Король оказался высоким, неброско одетым мужчиной, более красивым, чем его предшественник. Мона Маргерита, наша домоправительница, заметила едущих за ним венецианцев и крепко выругалась на их счет. Но мои взоры привлек молодой воин на прекрасной белой лошади, находившийся рядом с королем.
— Кто это там, справа от Луи?
— Уж не сынок ли нашего понтифика? — ответил Томмазо. — Герцог Валентинуа.
Салаи усмехнулся:
— Человек с самой дурной репутацией, если правда составляет лишь половину тех слухов, что я о нем слышал…
Глупо ухмыляющиеся рты шептунов и сплетников…
— Не вижу разумных причин для правдивости слухов, — резко заявил я. — Судя по моему опыту, сплетни зачастую являются результатом зависти их разносчика, а не порочности вызвавшего их человека.
По сравнению с королем Валентинуа выглядел более высоким и широкоплечим, и упряжь его лошади смотрелась куда богаче. А уж само животное под ним было поистине великолепным — белая, отливающая серебром кобыла. Сняв с ремня записную книжицу, я быстро набросал лошадиную гриву, морду и передние ноги.
Салаи прошептал Томмазо за моей спиной:
— Говорят еще, он убил родного брата. А уж о том, чем он занимается с сестрой…
Томмазо тронул меня за локоть:
— Ох, мастер…
Его взволнованный голос звучал печально.
Повернув голову, я взглянул на него:
— Что с тобой?
Он показал на глиняного Коня в дальнем конце площади. Часть французских лучников решили использовать памятник в качестве тренировочной мишени. Их летящие дугой стрелы, снижаясь, вонзались в запеченную глиняную плоть. Не так уж много нужно, чтобы разрушить ее. Хватит и сотни дырок, чтобы дожди постепенно довершили разрушение статуи.
— Мы можем заявить протест, — предложил Томмазо. — У них нет никакого права…
— Нет смысла, Томмазо. Они лишь приближают неизбежное.
Расписался в пыли…
Горько вздохнув, я отвернулся.
ЧЕЗАРЕ
Я коснулся рукоятки меча. Да, теперь я солдат. Я занял место Джованни. Командую папскими войсками. Еду рядом с королем Франции во главе победоносного войска. Скоро мое положение неизбежно превзойдет сан кардинала.
Мы осматривали Милан как путешественники, как путешественники с мечами. Огромный вычурный Собор — похож на свадебный торт. Уродливый кроваво-красный замок — неприступный, как и говорили. Смешно смотреть на его мощные стены. Бесконечные зубчатые укрепления. Пушки, рвы. Непобедимая крепость… и завоевана с необычайной легкостью.
Сфорца бежал около месяца тому назад. Почему? Потому, что понял, что проиграет. Почему? Потому, что народ перестал верить ему. Почему? Потому, что он сам перестал в себя верить.
Урок — власть держится не на оружии или крепостях. Она держится на людской вере. Тонкости человеческой души… Стоит тебе перестать верить — и твои подданные также теряют веру. И твои союзники. И твои враги. И таким образом твое могущество разрушается… камни рассыпаются в пыль.
Заключение — всегда верить. Никогда не сдаваться.
ВИТЕЛЛОДЗО
Когда стемнело, я отправился повидать Чезаре Борджиа в его дворцовой гостиной и простерся пред его ногами. Омерзительное унижение — но что мне оставалось делать? Я встречался с ним раньше… но тогда он был ребенком. Я подумал даже, что он высокомерное отродье. И, разумеется, его кровь почти так же благородна, как вода в сточной канаве. Но нельзя не считаться с той данностью, что он — папский отпрыск и фаворит короля… к тому же, по тайным сведениям, положил глаз на Флоренцию.
Вот он, решающий довод: если меня возьмут на службу в его войска, то будет отличный шанс войти в этот город в составе армии победителей. Моя артиллерия способна уничтожить стены Флоренции и знаменитые здания. А я смогу исполнить свой личный зарок.
К моему удивлению, Борджиа поднял меня с пола. Я взглянул прямо на него. Он выше меня, но я крепче и сильнее. Я победил бы его в поединке. Держу пари, он также понял это.
Борджиа обнял меня:
— Вы известны как величайший командир и знаток артиллерийского искусства в Италии, и я почту за честь привлечь вас в ряды моих войск.
Затем он назвал сумму, ожидающую меня, и число людей, которое он хочет для меня набрать. Я пребывал в ошеломлении. Он предложил мне вдвое больше того, что когда-либо платили за службу. Должно быть, имеет больше денег, чем разума.
— Благодарю вас, мой господин, — сказал я. — Клянусь, что буду служить вам верой и правдой.
— Я в этом не сомневаюсь, — проговорил он. — Едва взглянув в ваши глаза, я понял, что вы человек чести.
ЧЕЗАРЕ
В его глазах — тщеславие и ненависть. В его глазах — глупость и предательство.
Но я не выдал своих истинных мыслей. Вителлодзо безнравственный обманщик, но хороший воин. Я сумею его использовать.
Я собирал армию. Лучшую армию в Италии. Скоро я лично буду завоевывать города. Я создам свою собственную империю. Имола, Форли, Фаэнца, Чезена… А потом, в один прекрасный день, возможно, настанет черед Флоренции.
Я улыбнулся Вителлодзо и сказал:
— Покажите-ка мне, что лежит в кармане вашего плаща.
Он покраснел и замялся. Ему невдомек, как я догадался о его тайне.
— Вы так трепетно касались его, — пояснил я, — что, должно быть, там лежит нечто весьма для вас драгоценное.
Его глаза полыхнули гордым огнем. Он вытащил сложенный листок бумаги и протянул мне. Я развернул его и прочел:
Ринуччо да Марчано
Пьетро да Марчано
Пьеро Содерини
Франческо Содерини
Никколо Макиавелли
— Имена людей, коих вы считаете виновными в смерти вашего брата?
Вителлодзо кивнул.
— А почему один уже вычеркнут?
— Был заколот в сердце по моему приказу в прошлом месяце, мой господин.
Я улыбнулся. Надо держать этого Вителлодзо под строгим присмотром.
На следующее утро путешествие продолжилось. Мы посетили конюшни герцога Милана. Безусловно, божественно красивые конюшни. На стенах фрески с лошадьми — в натуральную величину, застывшие в сценах кормления или бега трусцой. Факельный свет поблескивал на их спинах.
Далее — монастырская трапезная. По-спартански узкая и маленькая, и не так роскошна, как лошадиные конюшни. Там, однако, нам довелось лицезреть «Тайную вечерю», созданную Леонардо да Винчи.
Все разговоры велись исключительно шепотом. Король начал восхищаться — высказал изумление. Потом ему сообщили, что он смотрел не в ту сторону и восхищался не той фреской. Он пожал плечами, развернулся, и все повторилось вновь.
Этот король глуп. Я не много смыслю в искусстве — но я понимаю, каково превосходство истинного творчества. Если эти две фрески начнут сражаться, то это будет кровавая резня. Войско менее талантливого художника погибнет, истекая кровью. А развалины его крепости скроет черный дым.
Леонардо представился королю. Пожилой мужчина, изящен и тактичен. Его окружало почтительное молчание. Лишь тихий шепоток доносил слово «гений».
— Мы желаем, — заявил король, — увезти эту фреску во Францию.
Все лица осветились льстивыми улыбками.
— Но она написана на стене монастыря, ваше величество.
— Нас это не волнует. Мы заплатим любую цену. Мы должны иметь ее.
— Но, ваше величество, это невозможно.
— Нет, возможно, — говорит Леонардо. Его голос тих и спокоен. — Ее можно перевезти. Но при этом фреска будет повреждена.
— А мне кажется, что здесь ей самое место, — заметил я. — Она идеально вписывается в эту трапезную. В любом другом помещении она потеряет часть своего очарования.
Художник посмотрел на меня. Пытливо. С благодарностью. Склонил голову.
— Прекрасно, — разочарованно вздохнув, сказал король. — Тогда, может быть, вы, Леонардо да Винчи, поедете с нами во Францию? Королева хотела бы познакомиться с вами. Вы можете поработать для нас, возможно, напишете наши портреты. И портреты наших лошадей для конюшни. А также создадите новую «Тайную вечерю» — в одной из наших столовых.
Художник поклонился — преклонил колено. Заявил, что не заслуживает такой чести. Но в любом случае сейчас он никак не может покинуть Милан — здесь у него слишком много проектов. Он умолял его величество простить его.
Король выглядит пораженным. Какой-то художник посмел отказать ему! Я заинтригован.
Вспомнил имевшиеся у меня сведения. Леонардо да Винчи. Сорока семи лет. Внебрачный сын нотариуса. По молодости обвинялся во Флоренции в содомском грехе, но обвинение сняли. Художник, скульптор, музыкант. Но помимо прочего, архитектор, ученый и изобретатель. Если бы мне удалось соблазнить его…
