— Да.
Она услышала его глубокий вдох.
— Тогда могу ли я… присоединиться к вам?
— Да.
Клер сдвигала простыни, освобождая место, когда матрас низко осел под тяжелым весом. Но вместо того, чтобы забраться под них, он остался над одеялом.
— Тебе не холодно? Забирайся внутрь.
Колебания совсем не удивили ее. А вот факт, что он приподнял покрывала, — да.
— Я останусь в халате.
Когда он двинулся, кровать качнулась, а звук цепей был как ушат воды на голову, напоминая о том, что они оба пленники. Но, ощутив после этого таинственные специи, она смогла думать только о том, как обнять мужчину. Заставив себя расслабиться, она прикоснулась к его руке. Когда он дернулся и сел, Клер осознала, что решила быть с ним.
— У вас было много любовников? — спросил он.
Так он тоже понимал, чего она хочет. И у нее было ощущение, что он пришел к ней потому, что в свою очередь искал того же. Тем не менее, она не была уверена, как ответить на вопрос так, чтобы не заставить его чувствовать себя не в своей тарелке.
— Много? — напомнил он.
— Несколько. Не много. — Она была более заинтересована в победе за столом переговоров, нежели в сексе.
— Ваш первый раз, на что он был похож? Вы испугались?
— Нет.
— О.
— Я хотела, в конце концов, покончить с этим делом. Мне было двадцать три. Я начала поздно.
— Это поздно? — пробормотал он. — А сколько вам сейчас?
— Тридцать два.
— Сколько. — Сейчас в его голосе звучала мужская требовательность, резкость. И ей нравился контраст между ней и его, по сути, мягким нравом.
— Только три.
— Они… доставляли вам удовольствие?
— Иногда.
— Когда был последний раз? — Слова были произнесены тихо и скороговоркой.
Он ревновал, и хотя это не должно было производить такого эффекта, но она обрадовалась. Она хотела, чтобы он испытывал к ней собственнические чувства, потому что хотела получить его.
— Год назад.
Он вздохнул, будто бы в облегчении, и в тишине, которая последовала, она полюбопытствовала:
— А когда последний раз ты… помогал себе?
Он прочистил горло, и Клер была чертовски уверена, что он покраснел.
— В душе.
— Только что? — с удивлением спросила она.
— Это было несколько часов назад. Ну, или как минимум, так чувствуется. — Он слегка прокашлялся. — После того, как я пришел к вам… ну, за то время, что я шел к вам, я стал… нуждаться. Чтобы противостоять этому, я должен был оставить вас, и именно поэтому не закончил соответствующим образом. Я боялся, что… прикоснусь к вам.
— А что, если бы я хотела этого?
— Я не буду заниматься с вами сексом.
Она приподнялась на локте.
— Зажги свечу. Мне нужно видеть твое лицо, когда мы вот так вот разговариваем.
Свечи вспыхнули по обе стороны кровати.
Он лежал на спине, веки закрыты, красные и черные волосы морем великолепных волн покрыли подушки.
— Почему ты не смотришь на меня? — спросила Клер. — Черт побери, Майкл. Посмотри на меня.
— Я смотрю на вас все время. Когда свечи погашены, я слежу за вами. Я пристально вглядываюсь в вас.
— Так встреться со мной глазами сейчас.
— Я не могу.
— Почему?
— Это больно.
Клер пробежала ладонью по его руке. Мускулы напряглись, плотные бицепсы были хорошо очерчены, трицепсы выделялись.
— Смотреть на другого человека не должно причинять боли, — заметила она.
— Это слишком близко для меня.
На мгновение она затихла.
— Майкл, я собираюсь тебя поцеловать. Сейчас. — Услышав требовательность в своем голосе, она чуть сбавила обороты. Она не хотела принуждать его. — Ты не возражаешь? Ты, безусловно, можешь сказать «нет».
Она могла чувствовать, как трясет его тело — едва различимая дрожь передавалась по матрасу.
— Я вожделею к тебе. До тех пор, пока я, наверное, не задохнусь от желания. Но ты же знаешь об этом, не правда ли. Ты знаешь, почему я пришел к тебе.
— Да.
Он тихо хохотнул.
— Вот почему я так нуждаюсь в тебе. Ты знаешь обо мне все и не боишься. И ты единственная, кто когда-либо думал забрать меня отсюда.
Она изменила свое положение, и горящие голубые глаза встретились с ее.
— Приподними голову, — сказала она ему. Когда он так и сделал, она потянулась и освободила его волосы от кожаной ленточки. Раскинув их, она в который раз подивилась их великолепию, массе и невероятному цвету. После чего снова встретилась с ним глазами и начала приближать свои губы к его.
Его веки снова опустились, разрывая зрительный контакт.
Она остановилась.
— Почему ты боишься? — спросила она, приглаживая его «вдовий пик».
Он нетерпеливо мотнул головой.
— Просто поцелуй меня.
— Скажи мне, почему.
— А что если я не понравлюсь тебе?
— Понравишься. Совершенно точно. — Чтобы убедить, она опустила голову и, щекоча губами, мягко прижалась к его рту. Господи, он был бархатом. И теплом. И беспокойным жаром.
Особенно, когда застонал. Звук был совершенно мужским, абсолютно сексуальным, на который ее тело ответило, разведя ноги.
Чтобы заставить его разомкнуть губы, она лизнула их, совершенно потерявшись в чувственном прикосновении мягкости с мягкостью, дыхания с дыханием. Когда же он все-таки приоткрыл рот, она проникла внутрь, встречаясь с твердой поверхностью передних зубов, после чего погрузилась дальше. Она погладила его язык и почувствовала, что его грудь резко поднялась.
Забеспокоившись, что зашла слишком быстро и слишком далеко, она отпрянула.
— Ты хочешь прекратить..?
Откуда-то раздался рык. Он сделал такое быстрое движение, что она даже не сумела его заметить.
Комната завертелась, когда он бросил ее на спину и оседлал: огромный самец, не боящийся ее ни в малейшей степени. Он наклонился, прижавшись к ней грудью, ногами зафиксировав ее бедра. Он тяжело дышал, когда приблизил свое лицо к ней, воистину сияя глазами.
— Мне нужно больше, — потребовал он. — Сделай так еще. Сильнее. Сейчас же.
Клер тут же воспряла и, оторвав голову от подушек, соединила их губы. Он толкнул ее вниз, заставляя опуститься, углубляя контакт. И он быстро учился. Скользящим быстрым движением его язык проник ей в рот, заставив ее выгнуться под ним.
Из-за того, что он сидел на ней, она не могла чувствовать его эрекции. А она желала ее, нуждалась в ней.
Она оторвалась от его губ:
— Положи себя между моих ног. Ляг между бедер.
Он приподнялся и посмотрел на их тела, после чего коленом развел ей ноги и соединил их тела вместе.
— Ох, Господи, — застонала Клер, когда он задохнулся. Его возбуждение было горячим и твердым даже сквозь тонкий слой шелка на них. И он был огромным.
