Дневной сон пошел на пользу юному телу демона. Было уже сильно за полдень, когда я продрал глаза и легко перекусив, двинулся в путь. Место, куда я направлялся, не было таинственным, ибо о нем знало каждое живое существо в мире демонов. От самого распоследнего раба, недавно приволоченного из покоренного мира, до самого Великого Дутура, восседающего на Троне Грозди. То был Храм.
К религии у демонов было крайне странное отношение. О богах могли шутить, ими могли клясться, поминать, под их рукой даже могли воевать! (А кто-то поговаривал, что богиня Гакотса даже может снизойти до постели простого или не очень смертного), но демоны никогда не обсуждали вопросы религии всерьез или в контексте философских проблем. Может, потому что боги были слишком частыми гостями в этом мире? Я еще не слишком-то хорошо разбирался в истории Грозди, но о самом деятельном участии богов во всевозможных войнах уже был наслышан. Убывая, отец наказал мне посетить Храм, дабы выбрать себе покровителя.
А вот, кстати, и он. Говорят к Храму ведет множество дорог, но каждый идет по своей. И действительно, ступив на уходящую в толщу летающего острова лестницу, ты никогда не встретишь другого идущего на разговор с богами. Божественная магия создает для каждого свою реальность.
Кажется, освещенная газовыми фонарями лестница сделала не меньше сотни оборотов, пока не оказался в небольшой комнатке с массивной и довольно обыденной деревянной дверью. Прежде чем толкнуть тяжелые окованные медью створки и переступить порог Храма, я на миг остановился, пытаясь найти в себе какое-то волнение или ощущение святости этого места… Но сколь не прислушивался — ничего не уловил.
Что ж. Шаг и я внутри. Не слишком большая, выплавленная в скале пещера была метров пятнадцать в поперечнике. По периметру пещеры были развешены слегка чадящие масляные лампы, которые сразу создавали какой-то, что ли, уют. Теплый огонь мягко плескался в медных чашах, наполняя помещение приятным запахом каких-то благовоний. А на дальней стороне…
А у дальней стены пещеры высились рубленые из камня статуи. С первого взгляда казалось, что ваявший их мастер был неумел и неуклюж, уж больно грубыми были черты изваянных богов, но присмотревшись, я понял, что это было обманчивое впечатление. Наоборот, нужно было обладать недюжинным мастерством, чтобы добиться такого эффекта.
Великая Троица и еще Один:
Ганеш. Огромный демон, на чьи уменьшенные копии я любую каждый день. Красивые мужественные черты лица, рога, увитый мускулами торс, огромная секира на поясе. Он стоял, сложив руки на груди, с презрением глядя прямо перед собой. Великий воин, повелитель краснокожих орд.
Гакотса. Потрясающей красоты демонесса, закованная в тяжелые вычурные латы. Грива волос делала ее похожей на уверенную гордую львицу. На сгибе локтя она держала шлем с пышным плюмажем, а за спиной виднелась рукоять огромного двуручного меча.
Шиг-Нгар-Ухур. Согбенная фигура в балахоне не позволяла разглядеть ни лица, ни фигуры таинственного божества. В отличие от своих собратьев, он не рвался в открытый бой, но от этого не был менее опасным. Тайные силы, коими он наделял своих последователей, делали их отменными, страшными на поле битвы, магами.
И Зог. Тот который «и еще Один». Костистое лицо и злобный взгляд почему-то скорее отвращали, нежели приглашали к сотрудничеству. Одного взгляда на костлявого бога было достаточно, чтобы почувствовать себя запятнанным. Я слыхал, что этот бог не пользовался популярностью у молодых демонов, но тот, кто решался выбрать его себе в покровители мог получить некие тайные силы себе под контроль… или смерть и безумие.
Б-р-р-р… Ну его к черту.
На мой взгляд, боги мира демонов не слишком отличались друг от друга. Всех их родила тьма, они упивались битвами и кровь и с удовольствием ввергали в ужас своих врагов. Они изничтожали своих соперников без жалости и скорби, разграбляя их владения и уничтожая всех и вся… впрочем, оставляя то, чем могли поживиться подданные Великого Дутура. Этим, кстати, они и отличались от множества других богов, кои редко снисходили до сотрудничества со своей паствой.
Кстати, насколько я понял, когда-то между Троицей и еще Одним была нешуточная вражда, да и сейчас она на дух не переносила Зога… Впрочем, я не лез в эти дебри.
Я уставился на каменных богов, рассчитывая на то, что какое-то «седьмое чувство» подскажет правильный выбор… Или, быть может, вспыхнет пламя и направляющий перст укажет моего покровителя, или явится видение, или… Не знаю… Ну что-то же должно произойти!
Минут пять я неотрывно пялился на статуи, старательно избегая лишь Зога… но никакой перемены ни в себе, ни в застывших каменных изваяниях так и не ощутил…
Что ж. Видимо, сегодня неподходящий день…
Развернувшись, я собрался, было, покинуть Храм, но вдруг застыл, как вкопанный.
Ибо передо мной стояла Гакотса, собственной персоной!
— Здравствуй, — сказала она, а я… а я…
Твою мать, я был не в силах пошевелить хотя бы пальцем! Высокая фигура была облачена в начищенные до зеркально блеска доспехи, на которых весело плясали язычки пламени. На груди был выбит скалящийся дракон с изумрудными глазами. С плеч спадал тяжелый, подбитый мехом, плащ, а лицо…
Странное дело, я смотрел на него, на гриву иссиня вороных волос, на идеально очерченный овал, на высокие скулы, и чувственные губы… но никак не мог объять его полностью. Мозаика рассыпалась, никак не складываясь в единую картину.
— Ты знаешь, что ты отмечен богами, малыш? — вновь прорезал тишину ее глубокий грудной голос.
Я попытался посмотреть ей в глаза, но спокойная сила, что плескалась в них, быстро заставила отвести взгляд.
— Ты бы не могла бы не называть меня «малыш»? — сказал я, подчиняясь какому-то внезапно прорезавшемуся протесту.
Богиня заинтересованно приподняла бровь.
— Но ведь ты действительно еще очень мал, Керо… Нельзя обижаться на правду.
Голос великой воительницы звучал нежно, по-матерински… хотя не было никакого сомнения, что он больше привык повелевать полками на поле битвы, чем вразумлять юного демона.
— Все равно, — упрямо повторил я и она улыбнулась.
— Что ж… Если ты так пожелаешь, о отмеченный богами!
— Богами? — тупо переспросил я и помимо воли обернулся на каменные изваяния Троицы и Одного.
— Да, но не ищи среди этих истуканов того, кто тебя коснулся. Ты отмечен иными богами. Даже Зог не может понять какими… А он… заметно старше и умнее нас.
В последней фразе прозвучала целая гамма чувств: сарказм, злость, обида… По-видимому, к Зогу у воительницы были сложные чувства.
— И что же это значит?
— Может, и ничего, а может, очень многое… Обычно, на всякий случай, мы истираем подобных смертных.
Черт подери… Прозвучало это сверхпугающе. Особенно из-за того, насколько спокойно это было сказано… Но в этих словах было и что-то еще. Тоска. Неимоверная и ужасающая. Безнадежная от своей неповоротности.
Я вновь попытался поднять взгляд, но эта чертова божественная яркость совершенно не давала разглядеть хоть что-то в идеально красивом лице.
— Можешь убрать это? Хочу увидеть тебя настоящую.
Богиня сразу поняла, о чем идет речь. В ее позе промелькнуло удивление и вдруг… она взмахнула рукой, стирая образ безупречной воительницы.
Она была немолода. Лет за сорок по человеческим меркам. Хотя, какие человеческие мерки могут быть применимы к богине?
Шрамы иссекли ее лицо также, как иссекли душу. Черные волосы с проседью уже не топорщились буйной гривой, глаза не полнились безбрежной силой. Но осанка все равно была пряма как жердь, высокая грудь упруго нависала над тонкой талией, едва прикрытая кожаным топиком а ля Зена — королева воинов, а руки и плечи были перевиты отнюдь не старческими мускулами.
— Почему ты видишь то, чего не видят другие? — спросила она, но я словно бы и не услышал этого вопроса.
Я смотрел в ее поблекшие глаза, и душа богини вдруг развернулась передо мной как открытая книга.
