- М-м-м-м, вот с этого надо было и начинать! - тягуче и немного гнусаво откликнулся пушистый, усатый прохиндей.
Прижав прохладные ладошки к раскрасневшимся щекам, я сидела на нижней ступеньке лестницы, чутко прислушиваясь к звукам которые доносились сверху. Был слышен нестройный гам, шум, затем истошный кошачий вопль смешался с визгливым, пронзительным голосом Аньки. Затем люди на верху заохали, а голос Аннушки, звучал теперь тише и виновато. Что-то сердито выговаривал бархатный бас Федора Афанасьевича, хозяйка вторила ему своим красивым, грудным голосом.
- Милая девушка, куда подевались все люди в этом доме? Неужели Грушевский, ругается с властной царицей, со своей безраздельной владычицей, с Лилей Львовной? Если это так, то мир летит в тартарары! - я подскочила от испуга когда рядом со мной раздался вкрадчивый, мужской голос.
Подскочила слишком резко, с ужасом почувствовала как моя голова врезалась во что-то твердое, услышала как клацнули зубы незнакомца. Подняла глаза пытаясь подхватить слетевшую с головы белую, кружевную наколку. Дурацкий, ненавистный мне атрибут всех горничых. И застыла встретившись взглядом с самыми синими глазами, которые когда либо доводилось мне видеть.
Незнакомец прижимал большую, совсем не аристократичную кисть руки к рассеченой губе, из под длинных, сильных пальцев бодро струилась алая струйка крови. Заметив мой интерес, он победно усмехнулся, тут же сильно, страдальчески сморщился и наигранно, притворно застонал.
- Вы сразили меня наповал! - сказал он, пристально глядя на меня своими яркими, синими глазами и вытирая кровь с губы белоснежным платком.
Высокий, плечистый, красивый. Черные, густые волосы с седыми, благородными висками, нос безупречной формы, такой помнится мне " римским" называют, скулы высокие, монгольские, губы и подбородок не рассмотреть, белый платочек мешает. Но сдается мне, что они тоже не подкачали, такие же породистые и красивые наверное. Незнакомец явно привык на женщин впечатление производить, вон как синими глазами меня вмиг всю ощупал, оценил и одобрил. Ну, да... Ну, да... красавица Танюшка ему по вкусу пришлась, вон как хищно прищурился, облизнулся бы наверное если бы губу я ему не покалечила. Хорошенькая, молоденькая горничная, добыча легкая для такого хищника как он. Только фиг ему с маком! Я усмехнулась и поспешно глаза опустила, боясь, что выдам себя холодным, ответно оценивающим взглядом. Не подобает так смотреть глупышкам деревенским, ох не подобает...
Мы так увлеклись разглядывая друг друга, что не сразу поняли, что процессия по лестнице вниз спускается. Первой летела Лилия Львовна, она сердито брови сдвинула и черными глазищами мрачно сверкала. В ее руках весело вспыхивали и играли зелеными искрами изумруды с бриллиантами. За женой спускался осторожно, Федор Афанасьевич, за перила крепко держался, ступеньки под ним жалобно пели и стонали. Все остальные так называемые понятые, шли робко вслед за хозяевами, последней горько плача и подвывая плелась Аннушка.
Я замерла, сразу позабыв о незнакомом красавце. Сердце гулко застучало, сглотнула нервно, хотя и так было понятно, что кот Есаул, весьма проворен оказался и судя по несчастному виду гувернантки Аньки, ситуация резко повернулась не в ее пользу.
- Я думаю, что свои вещи вы Анна Андреевна соберете быстро! Клеветать на другого человека, а себя прикрывать, это низко и недостойно! Вы голубушка моего сына воспитывать должны, а чему его может научить такая безнравственная особа?! В полицию мы с мужем заявлять не будем, расчет выдам, но ночевать в доме вас не оставлю! - голос Лилии Львовны звенел от негодования, прерывался негодующе.
Несчастная Аннушка, хлюпала красным, мокрым носом, молча вытирала глаза пышным, голубым бантом от шелковой, кокетливой блузки. Она понимала, что шансов остаться в доме у нее не осталось. Не знаю, как там Есаул умудрился подставить незадачливую злодейку. Мне сразу стало ясно,что пословицу гласившую " Не рой другому яму, сам в нее попадешь", девица запомнит надолго.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Незнакомец удивленно смотрел на плачущую Аннушку, на красивую даже во гневе Лилию Львовну, на красного от досады Грушевского.
- Друг мой, Федор, что случилось? - спросил он с трудом выталкивая слова из распухшей губы.
- Клим!? - почти синхронно вскрикнули супруги Грушевские.
Незнакомец распахнув объятия шагнул навстречу Федору Афанасьевичу. Мужчины обнялись, крепко хлопая друг друга по спине руками. Лилия Львовна забыв об Аннушке, поджала губы и с неудовольствием смотрела на эту дружескую, теплую встречу. Чувствовалось, что она не очень жалует мужчину.
Через некоторое время в большом доме воцарилась тишина. Грушевские с гостем уехали в театр. На белой точеной шейке Лилии Львовны вспыхивали и переливались изумруды, их красиво подчеркивали мелкие искорки бриллиантов. Собрав пожитки Анна ушла в ночь, напоследок успев больно ущипнуть меня за руку. Уложить спать Левушку было доверенно мне. Я справилась с этой задачей довольно быстро.
В открытое окошко моей комнатенки из сада доносились запахи расцветающей сирени. Они смешивались с приторным, специфическим запахом валериановой настойки. Кот Есаул уже изрядно захмелевший, в третий раз пересказывал мне свой подвиг.
- М-м-м-м, а я сразу понял, что не ус-с-с-пею штучку спрятать. Решил, что в кармане у Аньки ей самое место. Под ноги специально хозяину кинулся, для тебя Слышащая, считай на самогубство решился! - он блаженно щурился и толкал меня лобастой головой, требуя продолжать гладить серую, мягкую шерсть. Его речь становилась все медленнее, а паузы становились все длиннее.
- А, она в карман полезла и блестяшку вытащила! Ха-ха-ха! Видела бы ты ее личико! И пр-р-р-а-а-вильно, поделом Аньке, она меня вечно норовила с дивана согнать, блохастым называла! - Есаул зевнул показав белые, острые клыки и розовый язык. Затем свернулся уютным клубочком и засыпая бормотал:
- А, налей мне еще валерьянки....
Я накрыла краем одеяла кошачьего алкоголика, взбила тощую подушку и засыпая вдруг вспомнила неверояные, синие глаза. Они смотрели на меня внимательно, пристально.
- Изыди! - сонно пробормотала отмахиваясь от видения рукой словно от надоедливой мухи.
Глава девятая. Может ли обложка влиять на содержание?
А над городом нежно напевала, весело улыбалась и кружилась в танце Весна. Ей подпевали птицы и ручейки. С радостным, ликующим звоном распускались цветы и листья. Они наполняли воздух ароматом свежести, молодости и любви.
Кот Есаул, почти не появлялся дома. Худой, встрепанный с несколькими свежими царапинами на лобастой морде он боясь праведного гнева хозяйки Лилии Львовны, изредка появлялся в моей комнате через окно, которое я всегда держала открытым именно на такой случай. Торопливо лакал сметану из миски, или же обгладывал куриное крылышко. Меню зависело от того, что в этот день готовила на кухне повариха. Исчезал, пропадал дня на три, торопясь объять необъятное, оставить свой след в этой жизни в виде маленьких, пушистых, серых котят. По моему мнению он был абсолютно прав, сказав как -то на бегу, что это и есть смысл жизни всех живых существ.
После его слов я задумалась. Начала прислушиваться к себе и с ужасом поняла, что плясунья-Весна, действует и на меня. То, что я раньше принимала за неясную хандру и малопонятное недомагание было нечто иное как томление молодого тела, стремление нравиться и любить. От такого открытия, я мысленно выругалась матом, припоминая все самые крепкие и самые неприличные слова которых было достаточно в моем лексиконе. И было от чего ругаться, молодое тело Танюшки, решительно брало верх над циничным разумом Татьяны Адамовны. Я теперь крутилась перед зеркалом пытаясь приколоть кружевной, белый кокошник как можно завлекательней, кокетливо улыбалась Федору Афанасьевичу, а по вечерам засыпая вспоминала пронзительные, синие глаза Клима Сокола. Мои мозги видимо совсем размякли, когда я вспыхнула ярким румянцем, при внезапном визите мужчины. Клим приехал однажды к хозяину по какому-то важному делу. Он весело мне подмигнул заметив мое смятение и небрежно приобнял на ходу. Захотелось сильно пнуть его локтем в бок, но сдержалась. Понимала, что злюсь не на мужчину, а на предательницу- Танюшку и на весенние флюиды, будь они неладны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
