Суждено умереть? Я похолодела с головы до пят. Пусть даже вариант Мартина похож на правду, он противоречит другим событиям.
— Но мне снилось…
— Сны и вся эта чепуха с надписями — это просто бредни сознания. Меньше думай об этом. И отдохни.
Я ощущала себя преданной. Почему в ситуации, которая должна бы, безусловно, нас сблизить, мы оказались на разных берегах? Почему Мартин стал столь упертым? Раньше с ним было в сто раз легче договориться. Теперь его голос, набравший силы и уверенности, буквально давил на меня.
— Еще позавчера ты присылал мне смску, и по ней было ясно, что ты относишься по-другому к этому всему, — заговорила я, стараясь держаться уверенно. Но Мартин нахмурил брови, искривив губы в иронической улыбке, потушил сигарету и сказал:
— Я не писал тебе позавчера.
Мне будто прилетела невидимая пощечина. Оглушила меня, окончательно выбила из колеи, обожгла кожу. Я точно схожу с ума. У меня галлюцинации. Нужно скорее добраться домой и позвонить Валерию Матвеевичу.
Я поднялась из-за стола со словами:
— Спасибо за спасение. Попробую сама разобраться со всем.
По пути к прихожей Мартин неожиданно словил меня за руку и развернул к себе. Его лицо оказалось настолько близко к моему, что я мигом отпрянула, отворачиваясь. Сердце подпрыгнуло в груди. Рука Мартина невероятно крепко держала мое запястье, не давая ни единого шанса вырваться.
— Прекрати кичиться своей самостоятельностью, — процедил он. — Ты не справишься с этим сама.
Я изо всей мочи дернула рукой в сторону. Мартин сильнее сжал запястье — настолько, что рука стала неметь. Он завел ее за голову и притиснул к стене. Я невольно ступила назад, чувствуя, как тело пробирает ледяная дрожь.
Он никогда прежде себя так не вел. Куда делся тот мальчик, согревавший мою душу ласковыми улыбками и нежными словами? Уют, из-за которого я так любила млеть в его объятьях, исчез бесследно.
Моя спина прислонилась к холодному полотну стены. Мартин подался ближе ко мне, вводя меня в полное замешательство. Что он делает? Неловкость и смущение спутали мысли. Зарождавшийся внутри жар прогонял дрожь, но тело цепенело, будто заключенное в холодные железные тиски.
Горячее дыхание коснулось уха, отчего по коже разнеслась теплая волна чувственного трепета.
— Нет у тебя никого, — прошептал Мартин. — И не было с того времени, как мы расстались. Ты такая же зажатая.
Услышанная горькая правда, которой я безумно стыдилась, мгновенно разорвала тиски. Наконец-то я нашла в себе силы поднять голову и посмотреть Мартину в глаза.
От его испепеляющего взгляда моя раззадоренная уверенность мигом сжалась в клубочек. Я почти не чувствовала руки, заведенную за голову, зато хорошо ощущала нарастающую тревогу в теле.
Во рту пересохло. Я глубоко вдохнула, чтобы придать хоть немного силы голосу.
— И по этому поводу я ни капли не страдаю.
Что-то опасное мелькнуло в черных глазах. Но мигом позже усмешка смягчила взгляд.
— Я заметил. Зато ты этого так стыдишься, что готова на попытку меня обмануть. Смешная. Я вижу тебя насквозь.
Возможно, мои следующие слова были равносильны самоубийству, но я не могла их не сказать.
— А ты до сих пор не остыл. Четыре года назад уязвленное самолюбие по сию секунду мешает жить?
Мышцы на лице Мартина окаменели. Жесткий взгляд своей убийственной силой припечатал меня к стене. Страшно было пошевелиться. Казалось, за любым моим движением последует смерть.
— Не буду отрицать того, что четыре года назад мне была неприятна твоя выходка. Но в итоге я оставил ее в прошлом и стал жить дальше. Почему же у тебя жизнь застыла на том моменте, как ты от меня ушла?
Я не выдержала. Опустила взгляд, и глаза сразу набрались слезами. Да, четыре года назад я сломала Мартина, и благодаря этому он стал сильнее. А я, кажется, стала только слабее.
— Отпусти руку, болит, — тихим голосом попросила я. И в ту же секунду, как он освободил запястье, выкрутилась и рванула к двери.
Благо, Мартин больше не останавливал меня. Растирая слезы по лицу, я надела золотистые балетки, схватила с полки свою сумочку и выпорхнула из квартиры, не нарочно громко хлопнув напоследок дверью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 8.
Вернувшись домой, я отбилась от расспросов брата о прошедшем свидании, забрала у него сотовый и закрылась в своей комнате. Наконец-то я получила шанс позвонить Валерию Матвеевичу.
К счастью, он быстро ответил на звонок и выделил достаточно времени на разговор со мной. Сидя на кровати с подушкой в обнимку, я дрожащим торопливым голосом поведала ему обо всем, что за последние два дня превратило мою жизнь в ад.
Валерий Матвеевич молчал около минуты, после того как я закончила рассказ. За каждую секунду тишины я чувствовала, как погибают одна за другой мои нервные клетки.
— Алина, — наконец обратился он ко мне. — Ты можешь дать трубку своему брату?
Почему он внезапно заговорил таким странным голосом? Будто я непослушная маленькая девочка. Или душевнобольная.
— Зачем?
— Мне нужно с ним поговорить.
— Вы мне не поверили.
— Алина, ты должна понимать зачем. Это для твоего же блага.
Хоть в комнате и было тепло, я дрожала. Взмокнув от холодного пота, футболка прилипла к спине. Будет ли мне лучше от лошадиной дозы нейролептика и транквилизатора? Дрожь пройдет, и мне станет совершенно безразличен окружающий мир. Исчезнут галлюцинации. Вдобавок ко всему стены психбольницы надежно изолируют меня от Мартина.
Такой судьбы хотела мне Маргарита Николаевна?
Неважно. Скорее всего, приснившийся сон — действительно плод моей больной фантазии.
Я тяжело вздохнула, смирившись с неизбежностью. Пока здравый рассудок распоряжается мыслями, нужно решительно действовать.
— Сейчас дам брату трубку. Его зовут Рафаэль.
Он должен был возиться с приготовлением ужина, но стоял за дверью, широко распахнув глаза. Подслушивал, засранец.
В ответ на его ошарашенный вид, я поджала губы, а после протянула мобильник.
— С тобой хотят поговорить.
Пока брат наворачивал круги по комнате, насупив брови и давая собеседнику односложные ответы, я не могла усидеть на одном месте. Возможно, пора начать собирать вещи? Меня не пугала психбольница. Я бы все отдала, лишь оставить происходящие со мной странности в далеком прошлом и не допустить возникновения новых.
Раф остановился по центру комнаты. Только сейчас я заметила, насколько напряженным выглядел мой брат.
— Итак, Валерий Как-вас-там, у моей сестренки все в порядке с головой. Ни в каком стационаре она не нуждается. До свидания.
Его слова, будто глоток свежего воздуха, вернули к жизни меня, задыхающуюся в сомнениях.
— Ты мне веришь? — спросила я, вставая с кровати.
— Я не верю в нашу медицину. Собирайся, лапочка. Мы переезжаем из этой проклятой квартиры прямо сейчас.
Надежда на то, что все непостижимое и жуткое останется здесь, в постылых четырех стенах, придала мне сил. Я с особым энтузиазмом начала набивать сумку вещами.
Брат умчался шерстить интернет в поиске варианта: подальше и подешевле. Мне хотелось оставить эту квартиру навсегда, чтобы сегодняшний вечер стал последним проведенным здесь, но вряд ли за несколько часов возможно устроить полный переезд. Да и я не была уверена, хватит ли нам денег оплатить аренду за месяц.
— Я уже нашел квартиру! — обрадовал Раф, влетев в мою комнату спустя полчаса.
— Так быстро?
— А чего тянуть кота за уши? Ты уже собралась?
Я как раз оглядывала комнату, думая о том, взяла ли все самое необходимое.
— Паспорт положила? — Брат кивком головы указал на сумку, которая едва не трескалась по швам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Именно о документах я забыла. Метнулась к тумбочке, где хранила важные бумаги, и принялась рыться на верхней полке. Паспорт будто растворился в воздухе. А с ним и моя заначка.
Еще утром я брала деньги с этой полки и точно помню, что рядом лежал паспорт. Неужели опять? Теперь у меня начались провалы в памяти или искажение воспоминаний?
