Юта почувствовала, как щеки под бакенбардами густо запылали. Слава богу, Робин смуглый и краска не так сильно зальет его щеки, как залила бы ее.
– Об одном из них, – ответила она, не отрывая глаз от синего пакетика с картофелем. Какое унижение! Она вынуждена сидеть в этом помойном ведре и выслушивать о похождениях собственного мужа. Лучше не придумаешь! И чье же изощренное воображение могло изобрести такую пытку?! – О Брук Ширстон, – добавила она, через силу всовывая в рот соломинку картофеля.
– Ах, Брук, – невозмутимо кивнул Билли. – Говорил же я тебе, завязывай с этой дешевкой, пока она не доставила тебе проблем. Брук спит со всеми подряд, но всегда надеется, что кто-то из ее любовников бросит семью и уйдет к ней…
Юта чуть не поперхнулась картофелем, вставшим поперек горла сухой веткой, и поспешила запить его молоком. Мысль о том, что ради какой-то вульгарной особы Робин готов пожертвовать семьей, оказалась нестерпимо болезненной. Конечно, Юта знала, что ее муж далек от моногамии так же, как волк от растительной пищи, но все его любовницы казались ей такими далекими, словно они жили на другой планете… Удивительно, что реальные черты эти женщины начали обретать лишь тогда, когда ее жизнь перевернулась на триста шестьдесят градусов и превратилась в сплошной абсурд.
– И что, ты считаешь… ты считаешь… что сейчас она близка к своей цели?
Билли снова расхохотался, и Юте полегчало. Если друг Робина относится к этой особе столь легкомысленно, есть все основания предполагать, что ее муж придерживается такого же мнения. И, хотя Юта считала развод исключительно делом времени, эта мысль почему-то ее обрадовала.
– Приди в себя, Робин. Если бы она была близка к своей цели, я бы решил, что весь этот чертов мир летит в тартарары. Променять Юту на Брук Ширстон! Ей-богу, смешно… Только не говори, что ты это серьезно…
Юта взмахнула рукой, чуть было не пролив стакан с молоком.
– Серьезно-курьезно, – бросила она, копируя Робина. – Не дури, Билли. Я еще не сош… ел с ума…
– Проклятье… – прошептал Билли, изменившись в лице. Его глаза были прикованы к входу в кафе.
Юта окинула его недоуменным взглядом.
– Не оборачивайся…
– В чем дело?
– Легка на помине… Да, да… Она там, стоит на пороге и рыщет своим волчьим взглядом… Почему-то я уверен, что она ищет именно тебя.
– Брук? – Только этого еще не хватало! Встретиться с глазу на глаз с любовницей Робина! Да еще и в его обличье!
Предосторожности не помогли. Хоть Юта сидела неподвижно, эта волчица все равно вычислила свою жертву.
– Робин?!
Ее пронзительный голос заставил Юту вздрогнуть и обернуться.
– Какого черта?! Ты же сказал – мы пообедаем вместе! Но так и не позвонил! – Брук говорила быстро, будто давясь, и глотала слова.
Юта видела эту женщину всего раз в жизни, и то – мельком, когда та выходила из машины Робина, на которой он якобы ее подвозил. Брук была эффектной шатенкой с большой – во вкусе Робина – грудью и серыми глазами, источавшими мед и яд одновременно. Одевалась она так ярко, что от этой мешанины цветов у Юты зарябило в глазах.
Неужели у Робина совсем нет вкуса? Раз ему нравятся такие женщины, то нечего и удивляться, что он так давно не заглядывал в ее спальню…
Юта, спокойная и хладнокровная, сейчас готова была на все. Ей хотелось вцепиться в лицо этой женщине, сорвать с нее маску и перед всеми обнародовать ее глупость, ее пошлость, ее разнузданность. Впрочем, все вышеперечисленные качества и так бросались в глаза. Это соображение несколько охладило Юту, и гнев потихоньку стих. Однако отвращение к Брук не уменьшилось.
Билли, похоже, привычный к таким сценам, сочувствовал другу, но не собирался влезать в ссору между любовниками. Юта поняла, что рассчитывать на него бесполезно – придется выкручиваться самой. Вспомнив, что лучшая защита – это нападение, Юта набрала в легкие воздуха и набросилась на соперницу:
– Брук, ты ведешь себя, как назойливая муха! Таскаешься за мной повсюду, прохода не даешь! Даже здесь нашла! А у меня, между прочим, семья! Понятно тебе это, черт возьми?!
Глаза Брук Ширстон округлились. Кем-кем, а грубияном Робин не был. Он всегда старался показать женщине, что заинтересован в ней, даже если собирался ее бросить. Может, поэтому Робин и был дамским любимчиком. Потому что даже такая, как Брук Ширстон, могла чувствовать себя единственной и неповторимой женщиной Робина Макаути…
Эта мысль, неожиданно пришедшая в голову Юте, спровоцировала очередную вспышку гнева. Как он может вести себя так со всеми подряд! Ведь она – его жена, и только ее он клялся любить «пока смерть не разлучит» их. Но вместо этого он спит с второсортными девицами, которые закатывают ему такие сцены, каких никогда не позволяла себе она, его законная супруга!
– Все кончено, Брук! – выкрикнула она, не в силах больше сдерживать гнев. – Проваливай!
Билли Шейн съежился на стуле, замер с недоеденным хот-догом в руке. А ведь у его друга действительно проблемы. Только не с желудком, а с головой. Робин, которого он знал, никогда бы не повысил голоса на женщину, никогда бы не вышвырнул ее из своей жизни, как надоевшую собачонку. Даже если женщина заслуживала того, как Брук Ширстон… Что же случилось с добряком Робином? Ведь еще вчера он был нормальным Робином Макаути, донжуаном, весельчаком и балагуром… Неужели одна-единственная ночь превратила его в нервного, издерганного, вспыльчивого и жесткого человека? Но и это еще не все… Что стало с его походкой, его манерами, его голосом? Теперь он даже говорит как-то странно…
Юта поймала взгляд Билли и поняла, что лучше замолчать. Любовница и друг мужа смотрели на нее, как на инопланетянку. Точнее, как на инопланетянина, ведь она – в теле Робина… Юте и самой стало не по себе: обычно она решала конфликты без криков и лишних эмоций. И что на нее нашло? Она могла обдать соперницу холодностью и презрением – лучшим оружием… Но почему-то прибегла к крику и оскорблениям… Теперь она стояла перед Брук и чувствовала, что вся ее душа обнажена, оголена – ее можно коснуться рукой, ударить, выпачкать… Неужели, находясь в чужом теле, она перестала контролировать себя?
Брук решила воспользоваться воцарившимся молчанием.
– Не ожидала от тебя, Робин. Мне казалось, ты лучше, чем остальные. – Она давилась словами так, что Юте казалось – Брук вот-вот поперхнется. – Ты гад, Робин Макаути! Настоящий гад! Ты – худший! И ты за это поплатишься.
Круто развернувшись, она последовала к выходу. Брук старалась держаться гордо и независимо, но пошатывающаяся походка и дрожащие плечи выдавали ее с головой.
– Ты бы полегче… – ошарашенно резюмировал Билли, положив на салфетку недоеденный хот-дог. После этой сцены у него окончательно пропал аппетит. – Это на тебя не похоже. Ты так орал, что я испугался за стекла в кафе…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
