрыва, но не в воду, а на камни… боль… темнота…
Он открыл глаз, чувствуя, как его прошибает холодный пот, и ровно и глубоко задышал, стараясь успокоить бешено колотящееся в груди сердце. Слишком уж этот сон был похож на кошмарную реальность…
И вдруг по спине пополз предательский холод — капитан понял, что он в палате не один…
Глава двенадцатая
Фрост надавил пальцем кнопку вызова медсестры, расположенную на стене, и тут же скатился с кровати. В тот же момент в подушку впилось две пули, но капитан не услышал выстрелов — только негромкие хлопки и клацанье затворной рамы. Он упал на пол и бросился к стене.
Дверь открылась, и в палату из коридора ворвался сноп света. В проеме показался силуэт медсестры с графином в руке. Снова раздался хлопок и стеклянный сосуд, который держала девушка, разлетелся на мелкие осколки, а медсестра пронзительно закричала.
Хэнк вскочил с пола и прыгнул через кровать на одетого в черную одежду непрошеного посетителя, который уже направил пистолет на него. Он сумел дотянуться до руки с оружием, ударить по ней — и следующая пуля ударила в стену. Фрост автоматически отметил — четвертый выстрел. Сколько еще патронов осталось у убийцы? Максимум шесть-семь…
Он резко ударил противника левым коленом в пах, но тому удалось оттолкнуть его, и капитан со стоном упал на кровать, ударившись спиной о ее железную раму.
Пистолет снова повернулся в его сторону, но Хэнк поднялся на локтях и достал пальцами ноги до ствола, удлиненного глушителем-. Глухо прозвучал пятый выстрел и пуля свистнула над головой.
Фрост оттолкнулся от кровати, кинулся вперед и ударил головой в грудь массивного противника, хватаясь за его руку с пистолетом. Тот в борьбе нажал на спусковой крючок и шестая пуля ушла в пол.
Медсестра все еще кричала, но теперь ее крик постепенно затихал — видимо, она убегала по коридору. Вдруг верзила, с которым боролся капитан, с остервенением выругался по-испански.
— Испанец? — прохрипел Хэнк и тут же получил удар в живот, от которого согнулся, но все равно не отпускал руку противника с оружием. Он успел заметить летящий в его голову кулак, мгновенно отклонился и рука убийцы с грохотом ударила в стену.
Тот взвыл и присел от боли, что-то крикнув по-испански, а Фрост разогнулся, сделал короткий замах и ударил ногой верзилу слева в голову.
Щелкнул седьмой выстрел, и пуля впилась в кровать.
Капитан оперся о тумбочку и что-то нащупал на ней. Металлический поднос! Он схватил его и врезал ребром по шее нападающего. Тот уже нажимал на спуск, но рука его дернулась, две пули ударили в окно и оно с треском рассыпалось. Девять.
— Мьерда! — прохрипел убийца.
Не выпуская из рук поднос, Хэнк прыгнул на противника и изо всей силы врезал ему коленом в пах. Десятая пуля просвистела рядом с ухом. Десять выстрелов! Остался ли еще один патрон или нет?
Он отвел руку в сторону и что было мочи рубанул острым ребром металлического подноса по лицу присевшего от боли верзилы, который пытался снизу ударить его в челюсть тяжелым пистолетом. Раздался хруст перерубленной переносицы, и на пол хлынула кровь.
Фрост сделал шаг назад, чтобы замахнуться как следует и завершить схватку с противником, но опоздал. В эту секунду взгляд его уперся в черное отверстие ствола, который убийца успел вскинуть и навести в голову капитана.
Раздался сухой щелчок, но выстрела не последовало.
Хэнк усмехнулся — патроны все-таки кончились. Он резко размахнулся и ударил ногой в солнечное сплетение опешившего верзилы. Но тот устоял на ногах, отбросил в сторону ненужный теперь пистолет и с рычанием кинулся на Фроста, вытянув вперед толстые ручищи с явным намерением задушить его, как котенка.
Но капитан не стал переходить в контратаку, а плавно подался назад, увлекая за собой громилу, перекатился на спину, схватив противника за грудь и подводя под него одну ногу, а затем резко ее разжал и перебросил противника далеко через себя. Раздался крик ужаса, звон оставшихся осколков стекла и треск оконной рамы. За этими звуками откуда-то издалека прозвучал глухой удар и наступила непривычная тишина.
Хэнк перевернулся, вскочил на ноги и подбежал к разнесенному в куски окну. Вдали раздавались полицейские сирены, а по освещенному двору бежали сотрудники больницы в белых халатах.
Он перевел взгляд пониже, увидел, куда они торопились, и лишь покачал головой. Под окном его палаты стоял микроавтобус-фольксваген. В его вогнувшейся крыше зияла рваная дыра, из которой торчали ноги его недавнего противника. Фрост подумал, что врачам не стоит торопиться — после приземления верзилы головой на крышу им там делать уже нечего…
Глава тринадцатая
Капитан курил “Кэмел” и с довольным видом прислушивался к собственному дыханию. Это был ободряющий звук, свидетельствующий о том, что он остался жив.
На нем теперь была своя собственная одежда, которую инспектор Тармонд забрал из гостиницы, где он останавливался с Бесс и Майком О’Харой.
Остаток ночи он провел в палате в компании двух вооруженных полицейских. Те не сомкнули глаз ни на минутку — видно, этому способствовал тот факт, что двух предыдущих охранников, которые дежурили у входа в палату, нашли с перерезанными горлами в темном углу коридора.
Пистолет, которым был вооружен преступник, оказался десятизарядным “вудсменом”, а наконечники всех пуль, как показала экспертиза, содержали сильный яд, что гарантировало немедленную смерть даже при легком ранении.
— Это был аргентинец! — заявил с порога Тармонд, распахнув стеклянную дверь и стремительно влетая в комнату, в которой сидел капитан.
— Что? — сразу не понял его Хэнк. — О ком вы говорите?
— Я говорю о вашем ночном госте. Это был наемный убийца из Аргентины.
Инспектор упал на стул, закинул ногу за ногу и расслабил галстук.
— Скажите, — задумчиво проговорил Фрост, — я как будто вспоминаю, что у Майка был пистолет. Зачем он ему был нужен, если он просто хотел отдохнуть со мной и Бесс?
— Вы же понимаете, капитан, — ответил тот, — что иногда даже друзья не имеют права делиться служебными секретами.
— Понимаю. Что вы хотите этим сказать?
— То, что О’Хара сопровождал вас и мисс Столмен не для того, чтобы отдохнуть. У него было свое задание.
— Да не темните вы, объясните толком.
— Конечно, объясню, только немного попозже. Всему свое время. Расскажите вы мне сначала о том, что помните о Майке и его оружии.
Хэнк затушил сигарету в пепельнице.
— Насколько я припоминаю, у него был “магнум” калибра ноль сорок четыре. Очень серьезная пушка. Большая и тяжелая.
— Да, — подтвердил Тармонд. — Мне как-то приходилось стрелять из такой.
— Он очень любил свой “магнум” и всегда брал его на серьезные задания. Наверное, он хотел уж попасть так попасть. Да, и он все время еще подшучивал над моим…
— Над чем же он подшучивал? — напрягся инспектор.
