солнца, а ночью в мерцании звезд…
— Мама, скажи, а великие хати умирают? — оторвал ее от мыслей чистый голос сына.
— Нет. Они живут вечно или… — Иханна задумчиво оглядела растущий над лесом бирюзово-лиловый дворец, весь увитый кудрями плюща, — превращаются в хиси — диких чудовищ, потерявших разум, озлобившихся, ставших врагами всякому живому существу.
— Но не умирают?
— Хиси уже смертны, а хати еще нет. Говорят, при особых обстоятельствах мы можем терять свои тела и становиться бесплотными, но я с таким не встречалась, милый мой.
Йон продолжил расспрашивать:
— Выходит, если хати бессмертные, то они всегда будут и были всегда? — Глаза его восторженно вспыхнули. — Мама, ты помнишь, как впервые оказалась в этом мире? Как попала сюда? Откуда? Говорят, великие духи появились в других мирах, а на наши земли пришли гораздо позже?
— Так и есть, сын. Все хати, великие путешественники, долго плыли в небытии на своих небесных кораблях, а потом нашли это место — огромный голубой шар, парящий среди вечной ночи в звездных россыпях, — улыбнулась Иханна.
— О! Ты об это никогда не рассказывала. Поведай мне о звездах, прошу! И о небесных кораблях…
— Ты и не спрашивал. — Иханна звеняще рассмеялась. — Можешь не утруждаться расспросами, о своем небесном путешествии я уже ничего не помню. Память хати не безупречна. Далекие события стираются. Самое отдаленное, что я могу припомнить, это как мы возводили Купол над Плоскими землями, как прятали под ним от чудовищ открытого мира первых людей.
— А что люди? — уточнил Йон. — Они сами хотели, чтобы вы их под Куполом спрятали?
— Нет, — с грустью ответила мать, — их мнения, к сожалению, никто не спросил.
— Это неправильно.
— Согласна. Это было неосмотрительно с нашей стороны. Многие хати уже поплатились за свое высокомерие. Видишь это? — Иханна отпустила повод и взмахнула руками. — Все замки кругом пусты.
Йон остановил свою лошадь, поставив ладонь козырьком, вгляделся в светлую громаду ближайшей башни.
— Тот, кто жил здесь, теперь хиси?
— Да. Тесная связь с людьми изменила нас. Мы возжелали иной жизни, чем положено великим духам. Мы поддались искушениям и страстям. И смерть познать некоторые из нас тоже захотели. — Иханна потупила сияющий взор. — Смерть… То, чего хати желать неприемлемо. То, что мы не можем позволить себе…
— Почему? — прозвучал тихий вопрос.
— Потому что люди оставляют после себя новых людей, несущих телесную память о предшественниках своего вида. Мы же созданы в единственном экземпляре.
Она поняла, что сболтнула лишнего. Последнее «мы» воздвигло непреодолимую преграду между нею и сыном. И он это, кажется, понял.
Они разные.
Он смертен, она всемогуща.
Он не хати, несмотря на то, что она любит его так называть.
И, все равно, он не хати…
Просто человек. Даже хуже! Полукровка — чужой на любой стороне.
— Мама, покажи волшебство. — Йон будто ничего и не понял.
Сделал вид… Он улыбался во весь рот, указывая на ртутную ниточку петляющего среди камней ручья.
— Это не волшебство. Это ответственность.
— Ну покажи ответственность. Пожалуйста, мама!
Иханна наклонилась из седла, сделала неуловимый пасс рукой, и ручей на глазах переменил свой путь, свившись новыми петлями.
— Вот так. Но играть с силой не стоит, Йон.
— А я так смогу? — не унимался подросток. — Научи меня?
Мать подъехала к сыну вплотную, взяла его руку в свою, попросила раскрыть ладонь во всю ширь.
— Делай вот так и направляй силу. Видишь?
Вода в ручье плеснула в стороны сильной волной, но больше ничего не произошло.
— Не выходит, — расстроился Йон.
— Тренируйся, и все получится…
Иханна хотела сказать что-то еще, но вдруг напряглась и направила взгляд в сторону нагромождения острых скал, заросших зеленым мхом.
— Госпожа! — окликнул ее начальник охраны, старый Грэм. — Там что-то есть. Будьте осторожны!
Он и его люди сопровождали Иханну с Йоном в долгом пути.
— Я знаю. — Хати склонила голову, в ее блестящих глазах мелькнула тоска. — Там хиси… Отойдите все, я попробую поговорить с ним.
Грэм послушно кивнул, подхватил коня Йона за повод и оттянул в сторону. Остальная стража взялась за луки — встала поодаль, готовая вступиться за свою госпожу.
Хиси вышел из-за камней — громадный лось, весь полуистлевший, прогнивший до дыр. Сквозь дыры просвечивали наружу желтые ребра и потроха. Из пустых глазниц тянулись склизкие ленты черного гноя.
Заметив владычицу горных ручьев, он предупреждающе склонил тяжелую голову, выставил вперед внушительные рога.
Иханна показала ему раскрытую ладонь в знак мира.
— Пропусти нас. Мы не подойдем к твоему замку.
Хиси зашипел, забормотал нечто невнятное глухим голосом, распадающимся на несколько тонов.
— У-хо-ди-те про-о-о-очь…
— Мы уйдем, не переживай. — Иханна отступила на шаг. — Мы уйдем… Оставайся тут, с миром…
— С ми-и-и-р-о-о-м? — Смолистый гной хлынул потоком из залепленных глаз хиси. Под ним в глубине гниющего черепа отыскались алые угли глаз. — Не будет больше ми-и-ира-а-а! Никогда-а-а-а…
Чудовище медленно двинулось на Иханну, но она не стала отступать — вскинула руку вверх, потом уронила вниз и стремительным пассом обозначила над землей росчерк новой стремнины. Хлынула из-под камней вода, прорезала твердь между хати и хиси зеркальной молнией.
— Мы уходим. Успокойся.
Только теперь, когда монстр испуганно попятился от колдовской воды, она позволила себе развернуться к нему спиной.
Спутники ждали в недоумении и страхе. Йон чуть заметно дрожал от волнения и восторга. Прежде он не видел мать такой. Прежде она всегда была мягкой и обманчиво беззащитной. Сговорчивой…
— Мама, ты победила его!
— Не победила. — Иханна горестно потупила взор. — Лишь попросила оставить нас. Знаешь, Йон, я так рада, что тебя не постигнет их судьба.
— А тебя, мама?
— Меня? — Она не допускала подобной мысли по отношению к себе самой, а теперь слова сына прозвучали подобно небесному грому.
И Иханна промолчала.
***
— А нравы в Куттане не то, что у нас в горах, на свободной земле… Прескверные. — Они ехали дальше, в основном молчали. Иханна молчала — за нее теперь рассказывал Грэм. Он говорил про Город-Солнце и про владыку Тарха, тринадцатого сына прежнего владыки, про верования и обычаи страны, в которую предстояло им сойти с благословенных поднебесий хати. — И вспыльчивы они, и самолюбивы, и за золото друг друга псами погрызут, а уж женщин своих в такой строгости держат, что стыдно сказать. Еще и многоженствуют вместо того, чтобы верно с любимой-единственной жить — все у них не по-людски. Даже духам куттанцы не поклоняются, с Эвгаем — так и сяк, по большей части же верят они в нового бога — Дам-Ахума. Говорят, этот самый Дам-Ахум — есть свет солнца, вот Город-Солнце в его честь и
