– Так лучше, чертов ублюдок? – ослепительно улыбаясь, спросила она.
– Это только начало, моя ядовитая гадюка, – улыбнулся в ответ Габриель.
– Это все, на что ты способен? Мои братья находили для меня более интересные ласкательные прозвища.
– У них было время попрактиковаться. Смотри на меня, – добавил он, когда Елена снова отвлеклась на какую-то проходящую мимо известную личность.
– Извини.
– Как можно так восторгаться звездами, если твоя семья постоянно встречается с ними на вечеринках?
– Отец и братья, да. Ты забываешь, я руковожу Европейским отделом и не имею ничего общего с тем, что происходит в Америке и остальном мире.
– Это твой осознанный выбор?
– Я начала свою карьеру в Риме и постепенно доросла до Европы.
– Протекционизм в чистом виде.
– Интересное замечание из уст человека, который проделал тот же путь через свой семейный бизнес.
– Разница в том, что я приумножил то, что у нас было. Когда я начал работать на фирме отца, наш товарооборот составлял порядка половины миллиарда долларов. За пять лет благодаря диверсификации я увеличил эту сумму в три раза.
Ее улыбка угасла, когда она попыталась вспомнить свой личный вклад в процветание своего отдела и увеличение доходов концерна Риччи, но на ум ничего не приходило.
– Теперь мы входим в десятку самых известных производителей автомобилей, – продолжил Габриель, – несмотря на удар, который мы пережили из-за лжи и предательства твоего отца.
Елена с трудом изобразила улыбку на лице.
– За начало чудесных отношений и за самое лучшее, что есть в протекционизме, – поднял свой бокал Габриель, после того как официант принес вино, принял их заказ и удалился.
– И за месть, – добавила Елена, – которая, как известно, подается холодной.
– Я предпочитаю горячую месть, но не против и холодной.
С взаимной неприязнью они сделали по глотку вина. Их глаза метали молнии и источали презрение.
Очень подходящие эмоции, чтобы отметить начало своих отношений.
Габриель удивился тому, что ему понравился их совместный ужин. Несколько раз он громко рассмеялся над колкостями Елены, сказанными с милой улыбкой на лице.
Но когда они вернулись домой, от ее расслабленности не осталось и следа.
– Я не собираюсь спать с тобой этой ночью, – заявила Елена, когда они вошли в лифт и снова остались одни. – В контракте сказано, что мы будем делить постель и… – ее щеки полыхнули румянцем, – и заниматься всем остальным, когда поженимся. Мы еще не женаты. У твоих помощников по хозяйству выходной, так что нам не придется убеждать кого бы то ни было в нашем цветущем романе.
– Они заметят, что в гостевой кто-то спал.
– Мне все равно. Никто не прыгает в кровать на первом свидании. Так что они подумают, что у одного из нас есть моральные принципы.
– То есть?
– Они работают на тебя, поэтому вряд ли думают, что ты или люди, которых ты называешь друзьями, имеете понятие о нравственности. Не забывай, что ты сидел в тюрьме.
– Ты специально пытаешься разозлить меня? – Габриель с трудом сдерживал гнев.
– Тем, что говорю правду? О, извини, я забыла, ты ведь считаешь, что это мой отец – преступник.
Габриель молча досчитал до десяти и шумно вздохнул, глядя на женщину, которая, родившись в змеином логове, осмелилась разглагольствовать о нравственности.
Елена смотрела на него, высоко подняв голову и сжав губы, и только глаза выдавали ее неуверенность и уязвимость, что смягчило ярость, бушевавшую в нем.
В их отношениях не было места для жалости, и Габриель ни за что не хотел бы оказаться на ее месте, поэтому мог понять, почему она чувствует себя беззащитной.
– Сегодня ты можешь спать в гостевой, – согласился он, потирая шею. – Этот день был непростым для нас обоих. Но с завтрашнего дня ты будешь спать со мной.
– Между нами не будет секса, – она произнесла последнее слово, как какую-то клятву, – пока мы не поженимся.
– Ждать осталось всего три дня, – расплылся в улыбке Габриель. – Ты станешь миссис Мантенья и с распростертыми объятиями примешь меня в тепло своего восхитительного тела.
– Не думаю, что тебя ждут распростертые объятия.
– И хочешь, чтобы я поверил твоим словам после того, как ты раздевала меня своими глазами? Признайся, нас тянет друг к другу. Да, это необъяснимо, но тем не менее.
Ее щеки стали пунцовыми, что свидетельствовало о том, что Габриель попал в самую точку.
Когда он потребовал, чтобы Елена родила ему ребенка, это было логическим продолжением его мыслей о браке с ней. Ему нужен был ребенок, но он не хотел обязательств перед его матерью. Елена в таком случае была прекрасным решением проблемы. Их брак подарит ему желанного наследника и будет местью Иньяцио.
Габриель смотрел на «свою невесту» – Елена была полной противоположностью женщинам, которые ему нравились, и не мог понять, почему его влечет к ней.
Ее глаза метали молнии, но она сумела выдавить улыбку.
– Буду рада, если каждый раз во время нашей близости ты будешь помнить о том, что добился ее с помощью шантажа.
– В таком случае я в обязательном порядке постараюсь получить еще больше удовольствия каждый раз, когда доведу тебя до исступления.
Теперь покраснело не только ее лицо, но и шея.
– Ты грубый мужлан. – Она развернулась и направилась к двери. – Я иду спать. Доброй ночи. Надеюсь, тебя искусают клопы, – бросила она через плечо.
– Елена, – окликнул ее Габриель.
– Что?
– В следующий раз, когда ты попытаешься разозлить меня, чтобы не оказаться со мной в одной постели, знай, что твои старания будут бессмысленными. Еще один предлог, и я разорву наш контракт и брошу всю вашу семью на съедение волкам.
Она вышла из комнаты, не сказав ни слова в ответ.
Елена плохо спала и проснулась утром на рассвете.
Одетая в одну пижаму, она направилась на кухню в поисках чашечки горячего кофе и встретила там Габриеля, умытого, побритого и одетого. Он даже успел сходить в магазин и купить круассаны для них обоих.
– Круассаны, на завтрак? – пробормотала Елена, чувствуя себя немного неловко за свое заспанное лицо и спутанные волосы.
– Ты нечасто бываешь в Нью-Йорке?
– Это мой второй приезд сюда.
Габриель внимательно посмотрел на нее, словно хотел проникнуть в ее мысли.
Никто никогда не бросал на нее таких взглядов.
Она молча съела свой рогалик с беконом и сырным кремом, который оказался очень вкусным, и сказала, что идет принимать душ.
– Мы выйдем из дому сразу, как ты приведешь себя в порядок, – бросил ей вдогонку Габриель. – Мы обновим твой гардероб. Я записал тебя к стилисту.
– Ты ведь не собираешься следить за тем, что я покупаю?
