– Да пошёл ты…
Не одеваясь, Фрэнк потянулся к выходу из палатки.
– Если не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Думаешь, моей подготовки не хватит, чтобы справиться с таким дохляком, как ты. Самонадеянный, наивный идиот. Я тебя ещё и друзьям подарю, пускай покуражатся со зрелым мужчиной, а то мальчишки им, поди, надоели.
Мне повезло. Фрэнк даже не подумал убрать мой винчестер. Он стоял там же, где я его оставил с вечера, возле палаточной стойки.
– Не подходи! Я выстрелю! – предупредил я голого извращенца и передёрнул затвор.
– Ой, как страшно! Ой, напугал! Убери оружие и снимай штаны, пока я окончательно не разозлился.
Он и не думал останавливаться и неотвратимо надвигался на меня, злорадно улыбаясь.
Стрелять предупредительно вверх не имело смысла. Я просто не успел бы передёрнуть затвор, бывший морской котик находился уже в паре метров. И я нажал на курок. Он взвыл от боли. Заряд дроби превратил его левое плечо в кровавое месиво. Струи крови стекали по его атлетическому телу. Он ещё простоял удивлённый какое-то время, а потом рухнул на росистую траву.
Из палаток выскакивали его товарищи, а я, не чуя под собой ног, ломился сквозь лесную чащу, только б успеть убраться от них подальше до рассвета.
Я взобрался на гору, с которой было хорошо видно, что творится в лагере. Где-то через час пришёл катер. Матросы так же дружно и оперативно свернули палатки, как их и поставили. Фрэнка занесли на борт на носилках. Он пришёл в сознание, старался встать и яростно жестикулировал здоровой рукой. Катер отчалил и стал подниматься вверх по впадающей в озеро реке. Когда он скрылся за поворотом, я вышел из своего убежища.
Небо затянулось тучами. Накрапывал дождь. На вершине дул сильный ветер, срывая с головы капюшон. В винчестере оставалось ещё пять зарядов. А до ближайшего жилья, как сказал Фрэнк, было триста миль.
– С трансвеститами и я бы покувыркался. Они симпатичнее местных проституток, – во всеуслышание заявил пузатый дядька в гавайке и цветастых шортах.
За что тут же получил оплеуху от своей не менее тучной спутницы.
– Я тебе покувыркаюсь, кобель паршивый. Подожди, вернёмся в отель, я тебе устрою и садо, и мазо. О всяких трансвеститах сразу забудешь.
Гид улыбнулся, довольный реакцией туристов на свой рассказ.
– Билеты на шоу получаем при выходе из автобуса.
Один вид расфуфыренных рекламных зазывал неизвестного пола вызвал во мне приступ тошноты. Комок встал в горле, и перехватило дыхание, как тогда на Аляске.
– Извини меня, Вики. Но я не пойду на этот шабаш. Противно смотреть на этих педерастов.
Она ничего не ответила. Встала с сиденья и, не взяв билета, вышла из автобуса.
Погружённая в раздумья, она брела по тротуару.
– Вики! Постой! Я чем-то тебя обидел?
Я нагнал её и схватил за локоть. Она вырвала свою руку и обернулась. Её лицо было алым не от солнца, а от злости. Из глаз катились крупные слёзы.
– Ну почему, почему ты меряешь всех по себе? Чем эти люди провинились перед тобой? Только тем, что они не такие, как ты?
Я испугался. Никогда прежде я не видел свою жену в таком состоянии. За все годы брака мы с ней ни разу не ссорились. Она никогда даже не повысила голоса на меня, не то чтоб орала.
– Может, я был излишне резок и моё мнение расходится с современной либеральной толерантностью к сексуальным меньшинствам. Но я имею на это моральное право, потому что сам пострадал от одного из видных представителей этого прогрессивного и модного движения.
Мои слова были полны сарказма. Я не мог себя остановить.
– Если бы охотники не нашли меня в тайге, умирающего от холода и голода, ты сейчас была бы вдовой, а наши дочери сиротами.
– Не изображай из себя жертву. Ты покушался на жизнь сенатора. И если бы не я, Фрэнк засадил бы тебя за решётку пожизненно.
Она поймала такси, и мы поехали в отель, не проронив больше не слова.
Вики раздвинула кровати, поставив между ними тумбочки. Десять ночей мы проспали раздельно. На отдыхе в экзотической стране, где властвуют свободные нравы. Солнце, море, фрукты, загорелые женские тела в бикини на пляже и около бассейна сильно возбуждали меня, но в интимной близости жена мне отказывала. Я считал часы, когда же наконец кончится этот проклятый отпуск!
По возвращении домой Вики исчезла. Я вначале не придал её отсутствию особого значения. Работа у комиссара полиции ненормированная. Когда случался аврал, она оставалась ночевать в отеле недалеко от полицейского управления. К тому же во мне накопилось столько нереализованной сексуальной энергии, что я не успевал посетить всех своих действующих и законсервированных любовниц. Благо каникулы у дочерей ещё не кончились, и они продолжали гостить у бабушки в Европе.
Но через неделю я начал волноваться и позвонил ей на мобильный телефон. Абонент был недоступен. Тогда я набрал её рабочий номер.
Ответила секретарша:
– Миссис Виктория подала прошение об отставке. Вчера губернатор его подписал. Ваша жена больше не комиссар полиции, мистер Адам.
Я засыпал её мобильный телефон смс-сообщениями, электронную почту – письмами, звонил её матери в Европу, но она ничего не знала о дочери, поинтересовалась только, когда я заберу девочек.
Обращаться в полицию относительно поиска бывшего комиссара полиции было глупо. Никаких координат Габриэллы я не знал. Только один человек мог бы просветить меня о причинах исчезновения Вики. Фрэнк. Но ему мне звонить совсем не хотелось.
Она сама позвонила на следующий день.
– Я подала на развод. Надеюсь, ты не станешь сильно противодействовать этому.
– Но почему, Вики? Мы так долго вместе. У нас прекрасные дочери. Замечательная, дружная семья. А ссоры? С кем они не случаются?
– Не стоило выходить замуж без любви. Прости, – тихим голосом произнесла она и отключила телефон.
Я нашёл дом, где снимала квартиру Габриэлла. Помогла одна судья – моя бывшая подруга. Припарковал машину прямо напротив нужного мне подъезда и стал ждать. Они появились поздно, ближе к полуночи. Шли в обнимку как настоящие влюблённые. У каждой в свободной руке было по большому бумажному пакету. Видимо, выпивка и закуска. Они о чём-то оживлённо разговаривали и смеялись. Я никогда прежде не видел свою жену такой счастливой.
– Вики! – окрикнул я её из машины. – Можно тебя на минутку?
Женщины смутились, как воришки, застуканные на месте преступления. Вики первой взяла себя в руки и, передав подруге свой пакет, отправила её домой. Та без охоты двинулась в подъезд, постоянно оглядываясь.
– Зачем ты здесь?
– Хотел убедиться в обоснованности своих подозрений.
– Убедился?
– Вполне. Но я не считаю это поводом для развода. Тобой движет благодарность к этой женщине. Не более. Это пройдёт.
– Да какая разница: женщина или мужчина? Я просто не люблю тебя. Вот и всё. И никогда не любила. Мне всегда нравился другой мужчина.
– Фрэнк?
– Да. Но ты знаешь, он равнодушен к женщинам. Как бы много я отдала, чтобы оказаться тогда на Аляске вместо тебя!
Я был в шоке.
– Я хочу сменить пол.
Она произнесла это таким обыденным тоном, словно собиралась поменять линолеум на паркет.
– Ты в своем уме? Ты же мать двух дочерей! Что скажут твои родители? Мать? Отец?
– Не надо, Адам. Не мучай меня, пожалуйста. Наши девочки для меня святое. У меня сердце разрывается при одной только мысли, что не смогу видеться с ними. Но так будет лучше. Для всех лучше. Ты хороший и заботливый отец. Ты сможешь воспитать их настоящими людьми, нормальными женщинами. А на мнение родителей мне плевать. У них свой скелет в шкафу. Кстати, если ты считаешь, что девочкам обязательно нужна мать, то женись на моей сестре. По крайней мере, она им не чужой человек. Лучше жены ты не найдёшь. Хорошая, рачительная хозяйка. Классический вариант. В Калифорнии – замечательный климат. Ты же всегда мечтал работать в Кремниевой долине. Вот тебе и представляется случай. А отсюда тебе всё равно лучше уехать и девочек увезти. Я, конечно, приложу все усилия, чтобы сохранить конфиденциальность. Но ты сам понимаешь, что возможна утечка информации. Пойдут ненужные разговоры. С моим отцом ты обязательно подружишься. Вы очень похожи. Относительно денег на операцию не переживай, у меня есть свои сбережения. Если не хватит, поможет Фрэнк. И вообще всё наше имущество остаётся тебе. Я ни на что не претендую, просто исчезну из вашей жизни.
– И ты готова на такие жертвы? – я не верил своим ушам. – Чтобы стать мужчиной?
– Да. Готова. Я не могу так больше жить. Ошибку природы надо исправлять.
– Для кого? Ради Фрэнка? Ради Габи?
– Ради самой себя!
Руль заскрипел у меня в руках.
