— О'кей, Старла, увидимся позже.
Он должен выбираться отсюда. Эти женщины не только неуравновешенны, но еще и слишком странные.
Старла чмокнула Саншайн в щеку и ушла.
После нескольких минут поисков, Тэлон нашел в стене телефонный шнур, который тянулся к телефонному аппарату, стилизованному под старину и спрятанному в ящике кухонного стола среди разного вида кистей и тюбиков с акриловыми красками.
Он вытащил окрашенный в дикие флуоресцентные цвета телефон и поставил его на стойку рядом с розовой вазой в форме хрюшки, наполненной рисовыми пирожными с коричным ароматом.
Он набрал номер Ника Готье, бывшего оруженосца Кириана Фракийского. После женитьбы Кириана на Аманде Деверо несколько месяцев назад, Кириан оставил свой официальный статус Темного охотника, и Ник стал неофициальным помощником у Тэлона на неполный день.
Не то что бы Тэлон хотел оруженосца. Люди вокруг него имели плохую привычку умирать, а Ник имел наглость сказать ему, что Тэлон однажды гарантированно получит мертвеца. Тем не менее, бывали времена, когда оруженосцы были весьма кстати. Сейчас именно был как раз тот самый случай.
Телефон звонил до тех пор, пока не прозвучало сообщение, что вызываемый абонент недоступен.
Проклятье. Это означало, что он лучше будет убит еще раз, чем позвонит снова. Если другие Охотники узнают об этом, они никогда от него не отстанут. Оруженосцы принимали присягу сохранения тайны. Им навсегда запрещалось выдавать секреты, которые могут смущать или подвергнуть опасности. К сожалению, другие помощники — не-оруженосцы такую присягу не давали.
Да, Ник Готье будет мертвым, когда он доберется до него.
Мысленно готовя себя к тому, что будет, он позвонил Кириану Фракийскому и тот ответил после первого же звонка.
— Тэлон? — сказал Кириан, как только узнал его голос. — Сейчас полдень, что случилось?
Тэлон бросил взгляд на Саншайн, которая пела песню «Puff the Magic Dragon» , когда прошла мимо него в кухню.
— Мне нужно от тебя одно одолжение.
— Все, что хочешь.
— Мне нужно, чтобы ты пошел ко мне, взял запасные ключи, сотовый телефон и немного денег.
— О'кей. Должно быть, ты бросил свою машину?
— Да, она находится на стоянке около пивоваренного завода и мне нужно, чтобы ты пригнал мне ее до вечера.
— О'кей, куда мне пригнать ее?
— Повиси пока, — Тэлон убрал трубку от уха. — Саншайн?
Она обернулась и посмотрела на него.
— Где, черт возьми, я? — даже с трубкой у плеча он услышал ехидный смешок Кириана.
— Знаете ночной клуб Раннивульф, что на Канал-стрит?
Он кивнул.
— Мы находимся прямо над ним.
Он передал информацию Кириану.
— Тэлон, клянусь, твои гормоны уничтожат тебя когда-нибудь.
Он не потрудился поправить Кириана. Они знали друг друга на протяжении более чем тысячи лет, и Тэлон никогда не ловился на подобное. Кириан никогда не поверил бы правде о том, как он попал на этот чердак. Черт, он сам едва верил этому.
— Мне также нужно, чтобы ты захватил кое-какую одежду.
Тишина в трубке была оглушительной.
О да, Ник будет очень мертвым, когда Тэлон до него доберется.
— Что? — нерешительно спросил Кириан.
— Я потерял свою одежду.
Кириан рассмеялся. Очень сильно.
— Заткнись, Кириан. Это не смешно.
— Эй, там, где я нахожусь, это адски смешно.
Да, отлично, но в том месте, где стоял Тэлон, обернутый розовым одеялом, было не смешно.
— О'кей, — сказал Кириан, став серьезным. — Мы будем там так быстро, как сможем.
— Мы?
— Да, я и Юлиан.
Тэлон опять поежился. Экс-Темный охотник и оракул. Прекрасно. Просто прекрасно. Они никогда не позволят ему сгладить это и с наступлением ночи один из них гарантированно отправит историю на веб-сайт Dark-Hunter.com, чтобы посмешить остальных.
— Хорошо, — ответил Тэлон, подавляя ярость. — Тогда скоро увидимся.
— Вы знаете, — сказала Саншайн, — я могла бы пойти купить вам одежду. Я ваша должница.
Тэлон еще раз огляделся. Все вокруг выглядело так, как будто взорвалась бутылка Пепто-Бисмол[10] или зашел Кот в Шляпе[11] . Очень большой Кот. Розовым было все вокруг. Но что поразило его больше всего, это ветхий вид ее мебели и такое же убранство жилища. Определенно, она — голодающий художник, и последней вещью, которую эта женщина могла позволить себе, была пара двух тысячедолларовых кожаных штанов, а земля прежде остановится и разрушится, прежде чем Тэлон наденет на себя джинсы.
— Все в порядке, — ответил он ей. — Мои друзья позаботятся об этом.
Она принесла ему кекс, который оказался выпечен из злаков.
— Что это?
— Завтрак…или ланч.
Когда он отказался от него, она добавила:
— Вы должны поесть. Это полезно для вас. Сдоба выпечена из отрубей клюквы с ростками люцерны и льняным семенем.
В этом куске не было ничего, что хотя бы походило на еду. Особенно для человека, который был рожден и воспитан, чтобы быть вождем.
О'кей, Тэлон, ты можешь справиться с этим.
— У тебя есть кофе?
— Ух! Нет, эта дрянь убьет вас. Однако, у меня есть травяные чаи.
— Травяной чай? Это опилки, а не напиток!
— О-о-о-о, мистер Разборчивый встал не с той ноги?
Ни один человек никогда не вел себя с ним так легкомысленно. Даже Ник знал это. Выйдя из себя, Тэлон бросил:
— Прекрасно. Где у вас ванная?
И сразу вслед за вопросом пришла мысль: «Пожалуйста, скажи, что это внутри, а не примыкает к парковочной площадке»
Она указала на темный угол:
— Прямо здесь.
Это было еще одно место, отделенное занавесом. Насколько замечательно это было?
А он по ошибке думал, что средневековье закончилось.
О, какие нежные воспоминания…нет.
Тэлон подошел к ванной и только отодвинул шторку и опустил одеяло, когда Саншайн присоединилась к нему. Держа в руках розовое полотенце и губку, она встала как вкопанная, когда увидела его, стоящего без одежды.
Она положила полотенце на раковину и двинулась вокруг него, оглядывая сверху донизу.
— Вы просто мужское совершенство, знаете об этом?
Он почувствовал себя польщенным тем, что она рассматривала его не так, как будто оценивала автомобиль. Она сказала это не из вожделения к нему. Ее тон был таким же бесстрастным, как и у ее матери.
Она провела своей теплой, нежной рукой вниз по его спине, по татуировке.
— Кто бы ни сделал вам эту татуировку, он, несомненно, был очень талантливым художником.
Его охватил озноб, когда ее рука скользнула вниз по спине к его бедру.
— Мой дядя сделал ее, — сказал он прежде, чем смог остановить себя.
