Тут в подъезде живет еще одна собачонка, сучка мопс. Ее подарили как-то соседке по лестничной клетке. Мама ее нянчит периодически нашего ребеночка. Она, мама, – дипломированный спец по детям. Или не дипломированный, но спец. Она работала в детском саду воспитательницей, знакома с методической литературой. Но, несмотря на это обстоятельство, когда она сидит с ребенком, то не занимается с ним воспитательным процессом, а просто включает телик, и смотрит какой-нибудь сериал. А ребенок предоставлен себе. Так что мы стараемся этого спеца поменьше использовать по его основной профессии.
У этой соседки и моей подруги жизни Светы много общих воспоминаний. Соседка любит прийти, посидеть, посудачить. Она делала так, еще когда светина мама была жива, а ее, соседкин муж Сашка – сидел в тюрьме. Его посадили после того, как он, будучи милиционером-лимитчиком, ударил кого не следует, а не того, кого следовало бы. Дело было так: привели пьяного, который ругался и плевался. Плюнул и в рожу молодого тогда еще сержанта Сашки. Тот в сердцах двинул его в скулу. Оказалось, что челюсть сломал, или что-то в этом роде. И оказалось, что у челюсти дядя – крупный милицейский начальник. Иначе бы челюсть не плевалась так. Сашка не понял. И за свою непонятливость отсидел в «красной зоне» от звонка до звонка лет шесть.
Теперь они оба пенсионеры. Большую часть времени проводят на даче, которую они приобрели странным образом, взяв в дом и ухаживая за маразматической от глубокой старости старухой. Ухаживания закончились успешно, загородный дом в ста двадцати километрах оказался в их собственности. Но пока бабулька не умерла, им пришлось с нею намучиться. Она впала в детство, и, когда ходила по большому, то подтиралась сашкиными рубашками и говорила при этом, что это не она, что приходили какие-то неизвестные мужики и, страшно испугав ее, творили это безобразие.
Сейчас эти наши соседи сами почти что старик со старушкой, не в такой степени, конечно, они вполне бодры и самостоятельны, но уже не то, что раньше, когда они были молодые, стройные, ходили под ручку и называли друг друга ласковыми уменьшительными именами. Соседка округлилась, ее форма уже очень напоминает шар, или шарик. Впрочем, довольно бодрый и энергичный шарик, эдакий колобок, который катается туда-сюда, уварачиваясь от всевозможных опасных зубьев в непростой и нервной ее жизни. Если и есть в нашем подъезде хищники, то это точно не она.
Дочка ее куда более приспособлена к жизни в современном мегаполисе. Она выучилась на помощника нотариуса, хотя мамка хотела учить ее французскому языку. К языкам склонности не оказалось совсем, но как помощник нотариуса девушка преуспевает. Замуж только все никак не выйдет. Это мамку огорчает немного. Все-таки она всю жизнь имела дело с детишками, а своих внуков все нет и нет. На лицо девушка вполне приятна, она общительная и деловая, но очень толстая. Не такая круглая, как мать, если сравнивать с овощами и фруктами, то она дыня торпеда, а вот мама – настоящий арбуз.
Не так давно эту мою соседку очень обидела другая соседка, жена мусорщика и двойная ее соседка – они еще соседи по деревне (из которой была родом бабулька, подтиравшаяся хозяйскими рубашками). Соседка сказала ей тоном детской дразнилки: «А у нас внук родился, а у нас внук родился». Не хватало только высунуть язык и сделать руками бараньи уши.
Вот так и прошло восемь последних лет, которые я надеюсь, все-таки не самые последние в моей жизни, я живу безвылазно в шестом подъезде, на третьем этаже пятиэтажки «хрущевки». Боюсь, многое забудется из всего, что тут промелькнуло, прошло, проползло и проехало. Пришлось кое-что записать. Ведь это кое-что – происходило перед моими глазами, чему-то я был свидетель, а чему-то причина.
Машина времени в деревенском сарае
Простой колхозный электрик, Виктор изобрёл машину времени. Точнее сконструировал, пальма первенства, конечно же, принадлежит не ему. А ещё точнее – разгадал секрет, поскольку её изобрели, по мнению Виктора, уже давно. Кто? Пытливые умы человечества. И зашифровали до срока схему в эзотерических символах.
– Я университетов не кончал, даже техникумов, – рассказал мне Виктор, жилистый человек, невысокого роста, в камуфляжной форме, так одета большая часть мужского населения России. – Выучился когда-то давно на электрика и работал до пенсии в колхозе. Но всё это время книжки читал, Блаватской, Рерихов. Собрал целую библиотеку, что было не просто. А ещё полбиблиотеки – в голове, ведь в прежние времена книги были дефицитом, для того чтобы прочесть нужную книжку, её брали строго на ночь. Так у меня и прошла тысяча и одна ночь…
И жена его, Валентина к чтению пристрастилась, но она в основном про любовь читала. А он про эзотерику. Деток они к счастью тоже народить успели, сейчас у них уже внуки. У дочерей это быстро случается. Был ещё сын, но он погиб подростком. Утонул на рыбалке, много лет назад. Плыл на надувной резиновой лодке, которая отчего-то прохудилась. Воздух быстро весь вышел, а вода в марте холодная, мальчик до берега не доплыл. С тех пор Виктор в этом озере не купается, только в ванной.
За машину времени он взялся потому, что увлекающийся человек. Например, в начале 90-х люди начали искать разные клады: библиотеку Ивана Грозного, ханскую казну в Казани, пропавшую при осаде. Он тоже этим заинтересовался, поехал в Татарию. Сначала почитал про этот клад и решил, что, скорее всего, правда, это, а не досужий вымысел. Ведь он ещё геологией занимался, камнями, знал, что не бывает изумрудов, больше чем с голубиную головку. Если бы писали, что в ханской казне были изумруды с баранью голову – он бы не поверил.
Кроме того, «бочки с драгоценными камнями» – звучит убедительно, для того чтобы от воды сохранить, всё это лучше в бочку положить, чем в сундук. Поехал, короче. Оказалось, что озеро Кабан, в котором хан утопил сокровища – это целая система водоёмов. С помощью биолокационных рамок он кое-что там обнаружил, но вытащить драгоценности – не получилось…
Ему вообще интересно было везде побывать, полазить, но не было возможности. В деревне, в основном, в какие развлечения: собирает красную смородину, давит её и готовит домашнее вино в больших бутылях. Это дело хорошее, любой подтвердит, включая Дмитрия Менделеева. Однако химия у него отчего-то получается сродни алхимии – замечено, что ягоды ни в коем случае нельзя мыть, и собирать их должен только мужчина. Иначе домашнего вина не выйдет. А так оно неплохо освежает летом.
Вообще хозяйство у них с женой хорошее: куры, сад, огород, погреб, там до весны хранятся яблоки и картошка. Пёс по кличке Жулик это всё охраняет, хотя никто не посягает, у соседей всё то же самое.
Машины у них нет, зато есть два мотороллера системы «Муравей». На таком много чего можно перевезти. Второй Виктор купил на запчасти, но агрегат оказался даже лучше старого, так что чинить прежний не стал, а пересел на купленный.
На нём и в лес по грибы-ягоды можно съездить. Когда-то давно, лет десять или двадцать назад, Виктор наткнулся в лесу на целое семейство летучих мышей в дупле. Засунул несколько штук за пазуху. Когда вернулся домой, решил тёщу позабавить, распахнул пиджак, а оттуда – захлопали крыльями нетопыри. Тёща заохала:
– Окаянный! – и бросилась окна раскрывать, чтобы выпустить перепончатокрылых на свободу.
Сейчас ей уже за 90, она больше не бегает распахивать окна, не может – не встаёт, и зрение потеряла. Так в полной темноте и неподвижности она стала иногда – «путешествовать во времени». Заснёт после обеда, и забывает иногда, где находится, ей начинает казаться, что она не у себя дома, окружённая заботой дочери и зятя, а… на каком-то вокзале, коих в её длинной жизни было немало. Ей кажется, что нужно спешить на поезд, она боится потерять какие-то билеты.
Зять её объясняет:
– Дома ты мать, дома. Приснилось тебе что-то. Никуда мы не едем.
Постепенно она возвращается из своего воображаемого «путешествия в прошлое» в застывшее настоящее.
Сам Виктор тоже немного попутешествовал во сне. Про это дело писал американский антрополог Карлос Кастанеда, но не только он. Есть, например, книги нашего контактёра с инопланетным разумом Александра Наумкина. В них методики путешествий во сне описаны подробнее.
Виктор их освоил и ему открылись иные миры. Он узнал много интересного. Например, теоремы, над которыми бьются учёные математики во главе с Перельманом, там, в тонких мирах, уже известны. С ними можно ознакомиться. Только вот когда просыпаешься, переносишься в наш грубый мир, где молочно-товарная ферма, сельпо и клуб с осыпающейся штукатуркой, все формулы – остаются за гранью сна. Сюда проникают только смутное воспоминание.
А однажды он увидел в мире сна погибшего сына. Мы поздоровались. Но на самом деле в этом облике пришёл к нему искуситель. Он быстро понял это, пожав протянутую руку. Закричал:
