— Хорошо, — киваю, — я сейчас уйду. Но сначала я позвоню Герману и сообщу, что его мать выгоняет меня и его сына. И если он повторит вашу просьбу, я уйду.
С этими словами я вытаскиваю телефон из сумочки. Но сделать звонок не успеваю. Из-за того что я отвлекаюсь и непростительно расслабляюсь, тетка выхватывает сотовый у меня из рук и кидает что есть силы на пол. Экран отлетает в сторону, покрывшись сеткой трещин. И не то что мне жалко телефон, который, в общем-то, давно пора было определить на помойку… Но, во-первых, я туда забила номер Германа. А, во-вторых, другого телефона у меня нет!
— Вы… Вы совсем что ли?!
— Слушай сюда и внимательно, — тетка настроена решительно. И кажется останавливаться не собирается, — Ты так понимаю своего выродка любишь, — она кивает в сторону кроватки, где плачет Котя. А я и на руки его взять боюсь… Вдруг эта больная меня толкнет не дай бог? — Ты же не хочешь чтобы его вдруг увезли в детскую больницу с отравлением? Или знаешь, бывает случается пожар? Да и просто синдром внезапной детской смерти никто не отменял…
— То есть вы готовы убить ребенка?
— Ну что ты! Ты все не так подумала. Просто ты настолько бестолковая мамаша, что запросто угробишь собственное дитя. Либо сделаешь это намеренно, чтобы Герочка не узнал, что ты лгала ему в свое время. Нет ребенка — нет ДНК. А безутешная мать — есть. И безутешной матери так и хочется дать денег чтобы не плакала. Ты ведь этого добиваешься?
— Вам нужна психиатрическая помощь. Принудительная.
— То есть ты не поняла, — нехорошо усмехается, но я… Я поняла. Что рисковать здоровьем Коти я точно не собираюсь.
— Дайте мне двадцать минут чтобы собраться.
— Вот то-то же, — тетка заметно успокаивается, даже более того, на ее губах появляется блаженная улыбка, — И чтобы ты не побиралась вокруг дома, на тебе, — она протягивает мне несколько пятитысячных купюр, — Сразу езжай в свой Задрищенск. Увижу тебя в Москве, тебя никто не найдет. И твоего ублюдка тоже.
— У меня деньги есть, — цежу сквозь зубы, на что мадам, усмехнувшись, убирает купюры обратно в свой блестящий клатч, — Выйдите пожалуйста из комнаты, я хочу переодеться.
Она кивает и закрывает дверь. А я понимаю что мне ничего не остается как убраться отсюда подобру-поздорову. Я беру на руки Котю и, сев на постель, начинаю его качать и успокаивать. Он плачет и цепляется за меня, ему страшно. Но страшно и мне. Что это за безумная тетка? Она точно здорова? И не позвонить теперь… С другой стороны, с чего я решила, что Герман будет на моей стороне? Ведь многие мужчины мам любят больше, нежели жен, невест и любовниц. И, скорее всего, Герман из их числа.
Покормив Котю и успокоив его, я собираюсь. На самом деле денег у меня не так много… Но мне хватит чтобы снять номер в отеле. А что потом… Мне еще надо купить новый телефон. Чертова дрянь! Как же бесит! Я такая злая, что не будь Коти, я бы устроила ей… Но… Ладно. В любом случае это место безопасным больше не назовешь. С грустью смотрю на такую красивую кроватку… Жалко оставлять ее. Нет, не мог Герман купить мне все это для того чтобы выгнать менее чем через сутки!
Но думать об этом всем больно. Я одеваю ребенка, и мы выходим из комнаты. Мерзкая тетка стоит под дверью. А вот телефон, по крайней мере те его части, которые разлетелись по коридору, уже отсутствуют. Видимо чтобы я не вздумала обратно собрать это «лего».
— Я могу забрать сим-карту из моего разбитого телефона?
— Тебе незачем. — мерзко улыбается, — Сотовая связь вредна для кормящих мамочек, волны снижают качество молока, — тетка очевидно издевается, получая от этого огромное удовольствие, — Так себе ты мать конечно, совсем не следишь за здоровьем ребенка.
— Зато вы мать хорошая, — киваю, не в силах сдержать сарказма. Тетка мое замечание игнорирует.
— И в Москве, девочка моя, жить вредно. Так что езжай откуда приехала! Там и воздух чище, и для здоровья меньше рисков. А такси я тебе уже заказала. Как раз до Курского вокзала.
Глава 14. Елизавета Сергеевна
Глава 14. Елизавета Сергеевна
Любовь — самое противоречивое и странное чувство. Никогда не понимала почему к одному человеку ты чувствуешь не просто притяжение, ты готова на пьедестал его поставить и перед ним преклоняться! А второго хочешь закопать живьем в могилу.
Любовь никак не связана с внешностью и чертами характера. То есть любят не за что-то, а «вопреки». Но в моем случае те люди, которых я люблю, этого заслуживают от и до. В конце концов, я принесла себя в жертву ради них.
Андрюшу я родила от Ильи, моего одноклассника. Я с первого класса, с того дня, как нас посадили за одну парту, смотрела на него, захлебываясь от восторга. Он был красивым и дерзким. Самый первый хулиган в школе! Рыжий, яркий, как огонь. Учился он неважно, с дисциплиной у него были серьезные проблемы… Да и родители у него были не дай бог: мать пила, отец постоянно искал себе очередных любовниц. Не знаю куда смотрела опека… Да и не важно это. Важно, что Илье я совсем не нравилась. Никогда. Ни единого дня за все время, пока мы учились. В старших классах Илья гонялся за каждой юбкой… Но я… Я в его глазах была абсолютно асексуальным объектом. Отличница-заучка…
Но зато у меня можно было списывать контрольные и домашки. Я всегда помогу… И неизвестно, появился бы на свет Андрюша… Но тут мне просто повезло. Под конец десятого класса, когда все готовились к экзаменам, Илья решил что стоит ограбить магазин. Он залез туда ночью со своей компашкой… Неудачно. Кое-кого поймали, кто-то удрал. Вот Илья был как раз тот кто удрал.
Но его «друзья» не стали стесняться, и ради сокращения себе сроков, сдали Илью. А я… Я обеспечила ему алиби, заявив, что он был со мной в ту ночь. Бедная моя репутация! Родители, думала, убьют меня. К их несчастью их дома не было в ту ночь — уехали на дачу, оставив меня готовиться к экзаменам. Так что…
Илья мне был очень благодарен. А я… Я сказала что его люблю больше жизни и предложила встречаться. К тому же моя репутация оказалась безвозвратно испорчена. Илья был человеком благородным, а может боялся что я признаюсь во лжи… Так у нас вспыхнул роман.
Я закончила школу, поступила, тут же забеременела… Но расписаться мы не успели. Потому что Илья… Снова попался на воровстве. Его посадили на два года. А когда он вышел… То чувство былой благодарности его больше со мной не удерживало.
Илья сейчас выглядит ужасно. Он сидел после несколько раз… И мое сердце обливается кровью от мысли, что, может, я могла его спасти от всего этого… Но не срослось. А самое обидное — он не хочет знать ни меня, ни Андрея…
Денег из тюрьмы Илья не высылал… Да и где бы ему их взять. У меня с образованием тоже не сложилось. Я жила у родителей, они же меня обували и одевали. И постоянно меня укоряли за мою любовь, за то что я родила вне брака…
А я даже на работу не могла выйти пока Андрюша в детский сад не пошел! Да и когда пошел, ну куда меня возьмут? Я еще лет семь пыталась навести мосты с Ильей, но когда после третьей отсидки он связался с какой-то левой бабой, очередной «ждулей», я поняла что надо что-то делать.
