единого понимания феномена. Это еще раз подчеркивает сложность и неопределенность этого вида конфликта.
В своих дальнейших рассуждениях автор настоящей работы намерен опираться на выработанное им понимание конфликта: «Под гибридной войной следует понимать координированное использование страной-агрессором многочисленных видов (инструментов) насилия, нацеленных на уязвимые места страны-мишени с охватом всего спектра социальных функций для достижения синергетического эффекта и подчинения противника своей воле»[41].
При всех расхождениях существующих трактовок многие отечественные исследователи, как и зарубежные военные аналитики, едины во мнении, согласно которому суть гибридизации военных конфликтов заключается в задействовании регулярных и иррегулярных силовых элементов, а также несиловых форм и способов противоборства (в финансово-экономической, административно-политической и культурно-мировоззренческой сферах) с конечной целью подрыва власти легитимного правительства какого-либо государств[42].
Обороняющаяся сторона при прогнозировании угроз не в состоянии точно определить их содержание или тяжесть наносимого ущерба. В результате планирование действий и необходимых ресурсов для парирования ГУ связано с рядом неопределённостей. Создание подобных неопределённостей, является важным свойством ГУ, применение которых основывается на способности противников — государств и негосударственных субъектов мировой политики — сочетать различные стратегии, технологии и возможности для получения асимметричных преимуществ[43]. Использование разнообразных ГУ требует высокой степени координации и взаимодействия как в наступательной, так и оборонительной стратегиях ГВ.
Измерения гибридной войны
Ныне формируется феномен ГВ как скрытого и не имеющего определенного статуса конфликта, обладающего сложной внутренней структурой, протекающего в виде интегрированного военно-политического, экономического информационно-психологического противостояния.
Появляются новые измерения конфликта:
• основное измерение ГВ — это скрытная подрывная деятельность, которая используется против объекта агрессии в качестве главного средства сокрушения противника. Это измерение войны обладает по отношению к предшествующим статусом и энергией отрицания и формирует качественную основу трансформации конфликта, что во многом обусловливает переход от линейной к нелинейной парадигме войны;
• национализм и этническая самоидентификация, которые используются в качестве ведущих мотивов подрывной деятельности и представляют собой важные современные факторы трансформации войны. Гипер'фофированное «раздувание» жалоб этнических меньшинств на притеснения со стороны правительства большинства представляет собой мощный катализатор, который используется атакующей стороной для привлечения сторонников в ряды повстанцев. Таким образом, стратегия современной ГВ объединяет тактику повстанцев и обычное военное сдерживание. Как ведущие факторы мотивации национализм и этническая самоидентификация ранее находили достаточно ограниченное применение;
• всеобъемлющий характер конфликта, который ведется с использованием военных и невоенных форм воздействия с упором на идеологические средства и современные модели «управляемого хаоса»;
• война построена на стратегии измора, что придает конфликту затяжной перманентный характер;
• к ГВ не применимы нормы международного права, определяющие понятия «агрессия», в такой войне не существуют понятий «фронт» и «тыл».
Важным свойством стратегии ГВ является нацеленность этого вида межгосударственного противоборства на изнурение страны-жертвы. Это предполагает широкий спектр действий, включающих использование воинских и иррегулярных формирований одновременно с проведением в рамках единого замысла и плана операций по хаотизации экономики, сферы военной безопасности, культурно-мировоззренческой сферы, а также применение кибератак, технологий КВ при теснейшем взаимодействии и координации.
Государство-агрессор тайно, без формального объявления войны атакует структуры государственного управления, экономику, информационную и культуэно-мировоззренческую сферу, силы правопорядка и регулярную армию страны-мишени. Затем на определенном этапе развертываются военные действия с участием местных мятежников, наемников, ЧВК, поддерживаемых кадрами, оружием и финансами из-за рубежа и некоторыми внутренними структурами: олигархами, преступными, националистическими и псевдорелигиозными организациями.
Важная составляющая стратегии — целенаправленное воздействие на сферу военной безопасности государства, чтобы втянуть его в непомерные изнуряющие военные расходы путем провоцирования локальных конфликтов в приграничных районах и стратегически важных регионах, проведения у его границ масштабных военных учений по провокационным сценариям, развертывания дестабилизирующих систем оружия, использования возможностей пятой колонны и агентурных сетей. Временные рамки действия стратегии измора — многие годы. Угрозы национальной безопасности России проанализированы в выступлении генерал-полковника Ф.И. Ладыгина на Военно-научной конференции Клуба военачальников РФ «Обострение внутренних и внешних вызовов России. Необходимые меры по их нейтрализации»[44].
По мнению экс-начальника ГРУ, «наши противники (не партнеры, а именно противники, враги!) неотъемлемой частью ГВ считают ограниченное боевое применение военной силы (особенно ССО, а также наемников («прокси»), ЧВК и т. п.), что нередко может дополнять широкомасштабные использования политических, информационнопсихологических, экономических и прочих средств, свойственных этому виду вооруженного конфликта».
Иными словами, понятие ГВ как фактор стратегического неядерного сдерживания по существу означает «обнуление», сведение на нет гибридными способами возможность противостоять агрессору, даже имея в своем распоряжении средства ядерного сдерживания противника.
Как уже упоминалось, прокси-война представляет собой эффективное средство воздействия на противника в рамках общей стратегии ГВ.
Прокси-война как инструмент гибридной войны
Общими для гибридного межгосударственного военного конфликта и прокси-войны являются следующие факторы:
1) сохранение роли ядерного оружия как средства сдерживания и обеспечения стратегической и политической стабильности;
2) склонность стран, обладающих ядерным оружием, к задействованию различных видов насилия за счёт применения технологий непрямых, невоенных действий;
3) появление международных террористических организаций, прибегающих для реализации своих политических целей к «неклассическим» способам насилия и торговле наркотиками для самофинансирования. К этой группе субъектов военных конфликтов тесно примыкают частные военные компании (ЧВК), главным мотивом для деятельности которых является материальный;
4) порождённая глобализацией зависимость национальных экономик от складывающейся ситуации в мировой экономике;
5) широкое и тщательно синхронизируемое использование гибридных информационных, экономических и военных угроз;
6) диффузия военной мощи, обеспечивающая доступ многих государств и негосударственных организаций к современным средствам поражения, включая ядерные, химические и бактериологические;
7) формирование новых возможностей влияния с привлечением технологий искусственного интеллекта для управления глобальными информационно-психологическими операциями по дезинформации и манипулированию сознанием населения стран и континентов, усиление противоборства в космосе и киберпространстве. Развитие региональной прокси-войны таит в себе угрозу перерастания военного конфликта в крупное военное столкновение. Отказ США и НАТО от правовых гарантий безопасности России, сопровождающийся введением незаконных санкций, внешним противодействием, направленным против специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины, поставками оружия, предоставлением разведывательной информации на фоне явной неадекватности правящих элит Киева повышает вероятность возникновения крупного конфликта по злому умыслу или по ошибке из-за неправильной интерпретации намерений одной из сторон. В результате мир вступил в фазу экономической рецессии, кризиса глобального управления, сопровождаемых ростом протекционистских и изоляционистских настроений. Серьезно ограничены гуманитарные, культурные, туристические обмены, в целом контакты между людьми.
В осмыслении новейших тенденций в военной сфере в последние годы всё более заметное место занимают трактовки формул «серой зоны», «гибридной войны» и «прокси-войны». Учёт общих и особенных свойств этих феноменов весьма важен для формулирования современной теории войны, прежде всего, как социально-политического явления и выработки адекватных наступательных и оборонительных стратегий.
Сопоставление гибридной и прокси-войны позволяет выделить общие и особенные характеристики военных конфликтов.
Во-первых, напомним, что Карл фон Клаузевиц в
