отреагировали бы, если бы их прямо в лицо назвали стервой.
Мой взгляд блуждает по ее фигуре. Несмотря на то, что ее рубашка слишком велика, я все равно могу разглядеть форму ее сисек и талию. Ее наряд — непринужденный и составленный наспех, в то время как мой был спланирован и подготовлен.
— Ты уверена, что тебе нужно идти? — спрашивает Стиви придурковатый бармен, кладя перед ней на барную стойку кредитную карту и чек.
— Да. — В ее голосе слышится сожаление. — Спасибо за напитки, Джекс.
Джекс? Даже его имя кричит: «Я — тупой идиот».
— Да, спасибо, Джекс, — добавляю я его имя снисходительным тоном. — Теперь можешь идти.
— Прости? — одновременно говорят Стиви и бармен.
— Ты можешь идти, — повторяю я, отмахиваясь от него рукой.
Джекс переводит взгляд со Стиви на меня, выражение его лица полное замешательства, затем он качает головой и уходит.
— Почему ты такой придурок? — спрашивает Стиви тоном полным отвращения.
Ну, это сложный вопрос, поэтому вместо этого я уклоняюсь от ответа.
— Тот парень — придурок.
— Нет, тот парень был милым, и мы хорошо общались. Ты все испортил.
— Ты все равно не собиралась идти с ним домой.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что ты уходишь с полным стаканом пива на стойке и с половиной игры, которую осталось посмотреть.
Девушка сдвигает два чека на барной стойке.
— Он оставил мне свой номер, — самодовольно добавляет она, кивая в сторону чека. — А ночь еще только начинается.
Не задумываясь, я хватаю бумагу с барной стойки и разрываю на мелкие кусочки, которые она не сможет собрать обратно. И не совсем уверен, почему я это сделал, кроме того, что мне нравится выводить двевушку из себя.
— Что, черт возьми, с тобой не так?
— Делаю тебе одолжение, Стиви. Поблагодаришь меня позже.
— Пошел ты, Зандерс.
Я делаю паузу, изучая ее лицо и замечая, что девушка излучает настоящий гнев.
— Твой дружок-бармен хватал за задницу ту официантку, — я киваю в сторону блондинки у столиков, — каждый раз, когда они входили и выходили из кухни. Потом, когда она не смотрела, он зажимался с той официанткой, — я указываю на другую, с каштановыми волосами, — возле туалета. Я не против нескольких женщин, но, по крайней мере, убеждаюсь, что они знают друг о друге. Этот парень — просто мудак.
— Ты лжешь.
— Нет, я никогда не лгу.
В глазах Стиви мелькает разочарование, но затем она вновь обретает напускную уверенность.
— Ну, может быть, мне все равно, — бросает она вызов.
— Тебе не все равно.
— Ты — задница.
— Мы это уже проходили, Стиви. Я уже это знаю.
Достаю из бумажника двадцатидолларовую купюру и кладу ее на стол в качестве ее чаевых. Этот парень не должен был получить ни цента ни от нее, ни от меня, но я особенно не хочу, чтобы Стиви переплачивала за то, что он весь вечер вел себя как мерзавец.
— У меня есть свои деньги.
— Рад за тебя, — снисходительно похлопываю ее по плечу. — Ладно, теперь выкладывай.
— Что выкладывать?
— Почему ты преследуешь меня? Уже влюбилась в меня, Стиви? Помедленнее, милая. Прошел всего один день.
Она высокомерно фыркает.
— Ты влюблен в себя.
— Ну, кто-то должен. — В этом утверждении гораздо больше правды, чем она думает.
Ее взгляд снова перемещается на экран телевизора над баром.
— Фанатка «Девилз»?
Она игнорирует меня, не отрывая взгляда от экрана, пока часы отсчитывают секунды до начала перерыва.
— А? — рассеянно спрашивает она, когда разыгрывающий «Девилз» делает бросок по кольцу, но промахивается, в результате чего на перерыв команды уходят с ничейным результатом. — Черт!
— Ты фанатка «Девилз», — повторяю я, на этот раз как утверждение, а не как вопрос. Но мне не нравится, что она проигнорировала меня в первый раз. Я не привык к такому.
— Да. Что-то вроде того.
Девушка перекидывает ремень своей сумочки через плечо и через грудь, разделяя сиськи. Мой взгляд останавливается прямо на них. У нее потрясающее тело, полное изгибов. Она должна демонстрировать его, а не прикрывать мешковатой и безразмерной одеждой, которая, кажется, знавала лучшие времена.
— Ну, теперь, когда ты успешно обломал мне секс, — начинает Стиви. — Я могу идти?
Мое внимание возвращается к официантке с волосами цвета воронова крыла, ее взгляд задерживается на мне, пока она смешивает две бутылки кетчупа. Девушка пытается быть соблазнительной, но это довольно странно выглядит, когда она ухмыляется мне через весь зал, ударяя ладонью по дну бутылки кетчупа.
Мой телефон пикает в кармане, отвлекая меня от неловкого момента, и я обнаруживаю сообщение от моей старшей сестры, Линдси.
Линдси: Привет, Эв. Не хочу омрачать твою первую выездную игру в сезоне, но мама узнала мой номер. Я не знаю как, но она уже три раза звонила, пытаясь дозвониться до тебя. Короче говоря, не отвечай незнакомым номерам. Скучаю по тебе, братишка.
Мои губы раскрываются, и я продолжаю пялиться в экран своего телефона.
Я ничего не слышал о своей матери уже два года, с тех пор как она появилась на одной из моих игр и попросила денег. На что я, конечно же, ответил отказом. Она узнала мой номер телефона, звонила без остановки и, наконец, явилась лично. Я не могу держать свое местонахождение в тайне, мое расписание игр выложено в интернете, но она — одна из причин, по которой я так избирательно отношусь к тому, чтобы у людей был мой номер телефона. Мне приходилось менять его больше раз, чем я могу сосчитать.
— Ты в порядке? — спрашивает мягкий голос.
— А? — поднимаю голову и вижу сине-зеленые глаза Стиви, нежные и обеспокоенные.
В данный момент моя уверенность пошатнулась, и есть лишь несколько избранных, перед которыми я разрушаю свои стены. Стюардесса с таким дерьмовым отношением не из их числа.
— Я в порядке, — огрызаюсь я, чувствуя себя уязвленным.
— Черт, неважно.
