— И не вздумай возвращаться назад! Дойдешь — а там вспомнишь заклинание!
Ветер все усиливался, поднимая темные морские волны выше да выше, так, что даже солнце уже погрузилось в них до половины. Като знала, как быстро наступают сумерки в этих краях, знала, что горящий расплавленной медью закат скоротечен, и скоро непроглядная Тьма захватит Кручи и ее саму. Поэтому она уже не шла, а бежала по выбранной ею тропе.
Она бежала, подгоняемая страхом темноты, одной рукой придерживая бутыль, бултыхавшуюся в сумке. Теперь те вопросы, что она не успела задать бабке-травнице, она задавала себе. Что это за место, которое ей зачем-то нужно найти? Какое еще заклинание она должна будет там вспомнить? Внезапно ее осенила мысль, что она просто поддалась выдумке спятившей от одиночества бабки и ей срочно нужно попасть на остановку, пока в город не ушел последний автобус. Она уже было приостановила бег, как где-то сзади и сбоку в кустах послышался хруст. Тогда Като побежала еще быстрее, забыв про бутылку, бившую по ребрам, и во всю работая локтями, как заправский бегун. Несмотря на это, Тьма опережала ее.
Внезапно тропинка оборвалась, оставив нашу бегунью на большой поляне. Одну, если не считать нечто странное, высившееся всего в нескольких шагах от нее.
Его ствол и обнаженные ветви светились, окруженные легким белесым, в тон самому Древу, туманом. Оно все было словно выточено из кости, Като никогда еще не доводилось видеть столь ослепительно белой древесины. Коры Древо было лишено, зато украшено (или изуродовано?) несколькими неизвестными ей знаками. Она подошла ближе, попутно заметив, что у корней Древа совершенно ничего не растет. На ветках его не было ни одной почки, в нем не теплилось жизни, это было Дерево-Призрак, и его мертвая крона являлась пристанищем целой стаи черных воронов. Как только девушка коснулась ствола рукой, они с карканьем поднялись в воздух и улетели.
И все же несмотря на всю необычность явившегося ей зрелища, в ее мозгу уже звенел звоночек: «ты опоздаешь на последний автобус, еще минута-две — и останешься одна в ночном лесу».
Две минуты?
— Где-то я уже слышала об этом, — подумалось нашей искательнице приключений.
А вспомнился ей стишок, который передал в кафе в конверте ей еще один умалишенный — коллекционер Грэйд. Тогда стих показался ей редкой бессмыслицей. И девушка похвалила свою память, запоминавшую всякие несуразицы.
Боясь сбиться, она стала быстро читать заклинание. А что еще ей оставалось делать? Она совсем забыла о последних автобусах и почему-то поверила, что что-то действительно должно произойти.
Когда дошла до строчки «Покажут древо. В лодку обратившись», то чуть было не запнулась, глянув под ноги. Корни костяного Древа с треском вырвались из сырой земли, сплелись, у нее на глазах образуя нечто наподобие воронки. Ее охватил ужас, ноги будто приросли земле, Като не могла найти в себе сил даже пошевелиться, и так, в безмолвии и недвижимая, она следила за развернувшимся перед ней превращением.
Ствол Древа обернулся мачтой, а ветви прямо на глазах слились в большой белый парус. Бортики из корней соединились, став лодкой.
И начался дождь. Небесная влага все прибывала, пока уже вся поляна не стала зеркальным озером, в котором отражались вспышки молний. Като чувствовала, что лодка куда-то плывет, но мозг отказывался принимать случившееся, все больше напоминало бредовый сон или галлюцинацию. А вскоре исчезло и это, Като осталась в безмолвной кромешной Тьме. Сенсорная депривация действовала на нее угнетающе, и вскоре она перестала пытаться воспринимать происходящее.
Глава 5. Мадам К. Камбрези
Выпроводив девушку с китайским «Bulgari», Гард спрятал в карман салфетку с ее номером — и поспешно закрыл дверь в мастерскую на ключ. И вовсе ни к чему ему были случайные посетители.
Впрочем, Гарданиэль — вот как его звали на самом деле. Знакомые звали его Дэном Гардом, чуть более близкие знакомые знали, что Гард — это не фамилия, а наоборот, производное имени, какого, правда, вот этого не знал никто. Родители? О них он не рассказывал ни тем, ни другим, ибо мать, подарившая ему жизнь, мудреное имя и дворянскую фамилию из двух частей — она в свое время сбежала из дому с самым обычным парнем, приходившим подрезать траву на газоне перед огромным имением ее родителей — потомков полонских князей. Что поделать, жизнь за оградой поместья оказалась куда суровее, чем она могла предположить, глядя на улицы Н-ска из окон балетного класса. И вовсе не черную икру с лобстерами довелось скушать ей в последний день ее жизни во Внешнем мире.
А Гард довольствовался отдававшим химией растворимым кофе, не менее vulgaris бутербродом с колбасой, и находил все это привычным и ничуть не напрягающим. Полонские родственники ни по праздникам, ни по дням рождения к себе не зазывали, да он и не ждал этого, с попеременным успехом удерживаясь на плаву в жизненном море.
Допивая последние капли остывающего, и от того еще более гадкого на вкус растворимого кофе, наш ювелир вертел в свободной руке то так, то эдак уже вовсе не «оливковую веточку». Из некоего свертка, припрятанного за спальным мешком под окном, он выудил покореженное круглое стеклышко, не став, однако, вываливать на стол остальное содержимое пакета. Неизвестно, частью какой именно конструкции ранее было сие стеклышко, но то, что линза искажала собой видимую реальность, дало Гарду основания выбросить ее в мусорное ведро под столом.
— Сгодится только для очков астигматику, — таков был его вердикт.
Прислушавшись к отчаянному звяканью выброшенного стекла, Гард задумчиво и неторопливо соорудил себе еще один бутерброд.
Внезапный лязг за дверью прервал неспешный ход его мыслей. Кто-то дернул за ручку вниз еще, и еще раз. Нетерпеливый стук. Еще раз — уже сильнее. Гард интуитивно почувствовал — клиентки, ищущие ведьмины камушки, ломиться так не будут.
Совершенно позабыв о втором бутерброде, Гард заметался по комнате, затем одним махом открыл окно и выбросил свой загадочный сверток в разлапистый куст ирги, росший посреди двора.
Как раз вовремя — дверь в его мастерскую слетела с петель.
— Ребята, вы ничего не перепутали, здесь ювелирная мастерская, — гневно начал он, отряхивая джинсы от крошек.
Трое в одежде темных тонов, видимо, адрес не перепутали, потому что не успел он сказать еще хоть слово, двое из них зажали его в углу, а третий принялся бесцеремонно обшаривать комнату.
— Ты чем тут занимаешься, — на удивление спокойно, будничным тоном спросил этот самый третий.
— Повторяю, здесь ювелирная мастерская, — Гард сказал это не просто твердо, а с убийственной долей сарказма. Пусть его прошибала мелкая дрожь от волнения, он старался не терять достоинства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
