— С чего вы взяли? — засмеялась я.
Диана Несторовна шагнула ко мне и взялась за ручки моего пакета. В её глазах по-прежнему было удивление.
— Да не прикидывайся… Ты же только что сняла у меня головную боль.
— Может быть, она сама прошла, а я тут ни при чём? — предположила я, не веря своим ушам.
— Да нет, при чём! — с уверенностью сказала она. — Эти боли у меня часто бывают. Сами они никогда не проходят, и их трудно снять даже анальгетиками. А ты до меня дотронулась, и боль как рукой сняло.
— Вы и правда гораздо лучше выглядите, — признала я озадаченно. — Но я не уверена, что я к этому причастна. Скорее всего, это просто совпадение. Уверяю вас, я не экстрасенс и никогда им не была. Вы извините, мне надо домой… А то не успею к возвращению отца приготовить еду.
Высвободив пакет, я пошла к своему крыльцу. Но с каждым шагом я чувствовала нарастающую слабость и дурноту, как будто кто-то выдернул пробку, и силы вытекали из меня, как вода из ванны. На крыльце у меня потемнело в глазах, и я вынуждена была ухватиться за перила, чтобы не упасть. Уже оседая на ступеньки вместе с пакетом, который весил как будто целую тонну, я увидела бегущие ко мне ноги в чёрных брюках и чёрных туфлях на низком каблуке. Меня стиснули чьи-то сильные руки.
— Голубка, что с тобой? Тебе плохо?
Кажется, это был голос Дианы Несторовны. Он утонул в оглушительном, трескучем оркестре из будильников, а её лицо ушло за радужную пелену: моё тело охватывала мучительная бесчувственность, а голова была готова вот-вот взорваться. Резкий запах нашатыря пронзил и рассёк опутавший меня глухой кокон, и нормальная картинка постепенно вернулась. Крыльцо, голубое небо, стриженая голова Дианы Несторовны и сердобольные голоса старушек из нашего подъезда:
— Жарко-то сегодня как… Кому угодно плохо станет.
— Да, и не говорите… Духота, хоть бы дождичек пролил… У меня все помидоры сгорят…
Моего лица касался прохладный ветерок, возвращая меня к жизни. Диана Несторовна помазала мне виски нашатырём и спросила:
— Ну, как ты?
— Спасибо, лучше, — пробормотала я, озираясь в поисках своего пакета.
Пакет был тут же, на ступеньке. Сильные руки Дианы Несторовны подняли меня на ноги, а бабушки качали головами.
— Может, «скорую» надо вызвать?
— Нет, нет, мне уже лучше, — испуганно пролепетала я. — Я пойду домой…
— Я провожу тебя, — сказала Диана Несторовна тоном, не допускающим возражений. — Держись за меня, лапушка.
Она повела меня в подъезд, а одна бабушка начала рассказывать второй:
— Прошлым летом, помню, тоже было вот так же жарко, дак я…
Рассказ бабушки о том, что у неё случилось прошлым летом, мне было уже не суждено услышать: её голос удалился за пределы слышимости. Диана Несторовна спросила, обеспокоенно заглядывая мне в лицо:
— Тебе лучше, моя хорошая?
Откровенно и грубо говоря, мне было хреново. Это выражалось в слабости, от которой мне хотелось расстелиться по ступенькам ковриком и больше не вставать. Ещё никогда мне не было так плохо, и я, честно сказать, порядком испугалась. До двери своей квартиры я уже и не чаяла дойти. Диана Несторовна, крепко поддерживая меня за талию одной рукой, в другой несла мой пакет, шуршание которого так раздражало её недавно. Вот наконец появилась и моя дверь, но силы к этому времени внезапно кончились, и Диане Несторовне пришлось практически на себе затаскивать меня в квартиру. В комнате она опустила меня на диван и присела рядом, переводя дух.
— Что же с тобой такое, золотце? Точно не нужно «скорой»?
— Нет, — прошептала я. — Полежу чуть-чуть, и пройдёт.
— У тебя что-нибудь болит? — обеспокоенно спрашивала Диана Несторовна. — Сердце, головка? Может быть, давление?
Я подумала, что не помешало бы измерить давление, и показала на тонометр, лежавший на столе. Диана Несторовна ловко надела мне на руку манжету и включила прибор.
— Восемьдесят пять на сорок пять! — присвистнула она. — Почти на нуле. И часто у тебя такое бывает, милочка?
— Нет, — чуть слышно ответила я. — Обычно у меня нормальное давление — сто двадцать… Со мной ещё никогда такого не было.
— Ну, всё когда-то бывает в первый раз, — сказала Диана Несторовна. — Так, что же делать? Может, тебе крепкого кофе выпить, дорогуша? У вас есть кофе?
— На кухне в шкафу должен быть, — ответила я, уже на последнем издыхании.
Диана Несторовна пошла хозяйничать на моей кухне, а я лежала на диване чуть живая, думая о том, куда же в действительности девались мои силы, которых ещё совсем недавно было вполне достаточно. Вернулась Диана Несторовна.
— Кофе у вас, оказывается, без кофеина. Проку тебе от него никакого не будет, так что я заварила чай покрепче. Ты пока полежи, а я разгружу твой пакет.
Чай она заварила крепчайший: попробовав, я сморщилась от горечи.
— Это же самый настоящий чифирь…
— Тебе сейчас такой и нужен, чтобы давление поднялось, — сказала Диана Несторовна. — Там я нашла ещё и настойку женьшеня. Влила капель сорок — должно помочь. Пей, голубка.
Пока я пила этот невыносимый чифирь, она заботливо поддерживала кружку в моих слабых руках. От её агрессивности и враждебности не осталось и следа, в её потеплевшем взгляде было искреннее беспокойство. Допив чай, я прошептала:
— Спасибо…
— За что? — усмехнулась она. — Это я должна тебя благодарить: ты меня от боли избавила. — Тут её как будто осенило, и она, глядя на меня широко раскрытыми глазами, присела возле меня на корточки. — Слушай, я, кажется, знаю, что с тобой… Это ведь ты на меня свои силы потратила! Меня излечила, а сама свалилась! — Уткнувшись своим лбом в мой, она вздохнула: — Ох, голубка ты моя… Ну скажи, зачем было?..
— Я не умею исцелять, — прошептала я. — Мне просто хотелось пожалеть вас… Ведь вас, наверно, никто никогда не жалел.
Она смотрела мне в глаза с таким выражением, будто ей открылась какая-то истина, бывшая ранее для неё непостижимой.
— И после этого ты утверждаешь, что ты не экстрасенс? Ты попала в точку, лапушка. Ты всё правильно сказала, как будто читала открытую книгу, а ведь до этого ты меня никогда не видела.
— Может быть, мне рассказала о вас Аля? — сказала я.
— Некоторых вещей обо мне и она не знает, — серьёзно ответила Диана Несторовна. — Послушай, моя дорогая… Тебе нужно быть с этим осторожной, чтобы не навредить себе. Мне ты помогла, а самой себе сделала плохо. Береги себя, своё здоровье, свои силы. Не трать их так бездумно… На первого встречного.
Я вздохнула.
— Ну, допустим… Но мне не жаль сил, потраченных на вас. Вы хороший человек, вы этого достойны. Для вас мне не жалко сил… И для Али тоже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
