— Отнюдь, отнюдь нет, — запротестовал Лапьерьер. — Совсем напротив. И побыстрее!
Он снова затворил окно и подошел ближе к Мари. Та уже осушила слезы, и к ней вернулось ее обычное самообладание.
Дождавшись, пока затихнет стук копыт, он снова завладел рукою, которую только что покрывал поцелуями.
— Надеюсь, вы на меня не сердитесь, — проговорил он. — Надеюсь также, что вы верите в мою искренность… Ах, Мари, если бы вы только захотели, вы могли бы царить на этом острове, словно королева! Вы слышите? Как настоящая королева! Все будут преклоняться перед вами, домогаться ваших милостей, если только вы будете со мною!
Она изобразила слабую улыбку, будто уже поддавшись этим сладостным грезам, потом спросила:
— А вы думали о том, что произойдет, если сюда вернется Дюпарке? Если господин де Пуэнси по тем или иным причинам все-таки решит отпустить его на свободу?
— Этого не может быть! — возразил он. — И я хочу сделать вам одно признание…
— Признание? — переспросила она.
Он ответил утвердительным кивком головы.
— Мне стало известно из разных источников, от одного корсара, некоего кавалера де Граммона, который бросал якорь в Бас-Тере, дабы пополнить запасы пресной воды, и от судьи, достопочтенного господина Дювивье, что господин де Пуэнси намерен отправить генерала Дюпарке во Францию… Вы понимаете, что это значит?
— Нет, — слегка охрипшим от тревоги голосом призналась Мари. — Нет, не понимаю, ведь политика, как вы сами понимаете, не женское дело…
— Так вот, дорогая моя, это означает, что не успеет Дюпарке оказаться во Франции, как он тут же станет всеобщим посмешищем! Еще бы, ведь он сам угодил в плен к де Пуэнси! Это ли не доказательство его никчемности?! Все скажут, что его обвели вокруг пальца, оставили в дураках как Туаси, так и командор. С ним будет покончено… Я слыхал, будто когда-то у него уже были неприятности с королевской полицией в связи с одной позорной дуэлью. Так вот, бьюсь об заклад, тут же сделают так, чтобы все это снова выплыло наружу, и ему припомнят все старые грехи, дабы опять заточить в стены Бастилии, и на сей раз надолго! Поверьте мне, друг мой, мы уже никогда его не увидим. И вам волей-неволей придется теперь свыкнуться с этой мыслью!
— Значит, мне надо забыть его! — сокрушенно простонала она.
— Он конченый человек! Конченый для вас, конченый для всех, можете мне поверить…
Она снова встала и приложила к глазам платочек. Однако на сей раз она действительно плакала. Все ее мечты разбились в пух и прах. Стоит ли продолжать борьбу? Имеет ли смысл и дальше притворяться?
Он бросился к ней и, припав перед нею на колено, схватил ее за запястье и со страстью припал к нему губами.
— Послушайте меня, Мари! — вскричал он. — Идите туда, куда зовет вас ваша судьба! Не обманывайтесь, не обольщайте себя ложными надеждами, не доверяйтесь своим иллюзиям! Я здесь, рядом, готовый сделать для вас все, стать для вас всем…
— Благодарю вас, друг мой, — прошептала она. — Но я совсем разбита… Вы понимаете мои чувства. Имейте же хоть каплю сострадания…
— Я понимаю вас…
Он поднялся, обнял ее, и, как и в первый раз, она не оказала ему никакого сопротивления. Потом поцеловал ее. Губы ее были солеными от только что пролитых слез.
— По крайней мере, со мною вам нечего опасаться… Позвольте мне утешить вас.
— Только не сегодня. Мне надо побыть одной… Я знаю, как многим вам обязана, но будьте же милосердны, друг мой, оставьте меня. Вы можете вернуться… возвращайтесь снова… позже, но не сейчас… поймите, мне нужно время прийти в себя.
Сияя весь от счастья, он поцеловал ей кончики пальцев.
— До завтра! — бросил Лапьерьер, направляясь к двери.
Выскочив во двор, он принялся стучать, призывая Кенка, чтобы тот привел ему лошадь.
Мари притаилась у окна, поджидая, когда он наконец ускачет прочь. Не успел он выехать за ворота, как она закричала:
— Жюли! Жюли!..
Однако, не услышав ответа, торопливо поднялась вверх по ступенькам. И оказалась на лестничной площадке в тот самый момент, когда там появилась Жюли.
— Жюли, немедленно отправляйся в Сен-Пьер. Тебе нужно найти Лефора. Они хотят арестовать его! Теперь слушай меня внимательно, чтобы слово в слово повторить то, что я тебе сейчас скажу…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Жюли ищет Лефора, но так и не может его отыскать
Жюли с радостью скакала в сторону Сен-Пьера, ибо сердце влекло ее туда, ближе к Лефору, о котором она хранила самые что ни на есть трогательные воспоминания. С того дня, когда она почти силой вынудила его заманить ее в ту впадину, так и не представилось случая снова увидеться с ним наедине. Он не сдержал своих обещаний и не сообщил ей ни одного из тех укромных и безлюдных местечек, где они могли бы встречаться вдали от посторонних глаз. «Но уж теперь-то, — повторяла она про себя, — нам непременно суждено встретиться вновь».
Увидев огонь на берегу речки, она сразу поняла, что уже совсем близко от халупы. Кто-то пел песню, обрывки которой достигали ее ушей. Она узнала голос Жозефины Бабен и почувствовала укол в самое сердце.
Она убеждала себя, что не должна испытывать ревности к этой толстенной бабище, бородатой и не выпускающей трубки изо рта, с задницей под стать перекормленной лошади, нет, право, эта женщина не вызывала у нее ни малейшей симпатии… Она не могла себе представить Лефора в объятиях этой сварливой тетки, этого мужеподобного создания с раздавшимися сверх всякой меры формами.
Лошадь ее уже ступила на вполне знакомый деревянный мостик, но не успела она переехать на другой берег, как песня внезапно оборвалась на полуслове.
Не прошло и пары минут, как кто-то гнусавым голосом поинтересовался:
— Ты что, уже назад? Что-то больно скоро! Не иначе как что-нибудь позабыл…
Жюли соскочила с седла, оставила лошадь и побежала к халупе.
— Эй, женщина, мадам Бабен, надеюсь, вы меня узнали?
— Еще бы мне тебя не узнать! Это ведь ты давеча выдавала себя за подружку генерала!.. Ну и повадки же у вашего генерала! В мое время с поручениями посылали офицеров или уж хоть, по крайней мере, факельщиков!..
— Послушайте, женщина Бабен, — проговорила служанка, — нынче я тороплюсь не меньше, чем в прошлый раз. Мне надо срочно увидеться с Ивом Лефором…
— Что ж, коль найдешь, считай, тебе крупно повезло! — отозвалась Жозефина. — Он заглянул сюда за калебасой с порохом и мешочком с пулями, в которых, похоже, ему приспичила большая нужда… А теперь один Бог, а может, и сам дьявол знает, где его сыскать…
— И что же, он вам так ничего и не сказал?
— Будто он мне рассказывает, что у него на уме! Хотя даже когда и проболтается, лучше всего не верить его россказням! Намотай это себе на ус, красотка… А то вид у тебя больно глупый, будто мужики мелют тебе невесть что, а ты и слушаешь развесив уши! Короче, ты, вертихвостка, лучше поостерегись и рот на него не разевай, учти у меня, Жозефина Бабен себя в обиду не даст и постоять за себя всегда сумеет!
— Да нужен мне ваш Лефор, можете оставить его себе, — ответила служанка. — Только если вам случится увидеть его раньше меня, посоветуйте ему не слоняться слишком близко от форта… А вообще-то я бы на его месте сменила обстановку…
— Что это ты там запела, красоточка моя?
— Да где уж мне распевать, это у вас времени хоть отбавляй, поете, что заслушаться можно, а мне теперь не до песен, просто я хотела предупредить, что вашего драгоценного мужика вот-вот засадят за решетку! Привет…
Она ловко вскочила на лошадь и, сделав полукруг, вскоре уже оказалась на мостике.
Настроение у нее было куда менее радостное, чем по пути к халупе. В глубине души и она тоже испытывала куда меньше надежд, чем тревоги. По правде говоря, она не на шутку опасалась, не опоздала ли со своими предостережениями. Может, Ива уже успели схватить? И он сейчас сидит один в какой-нибудь из мрачных темниц форта?
Теперь у нее оставалась только одна надежда: застать его в таверне «Большая Монашка», и она подстегнула лошадь, спеша поскорей туда добраться.
Было уже поздно, луна сияла вовсю, заливая землю светом хоть и тусклым, но вполне достаточным, чтобы различить дорогу, растущие по обеим ее сторонам деревья и даже окрестности.
Когда Жюли добралась до кабачка, ей достаточно было бросить беглый взгляд, чтобы сразу же понять, что лошади Лефора нет среди других, привязанных у входа в заведение.
Она спешилась и вошла внутрь.
В таверне сидели завсегдатаи, собиравшиеся там каждый вечер пропустить чарку-другую, однако народ уже поредел, ибо час был поздний. Она поискала глазами Лефора или Байарделя, не заметив ни того, ни другого, направилась к хозяину.
— Я ищу Ива Лефора, — обратилась она к нему. — Вы его, случайно, не видели? Не знаете, где его можно отыскать?
