Эпитафия («Простосердечный свободы…»)*
Простосердечный сын свободы,Для чувств он жизни не щадил;И верные черты природыОн часто списывать любил.
Он верил темным предсказаньям,И талисманам, и любви,И неестественным желаньямОн отдал в жертву дни свои.
И в нем душа запас хранилаБлаженства, муки и страстей.Он умер. Здесь его могила.Он не был создан для людей.
Sentenz[3]*
Когда бы мог весь свет узнать,Что жизнь с надеждами, мечтамиНе что иное — как тетрадьС давно известными стихами.
Гроб Оссиана*
Под занавесою тумана,Под небом бурь, среди степей,Стоит могила ОссианаВ горах Шотландии моей.Летит к ней дух мой усыпленныйРодимым ветром подышатьИ от могилы сей забвеннойВторично жизнь свою занять!..
Посвящение («Прими, прими мой грустный труд…»)*
Прими, прими мой грустный трудИ, если можешь, плачь над ним;Я много плакал — не придутВновь эти слезы — вечно имНе освежать моих очей.Когда катилися они,Я думал, думал всё об ней.Жалел и ждал другие дни!Уж нет ее, и слез уж нет —И нет надежд — передо мнойБлестит надменный, глупый светС своей красивой пустотой!Ужель я для него писал?Ужели важному шутуЯ вдохновенье посвящал,Являя сердца полноту?Ценить он только злато могИ гордых дум не постигал;Мой гений сплел себе венокВ ущелинах кавказских скал.Одним высоким увлеченОн только жертвует любви:Принесть тебе лишь может онЛюбимые труды свои.
Кладбище*
Вчера до самой ночи просиделЯ на кладбище, всё смотрел, смотрелВокруг себя; — полстертые словаЯ разбирал. Невольно головаНаполнилась мечтами; — вновь очейЯ не был в силах оторвать с камней.Один ушел уж в землю, и на немВсё стерлося; там крест к кресту челомНагнулся, будто любит, будто сонЗемных страстей узнал в сем месте он…Вкруг тихо, сладко всё, как мысль о ней;Краснеючи волнуется пырейНа солнце вечера. Над головойЖужжа со днем прощаются игройТолпящиеся мошки, как народСуществ с душой, уставших от работ!..Стократ велик, кто создал мир! велик!..Сих мелких тварей надмогильный крикТворца не больше ль славит иногда,Чем в пепел обращенные стада?Чем человек, сей царь над общим злом,С коварным сердцем, с ложным языком?…
Посвящение («Тебе я некогда вверял…»)*
Тебе я некогда вверялДуши взволнованной мечты;Я беден был — ты это знал —И бедняка не кинул ты.
Ты примирил меня с судьбой,С мятежной властию страстей;Тобой, единственно тобой,Я стал, чем был с давнишних дней.
И муза по моей мольбеСошла опять с святой горы. —Но верь, принадлежат тебеЕе венок, ее дары!..
Моя мольба*
Да охранюся я от мушек,От дев, не знающих любви,От дружбы слишком нежной и —От романтических старушек.
К Сушковой*
Вблизи тебя до этих порЯ не слыхал в груди огня.Встречал ли твой прелестный взор —Не билось сердце у меня.
И что ж? — разлуки первый звукМеня заставил трепетать;Нет, нет, он не предвестник мук;Я не люблю-зачем скрывать!
Однако же хоть день, хоть часЕще желал бы здесь пробыть,Чтоб блеском этих чудных глазДуши тревоги усмирить.
Гость («Как прошлец иноплеменный…»)*
Как прошлец иноплеменныйВ облаках луна скользит.Колокольчик отдаленныйТо замолкнет, то звенит.«Что за гость в ночи морозной?»Мужу говорит жена,Сидя рядом, в вечер поздныйВозле тусклого окна…
Вот кибитка подъезжает…На высокое крыльцоИз кибитки вылезаетНезнакомое лицо.И слуга вошел с свечою,Бедный вслед за ним монах:Ныне позднею пороюЗаплутался он в лесах.
И ему ночлег дается —Что ж стоишь, отшельник, ты?Свечки луч печально льетсяНа печальные черты.Чудным взор огнем светился,Он хозяйку вдруг узнал,Он дрожит — и вот забылсяИ к ногам ее упал.
Муж ушел тогда. О! преждеЖил чернец лишь для нее,Обманулся он в надежде,Погубил он с нею всё.Но промчалось исступленье;Путник в комнате своей,Чтоб рыданья и мученьеСхоронить от глаз людей.
Но рыдания звучалиВплоть до белыя зари,Наконец и замолчали.Поутру к нему вошли:На полу он посинелыйКак замученный лежал;И бесчувственное телоПлащ печальный покрывал!..
1820. Маия. 16 число*
Боюсь не смерти я. О нет!Боюсь исчезнуть совершенно.Хочу, чтоб труд мой вдохновенныйКогда-нибудь увидел свет;Хочу-и снова затрудненье!Зачем? что пользы будет мне?Мое свершится разрушеньеВ чужой, неведомой стране.Я не хочу бродить меж вамиПо разрушении! — Творец,На то ли я звучал струнами,На то ли создан был певец?На то ли вдохновенье, страстиМеня к могиле привели?И нет в душе довольно власти —Люблю мучения земли.И этот образ, он за мноюВ могилу силится бежать,Туда, где обещал мне датьТы место к вечному покою.Но чувствую: покоя нет:И там, и там его не будет;Тех длинных, тех жестоких летСтрадалец вечно не забудет!..
К *** («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья…»)*
Не думай, чтоб я был достоин сожаленья,Хотя теперь слова мои печальны; — нет;Нет! все мои жестокие мученья—Одно предчувствие гораздо больших бед.
Я молод; но кипят на сердце звуки,И Байрона достигнуть я б хотел;У нас одна душа, одни и те же муки;О если б одинаков был удел!..
Как он, ищу забвенья и свободы,Как он, в ребячестве пылал уж я душой,Любил закат в горах, пенящиеся воды,И бурь земных и бурь небесных вой.
Как он, ищу спокойствия напрасно,Гоним повсюду мыслию одной.Гляжу назад — прошедшее ужасно;Гляжу вперед — там нет души родной!
Эпитафия (Утонувшему игроку)*
Кто яму для других копать трудился,Тот сам в нее упал-гласит писанье так.Ты это оправдал, бостонный мой чудак, Топил людей — и утопился.
Дереву*
Давно ли с зеленью радушнойПередо мной стояло ты,И я коре твоей послушнойВверял любимые мечты;Лишь год назад, два талисманаСветилися в тени твоей,И ниже замысла обманаНе скрылося в душе детей!..
Детей! — о! да, я был ребенок! —Промчался легкой страсти сон;Дремоты флёр был слишком тонок —В единый миг прорвался он.И деревцо с моей любовьюПогибло, чтобы вновь не цвесть;Я жизнь его купил бы кровью, —Но как переменить, что есть?
Ужели также вдохновеньеУмрет невозвратимо с ним?Иль шуму светского волненьяБороться с сердцем молодым?Нет, нет, — мой дух бессмертен силой,Мой гений веки пролетит;И эти ветви над могилойПевца-страдальца освятит.
Предсказание*
