мыслями.
Расслабив пальцы, на несколько десятков секунд осталась одна. Медленно, но верно начинала различать образы.
Рядом опять зажегся свет. Ищейка освятил свое довольное и хвастливое лицо, а потом принялся осматриваться.
— Я представлял это как-то по-другому, — хмыкнул он, — думал, будет более зловеще.
— О, — я улыбнулась, зная, что позже у него будет иная реакция, — мы едва отошли от входа. Когда мы окажемся в центре, то ты изумишься. Я готова поспорить.
— С чего бы, Валери? — сдвинул он красиво брови. — Здесь я бывал, пусть и не заходил далеко.
— Значит, это не считается, — отрезала я, подошла к источнику света и потянула за собой. — Ты поймешь, о чем я говорю.
От случайного прикосновения застонала.
— Что? — услышал мой возглас Райан, — покажи руки.
Я вытянула их вперед, и под алым светом факела поняла, что рана хуже, чем я предполагала. Ожог сильный, глубокий. Вся внутренняя часть ладони покраснела и бугрилась. Проявлялись эти мерзкие пузыри. Как назло, снега рядом не было, чтобы опустить в него пострадавшую кожу.
— Валери, может, нам вернуться? — неожиданно предложил мой спутник. — Залечишь себя, а потом придем сюда.
Сначала я обрадовалась, была готова согласиться, но резко пришло осознание, что второго раза не будет. Я не наберусь отваги, чтобы вновь преодолеть эту дорогу. Я и сейчас с трудом удерживаю панику, и отчасти меня отвлекают ожоги.
— Нет, идем дальше, — смирилась с неизбежным. — Достань из моей сумки голубой пузырек и хлопковые повязки. Это снимет отек и боль. Если нас примут, я смогу залечить себя, а если не примут, то... какая разница?
Слова прозвучали зловеще.
Порывшись у меня в котомке, инквизитор отыскал все необходимое. Он же заботливо перевязал и обработал рану.
Шли мы медленно, осторожно. Беседа сошла на нет. Мне бы хотелось расспросить его о подробностях дела, или о том, чем он вообще намеревается заняться в банде, но все мое внимание было обращено на посторонние звуки.
Райан пытался завязать разговор, но я упряма молчала, вслушивалась.
Шум сквозняков перебивался методичными звуками падающих капель. Где-то вода стекала рекой, а где-то веками выдалбливала камень. Стены становились влажными, воздух более сырым, затхлым. Катакомбы переплетались с сетью канализации города.
Мимо нас часто пробегали крысы, ползали насекомые, предпочитавшие жизнь во мраке. Как ни странно, жизнь здесь была, и била она ключом.
Наконец, вдалеке мы увидели светлый коридор.
— Что это? — мужчина прищурился. — Там, что, горят факелы?
— Да, — шепотом ответила я, — эти коридоры уже патрулируются. Если о нас еще не знают, то едва мы войдем в то ответвление, как об этом донесут главарю.
— Бродяг так много? — присвистнул ищейка.
Я пожала плечами. Да, достаточно. Нет в Монруже других группировок. Даже если кто-то хотел вести преступную деятельность, к нему мигом приходил кто-то из наших.
Переступив порог, я замерла. Полагала, что кто-то выпрыгнет из-за угла, но никаких казусов не случилось. Тишина меня угнетала.
— Вот это да, — то ли восхищенно, то ли с благоговейным ужасом воскликнул Райан.
Он провел факелом туда-сюда, освящая помещение. Лично я терпеть не могла эти места.
Помимо того, что здесь когда-то были каменоломни, где погибло много людей, сюда начали свозить и других усопших. Устроили жуткое захоронение под самым городом.
Я ведь не шутила, когда говорила, что это очень страшное, мрачное место. И его наполняли не одни крысы и преступники.
На нас смотрели пустые глазницы черепов, украшавшие коридор, по другу сторону тоже были вставлены кости. Нет, это не для меня. Я ведьма, я ценю жизнь и спасаю ее. Смерть меня пугает.
— Стой! — раздалось позади. — Стой и не двигайся. Иначе хуже будет.
Кажется, нас, наконец, нашли.
Обернувшись, я увидела двух мужчин. Первый был старше, с короткой бородой и длинными волосами. Второй сильно моложе, возможно, мой ровесник. Вот он был чисто выбрит, худощав, но очень быстро двигался. Оба в руках держали хлысты. Молодой вытащил нож.
— Спокойно, добрые люди, — вкрадчиво заговорил Райан, толкая меня за спину и поднимая руки. — Мы не ищем проблем.
— Тот, кто не ищет проблем, сюда не заходит, — усмехнулся бородатый и противно сплюнул на пол. — Кто вы такие? Как здесь оказались? И зачем пришли?
— Ммм, — замычал инквизитор, — я бы ответил, но вы же не поверите. Предлагаю вам воочию убедиться.
Он медленно и плавно опустил пальцы в карман. Двое бродяг тут же всполошились.
— Держи руки на виду, держи их на виду! — Старший взмахнул хлыстом.
Протяжный свист, и я закрыла глаза.
Этот звук, щелчок. Я его не выносила. Он мгновенно вызывал у меня панику и плохие воспоминания.
Когда-то я стала свидетелем казни. В банду затесался предатель. Делал ровно то же самое, что и я сейчас, работал на инквизиторов и выдал законникам один из тайников. Тогда погибло много бродяг, кого-то поймали. Был назначен городской суд, мы наблюдали за ним со стороны. Несчастных повесили на площади Монружа.
А вот предателя застала более страшная участь. Его отыскали, ищейки сами выдали его. Плевать им хотелось на бродягу. Старый Оуэн лично забил его плетью до смерти.
Как я плакала... Рыдала, захлебывалась слезами. Мне было страшно. Я ценила, что бродяги сделали для меня, но в тот день решила уйти. Осознала вдруг, что либо закончу как пойманные преступники, либо как тот, забитый.
Я задрожала и поняла, что теряю сознание. Боги, как глупо.
Надо мной что-то кричал Райан, рядом голосили мужчины...
Не знаю, сколько я провалялась в своем забытье, но очнулась уже на руках у господина Эдвардса.
— Ой, — вырвалось у меня.
Не того человека он выбрал себе в соратники. Я и минуты не продержалась, а уже в обморок упала.
— Валери, — ищейка услышал мой вздох. — Валери, ну, ты нас и напугала, — он с облегчением поставил меня на ноги. — Чего ты так всполошилась? Эти добрые люди предложили свою помощь и вознамерились нас проводить.
Слишком позитивно он рассуждает.
Оглянувшись на, как он сказал добрых людей, догадалась, что нас не провожают, а конвоируют. Бородач кривился, а молодой хитро посматривал на меня своими лисьими глазками.
— Пусть Джон решает, что с вами делать. — Поковырялся последний ножом в зубах. Непохожа твоя баба на одну из наших. Изнеженная какая-то.
— Тем не менее монету
