Когда до городка оставалось четверть мили, Ретт Батлер почувствовал, что в его душе поселилась еще неясная, едва уловимая тревога.
А он, странствуя по необъятным просторам, попадая во всевозможные передряги, часто кровавые, смертельно опасные, уже привык полагаться на свою интуицию.
И если она подсказывала ему, что впереди ждет опасность, он напрягался, его взор вспыхивал, становился проницательным и осторожным, а движения быстрыми и решительными.
На въезде в городок он придержал лошадь, натянул поводья.
«Вот и колодец», — отметил про себя и направил лошадь к нему. Та почувствовала воду, заржала и пошла быстрее.
Ретт Батлер натянул поводья и соскочил на землю.
Колодец был очень глубок. Он вытащил деревянное ведро с водой, небольшим медным черпаком набрал воды и сделал несколько глотков. Вода была леденяще-холодной. От этого неожиданного перепада температур даже заломило зубы.
Ретт Батлер довольно ухмыльнулся и пристально огляделся вокруг.
Городок, на окраине которого он находился, казался вымершим. Пыльная улица, беленые известкой дома с наглухо закрытыми окнами… Вот улицу перебежал бродячий пес, он увидел Ретта Батлера и его лошадь, почему-то жалобно заскулил, поджал хвост и скрылся между домами.
«Странный городок, — подумал Ретт Батлер, — слишком уж он тихий. Это, скорее всего, не к добру».
Из-за угла одного из домов выскочил черноволосый мальчонка лет шести-семи. Ребенок испуганно оглянулся по сторонам, увидел Ретта Батлера, но не проявив к его появлению внимания, осторожно пересек пыльную улицу и остановился у беленого известкой дома с наглухо закрытыми окнами.
У стены на коновязи было навязано несколько лошадей под седлами. Мальчонка прильнул к щели в дощатой ставне и что-то долго высматривал. Потом бросился к небольшому люку, подтянулся на руках и ввалился в дом.
И сразу из дома послышались крики:
— Ах, мерзавец! Это опять ты! А ну, пошел вон отсюда! — кричал мужчина.
За криком последовал звук удара и следом детский плач.
— Не надо, не надо, я пришел к маме.
— Вон, пошел вон! Грязная скотина! — гремел мужской голос.
Дверь со скрипом распахнулась, и мальчонка вылетел на улицу. Он упал на пыльную дорогу под палящее солнце.
Ретт Батлер задержал медный ковшик у рта, пристально наблюдая за происходящим.
Наконец, дверь в доме распахнулась во всю ширину и из низкого домика вышли трое мужчин. Одеты они были так, как водится в этих краях.
У каждого — на широких ремнях — револьверы, на головах — широкополые шляпы. На ногах — сапоги со шпорами.
— Мерзавец! Я тебя! — проревел небритый толстяк, толкая мальчонку ногой в спину.
Ребенок споткнулся, перевернулся и упал в пыль. Быстро вскочил, и с ревом побежал по улице к такому же низкому беленому дому на противоположной стороне улицы.
Вдруг мальчишка остановился, развернулся и направился опять туда, откуда слышались женские крики.
— Верните! Верните моего сына!
— Пошел вон, мерзавец! — закричал небритый снова, выхватывая из кобуры тяжелый револьвер и трижды выстрелил под ноги ребенку.
От каждого выстрела пыль вздымалась желтоватыми фонтанчиками. Ребенок испуганно взвизгнул и стремглав бросился в обратную сторону.
— Ух, мерзавец, как я его ненавижу, — сказал один мужчина другому.
Тот в ответ только захохотал.
Из дома на противоположной стороне улицы выскочил мужчина в такой же белой одежде, как и ребенок, только на плечах у него еще было темное пончо. Мужчина подхватил мальчика на руки и стал гладить его и утешать.
— Успокойся, успокойся, малыш. Не бойся, все будет хорошо.
Ретт Батлер перевел свой взгляд на тот дом, откуда выбросили мальчика.
Там за окном, забранном толстой решеткой, стояла молодая красивая черноволосая женщина. Она с выражением страдания смотрела на происходящее на улице. Ее губы подрагивали, а глаза были полны слез.
Мужчины подошли к мальчику и отцу и, выхватив из рук отца ребенка, небритый ударил рукояткой револьвера мужчину в лицо. Тот покачнулся и упал на раскаленную землю.
— Я сколько раз тебе говорил, чтобы ты исчез отсюда! Грязная свинья! Шелудивый пес! — кричал мужчина и наносил один удар за другим по лежащему мужчине в белой одежде.
Тот уже даже не сопротивлялся, а только прикрывал лицо руками.
— Пес! Пес! Пес! — кричал небритый мужчина.
Револьвер в его руке поблескивал, а на толстом лице выступили капли пота.
Наконец, явно устав избивать беззащитного человека, он сплюнул и огляделся.
И тут его взгляд встретился со взглядом Ретта Батлера. Ретт Батлер несколько мгновений смотрел прямо в глаза небритому. Но потом отвернулся и, приподняв медный ковш, зачерпнул им воды и принялся пить, при этом продолжая наблюдать за тем, что происходит на улице.
— Пошли! — мужчина развернулся и позвал двух своих товарищей.
И они смело двинулись через улицу к зданию, из окна которого смотрела женщина.
Мужчина, валявшийся посреди улицы, тяжело поднялся, отряхнулся, подхватил на руки хныкающего мальчика.
— Пойдем, дорогой, — зашептал он, — ведь это же не люди, это мерзавцы и сволочи. Пойдем скорее в дом, пойдем! — и он понес мальчика.
Женщина продолжала смотреть на улицу, ее губы вздрагивали.
Вот ее взгляд встретился со взглядом Ретта Батлера. Мужчина улыбнулся женщине, но та отвернулась и исчезла в черном провале окна, забранного решеткой.
— Н-да, странный городок, — напоив свою лошадь, сказал Ретт Батлер. — Хотя, сколько же таких городков на этой земле — тысячи и тысячи. И везде живут люди, правда, это тяжело назвать жизнью, но что поделаешь, они сами выбрали для себя такую судьбу.
Он посмотрел на короткую тень у своих ног, потом поправил шляпу и, подняв голову, взглянул на безоблачное глянцевое небо, расстилавшееся над ним.
«Когда же, наконец, будет дождь? Его не было, наверное, дней сорок. Дьявольская засуха».
Ретт Батлер еще раз глотнул холодной воды, опустил ковш и деревянную бадью на каменную плиту, взял свою лошадь за повод и, вскочив в седло, медленно поехал по улице.
Его слух поразил какой-то странный звук.
Ретт Батлер даже приподнялся в седле, немного напрягся.
«О, это звонит колокол. Странно, по ком же он звонит?» — подумал он, явно понимая, что в городке кого-то хоронят.
Прямо над улицей, на толстой ветке старого засохшего дерева висела толстая веревочная петля.
Ретт Батлер проезжал на своей лошади прямо под ней.
А над городком плыл звон колоколов. Казалось, этот звук и наполняет городок, оживляет безлюдные улицы, молчаливые, беленые известкой дома, площади, даже оживляет раскачивающуюся толстую веревочную петлю. Над пустынным, как будто вымершим городком, плыл колокольный звон.
