— Ты когда-нибудь лгала?
Что это за вопрос?
— Да.
— Ты девственница?
— Это сложный вопрос.
— Как так? — спрашивает парень. Я почти могу представить, как он наклоняет голову.
— Ну… — я прочищаю горло. И не вспомнить. — Это просто так.
Пауза. Тишина.
— Она не лжет, — шепчет Бишоп.
— Да, мы поговорим об этом, — говорит Нейт с другой стороны машины.
— Я сомневаюсь в этом, брат. Единственное, о чем вы будете говорить, — это о том, как ты пропустил летящую пулю.
Тишина, а затем смех всех, кроме Нейта и Бишопа.
— Ты мне доверяешь? — спрашивает Бишоп.
— Нет.
— Ты умна.
— Спорно, учитывая мои нынешние обстоятельства.
Он отрывается от меня, и я вскакиваю со своего места.
— Сними повязку с глаз.
Я хватаюсь за нее, поднимая ее на лоб. Внутри... вытянутого «Хаммера» горят золотые неоновые огни? Неудивительно, что в нем поместилось так много людей.
— Срань господня, — шепчу я, оглядываясь по сторонам и выглядывая в окна. — Где я, черт возьми?
Я смотрю на Бишопа, находя его таким же восхитительным, как и в школе. Хотя до этого мы с ним разговаривали всего один раз, все равно трудно понять, что это один и тот же парень. До сегодняшнего вечера у меня были только взгляды, чтобы сравнить что-либо, кроме той ночи, когда он заставил Брэнтли оставить меня в покое.
— Отвези ее домой. — Бишоп не смотрит на меня, он смотрит прямо на Нейта.
— Мы не можем этого сделать, — рычит Брэнтли из темного угла, его толстовка все еще закрывает лицо. Бишоп тоже все еще одет в нее, вместе со свободными дорогими на вид потертыми джинсами.
На этот раз Бишоп смотрит прямо на Брэнтли.
— Мы забираем ее домой.
— Эм, не хочу быть занозой в заднице или что-то в этом роде, но вы, ребята, должны мне объяснить. Вы вытащили меня из постели в три часа ночи, похитили, а потом… — На этот раз я смотрю прямо на Бишопа, его глаза смотрят прямо из-под капюшона. Черт. Сосредоточься. — Целуешь меня. Что, черт возьми, происходит?
— Ничего, что касается тебя, — говорит Бишоп, не сводя с меня глаз. — По крайней мере, не сейчас.
— Хм, видишь ли, у меня проблема с этим…
Его рука тянется ко мне, а затем он грубо тянет меня, пока я не оказываюсь у него на коленях, оседлав его.
— Что ты делаешь? — Толкаю его в грудь. Твердая грудь — проверено!
Одна его рука скользит вверх по моей спине, а затем к затылку, в то время как другая остается сжатой на моем бедре. Он тянет мое лицо вниз, чтобы встретиться со своим, пока его губы не скользят по моим.
— Вот, что, черт возьми, я хочу сделать. А теперь сделай нам всем одолжение и закрой свой гребаный рот.
Я захлопываю рот, мои зубы втягивают нижнюю губу. Его взгляд падает на мои губы, прежде чем вернуться к глазам.
— Я только что поняла, что все еще в пижаме. Да, я хочу домой. Отвези меня домой. — Слезаю с его колен, и через несколько секунд его хватка ослабевает. Плюхнувшись рядом с ним, я смотрю на Нейта. — Пошел ты.
— О, ты любишь меня.
— Нет, я почти уверена, что нет.
— Конечно, — он улыбается мне. — Прости, котенок.
— Нет. — Я качаю головой, распуская волосы из конского хвоста, прежде чем запустить в них пальцы и стянуть их обратно на макушку. — Я также не в восторге от котенка.
— Но это мило, — Нейт усмехается.
— Вот именно, а я — нет.
— Верно, — бормочет Брэнтли. — Она чертовски раздражает. Назови ее... крысой.
Я отмахиваюсь от него, и его глаза темнеют, но не так, как у Бишопа. А так, чтобы у меня мурашки побежали по позвоночнику, потому что я на сто процентов уверена, что он ненавидит меня.
Мы возвращаемся на нашу частную подъездную дорожку, и когда машина останавливается, я вылетаю из салона.
— Подожди! — Нейт останавливает меня. — Я серьезно, сестренка. Ты никому не можешь рассказать о том, что произошло сегодня вечером.
— Что, черт возьми, произошло сегодня вечером? — спрашиваю я, глядя на них всех.
— Мы... Я не могу говорить об этом с тобой.
— Тогда зачем, черт возьми, меня похищать? — Теперь я смотрю прямо на Нейта. — Почему бы просто не сказать мне: «О, эй, хочешь поиграть в «Правду или действие?» черт, Нейт!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Черт, — ворчит он, а затем смотрит на Бишопа. — Мы должны были это сделать.
Бишоп пожимает плечами.
— Никогда не играл в эту гребаную игру и не собираюсь начинать. — Затем Бишоп смотрит на меня. — И мы не об этом, Китти.
— Ой! Нет тебя…
Нейт выталкивает меня и захлопывает дверь. У меня отвисает челюсть при виде закрытой двери как раз в тот момент, когда «Хаммер» начинает отъезжать. Я поднимаю руку и отмахиваюсь от них, не сомневаясь, что они видят еще меня, прежде чем я поднимусь по мраморной лестнице, а затем к тяжелым двойным дверям. Зевок срывается с моего рта, и когда я вижу большие часы, висящие на стене в гостиной, я понимаю, почему. Солнце вот-вот взойдет, и я не хочу рисковать разбудить Татум или заставлять ее спрашивать, где я была, поэтому иду в гостиную. Сняв обувь, снимаю плед со спинки дивана и сворачиваюсь калачиком на теплом мягком одеяле.
ГЛАВА 11
МОЯ НОГА КАЖЕТСЯ ТЯЖЕЛОЙ. И первое, что я чувствую, это запах — бекон! Мои глаза распахиваются.
Татум входит в гостиную со сковородкой в руке, ее волосы уже гладко вытянуты утюжком.
— Вставай, нам нужно позавтракать, а потом нужно идти.
Я со стоном откидываюсь на спинку дивана.
— Школа.
— Да! — шипит она. — Школа! И кстати, если мой храп так тебя раздражал, тебе следовало выгнать меня. Тебе не обязательно было спать здесь.
— Нет! — Я качаю головой. — Дело не в этом. Мне просто трудно спать с другими людьми. — Это не совсем ложь. На самом деле я не самый лучший спящий, когда дело доходит до того, чтобы спать рядом с другими людьми. Начинаю беспокоиться. Я слишком часто дышу? Что, если я случайно прикоснусь к ним во сне? Не в сексуальном смысле, но да, что, если в сексуальном смысле? Я не очень хорошо справляюсь с этим. Мне гораздо удобнее спать одной. Кроме того, я не делюсь одеялом. Никогда.
Татум закатывает глаза, чувствуя мою ложь, но не зная, в какой части и почему.
— Давай. Пора завтракать.
Я встаю с дивана.
— Я буду через секунду. Собираюсь запрыгнуть в душ.
Поднимаясь по лестнице, захожу в свою комнату и подумываю проверить, в своей ли комнате Нейт, но передумываю. Мудак. Я не знаю, что, черт возьми, произошло этим утром. Хочу ли знать больше? Да, наверное. Злюсь ли я больше всего на свете? Да. И также пришла к выводу — между моим путешествием с дивана в мою комнату, — что они серьезно хреновая группа друзей. Они не только резкие, таинственные и властные, но и... привлекательные. Именно поэтому я должна держаться от них подальше любой ценой. Особенно от Бишопа Винсента, черт возьми, Хейса. Ублюдок поцеловал меня! И... и мне это нравилось.
Проклиная себя себе под нос, делаю мысленную пометку пойти пострелять после школы. Поскольку сегодня пятница и, без сомнения, Татум захочет что-то сделать в эти выходные, будет лучше, если я сделаю это пораньше. Стягиваю армейские зеленые узкие брюки и белую майку, прежде чем скользнуть в душ и смыть всю вчерашнюю херню.
Втирая кондиционер в волосы и наслаждаясь тишиной комнаты Нейта, я бы сказала, что он не пришел домой прошлой ночью. Вот тебе и «Я должен заботиться о тебе», лживая задница.
Выйдя из душа, стягиваю полотенце и быстро вытираюсь, прежде чем одеться. Распустив волосы, наношу легкий макияж, позволяю темным волнам свисать по спине, а затем надеваю кожаные браслеты плюс тот, который мне подарила мама, прежде чем ушла. Это кожаный браслет-шарм Pandora. Мы покупали новые шармы для него на каждый важный момент в моей жизни. По словам мамы, даже окрашивание моих волос было определяющим моментом, так что да, у нас был шарм и для этого. Вытирая конденсат на зеркале, я изучаю свое лицо, скользя бальзамом по губам. У меня угловатая, острая челюсть, пухлые губы и карие глаза. Ресницы длинные, густые и натуральные, а моя кожа имеет естественное золотое мерцание от испанского наследия матери. Я не думаю, что на меня неприятно смотреть, но во мне также нет ничего примечательного. Особенно, если поставить меня рядом с кем-то вроде Татум или Тилли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
