— И что с того? — проговорил господин Гюстен. — Он же умер.
— Помилуйте, господа, вы меня удивляете, — взмахнул руками Чертоногов. — Умер — не уснул. Это не одно и то же. У самоубийцы глаза не могут закрыться сами по себе. Ему их кто-то прикрыл. А кто еще это мог сделать, кроме злодея?
— Надо же, какой заботливый душегуб! — воскликнул ювелир Шмулевич.
— А я думаю, что не столько заботливый, сколько трусливый, — предположил француз. — Отправил несчастного на тот свет, а взгляда его мертвых глаз испугался…
— Да не в этом вовсе дело, — бросив карты на зеленое сукно стола, выговорил Протасий Христофорович. — Слышал я, господа, что в зрачках жертвы, точно в зеркале, какое-то время сохраняется лицо преступника. А если глаза закрыты, то и в голову никому не придет в них заглядывать.
— Неужели? — насторожился медиум. — Не знал! Но это только подтверждает мою гипотезу смертоубийства.
— Так что же мы сидим? — вставая, вопросил Семен Натанович. — Пора на сеанс. Пойду дам приглашу.
— Вы положительно правы! — наполняя третью рюмку, закивал Чертоногов.
— А вопросец позволите, Эразм Львович? — робко заикнулся Четихин.
— Чем могу служить?
— Да вот, — замялся барон, — сомневаюсь я, не повредит ли водочка вашему общению с душой почившего Саввы Тимофеевича?
— Ни в коем разе-с. — Лицо камергера напряглось на миг, посерьезнело, но тотчас же расплылось в улыбке: — Наоборот-с, это помогает мне расслабиться и быстрее войти в нужное состояние. Знаете, у меня до сих пор в голове циркуляры, распоряжения, отношения и приказы… Не выпей я водки, мне еще битый час настраиваться на нужный лад пришлось бы. А тут сами видите — четверть часа, и я готов проводить сеанс, — с этими словами он залпом опрокинул третью порцию горячительного напитка, крякнул от удовольствия и вновь потянулся за канапе. На этот раз Эразм Львович довольствовался раковой шейкой с крохотным колечком соленого огурчика, уложенным на хрустящий ломтик белого хлеба.
Между тем слух о предстоящем общении с душой Саввы Морозова донесся до всех присутствующих, и потому столовая уже была полна народу. Гости расселись вокруг стола. Прямо посередине поставили бронзовый канделябр с одной свечой. Толстые малиновые портьеры надежно скрывали лунный свет, пытавшийся проникнуть с улицы. Чертоногов сидел в кресле несколько поодаль, лицом к двери. По его команде задули свечу и все взялись за руки. Эразм Львович, словно истукан, застыл в одном положении. Едва слышно он вымолвил: «Дух Саввы Морозова — явись!» И гости, как было условлено, мысленно произнесли эту фразу трижды. Прошло еще с минуту. Слышалось только апокалипсическое дыхание барона Четихина да тиканье напольных часов. Медиум вдруг поднялся, поклонился кому-то невидимому, отворил двустворчатую дверь и вернулся на место. Прошло еще какое-то время. Статский генерал не двигался. Казалось, он заснул с открытым ртом. Между тем над ним возникло синее, похожее на взбитую подушку облачко. Оно остановилось под потолком и окутало люстру. От него струился легкий свет, точно внутри горела слабая свеча. По комнате пронесся вздох ужаса. Руки гостей еще крепче сжали запястья соседей. В этот момент тяжелый стол начал медленно покачиваться, словно плавая в воде. Он оторвался от пола примерно на дюйм и повис в воздухе.
— Я здесь, — во сне пробормотал медиум каким-то чужим, не своим голосом.
— Вы Савва Тимофеевич Морозов? — дрожащим голосом осведомилась хозяйка квартиры.
— Да, — хрипло буркнул Чертоногов.
— Вы застрелились? — вновь спросила она.
— Нет, — выдохнул тот.
— Вас убили?
— Да-а, — протяжно ответил дух Саввы Морозова устами статского генерала.
— Кто?
— Человек Леонида.
— А где сейчас Леонид? — вопросила Вяземская.
— Здесь.
— В Петербурге?
— Да.
— Как его найти?
— Екатерининский канал, 25.
— А фамилия, как фамилия этого Леонида?..
— Господи! Спаси и сохрани! — привставая, воскликнула мадам Ардашева. Она попыталась перекреститься и разорвала цепь из сомкнутых рук. В этот же миг облако испарилось. Стол ударился о пол всеми четырьмя ножками. С шумом затворились двери. Медиум открыл глаза. Вяземская бросила на подругу укоризненный взгляд и, зажегши свечу, выговорила с раздражением:
— Вы спугнули его. И сегодня он уже не придет. Дьявол и бесы не любят, когда упоминают Всевышнего. — Она строго посмотрела на Ардашеву и сказала: — Вставать во время сеанса очень опасно. Князь Тьмы может рассердиться и навести на вас беду.
— Простите, я не нарочно, — извинительным тоном пролепетала Вероника Альбертовна. — Страшно стало. Я знаю этот доходный дом. Там когда-то проживала моя старая приятельница. Мы дружили с ней еще до того, как мой муж решил уехать из столицы… — И тут Вероника Альбертовна прикусила губу. Ей стало ясно, что она может проговориться, упомянуть Ставрополь, и тогда будет глупо отрицать, что она замужем за всемирно известным сыщиком-адвокатом. Чтобы исправить ситуацию, она добавила: — Я хотела сказать — до очередной командировки мужа за границу.
Но никто на это уже не обратил внимания. Все взоры устремились на Чертоногова, который ожил. Он завертел головой, словно разбуженный, тяжело поднялся, включил электрический свет и вновь плюхнулся в кресло.
Уставившись на Вяземскую осоловелым взглядом, он спросил:
— Приходил?
— Да, — закивали гости и принялись сбивчиво описывать только что услышанный диалог.
Камергер слушал внимательно, не перебивая. Устало проведя по лицу ладонью, он, наконец, провещал:
— Жаль, что не успели узнать фамилию этого самого Леонида. А то бы можно было попробовать отыскать по «Всему Петрограду». Теперь же придется обращаться в адресный стол.
— Простите, Эразм Львович, — не удержалась Ардашева. — Вы и в самом деле считаете, что таким образом можно разгадать тайну гибели Саввы Морозова?
— А что же в этом удивительного? — пожал плечами статский генерал. — Вы же, голубушка, сами только что могли в этом убедиться. А как, по-вашему, истолковать все то, что здесь происходило?
— Не знаю, — замялась Вероника Альбертовна. — Это просто чудо…
— Дело не в чудесах, дорогая моя, — пояснила уже совсем оттаявшая Вяземская, — все дело в нашем медиуме. В его способностях. Не каждый может общаться с душами усопших. А Эразм Львович делает это запросто. — Она окинула сидящих за большим столом гостей и добавила горделиво: — Мы тут еще и не такое слыхивали. Правда?
Присутствующие в ответ закивали.
— А если так, — не сдавалась Вероника Альбертовна, — значит, вы можете чей угодно дух вызвать?
Чертоногов пожевал губами и вымолвил:
— Тут не так все просто, как может показаться на первый взгляд. Во-первых, многое зависит от того, кого мы хотим пригласить с того света. Я должен хорошо представлять этого человека. Знать его внешность и, хотя бы в общих чертах, историю прошлой жизни (с Саввой Тимофеевичем, как я уже говорил, я был весьма неплохо знаком, оттого и сеанс удался). Во-вторых, цепь за столом должна быть очень прочная. И все без исключения должны желать его появления. В-третьих, среди присутствующих не может быть человека, который обладал бы гипнотическим даром (пусть даже весьма слабым), поскольку в этом случае у меня ничего не получится. И, в-четвертых, немало зависит и от того, кто общается с дьяволом. Как вы изволили заметить, Фаина Мелентьевна делала это отменно.
— Так облако и было сатаной? — с трепетом спросила Ардашева.
— Нет, это был дух Саввы Тимофеевича. Вы наверняка слышали, что церковь весьма отрицательно относится к спиритическим сеансам. Тревожить мертвых — грех. А любой грех — услада беса, слуги́ дьявола. Стало быть, без помощи темных сил не обошлось.
— Получается, — с сомнением проронила Вероника Альбертовна, — вы можете узнать от духа умершего человека нечто такое, что простым смертным неведомо?
— Безусловно, — кивнул камергер двора Его Императорского Величества и откинулся на спинку кресла.
Ардашева повернулась к Вяземской и спросила:
— А почему бы нам в следующий раз не вызвать мать Анны Извозовой и не спросить у нее, кто совершил злодейство с ее несчастной девочкой? — Она рассеянно посмотрела по сторонам и заметила: — Вероятно, все слышали о нападении на модистку Фаины Мелентьевны?
— Да, ужасное преступление, — подтвердила Виринея Ниловна и обратилась к мужу: — Ты поможешь?
— Попробую, — неуверенно выговорил тот. — Мне понадобится фотографическая карточка покойницы. — Он встретился взглядом с Вяземской. — Достанете?
— Да-да, конечно, я постараюсь ее отыскать. Завтра же вечером, с разрешения Анечки, наведаюсь к ним домой… Господи, — с горечью проговорила хозяйка, — почему же я сама не догадалась провести такой сеанс?
