Сын местного авторитета уже не красовался в майке и шортах. Даже приоделся в джинсы и футболку для визита ко мне.
— Я тебе отдаю сто тысяч, и ты говоришь брату, что нашла деньги. Поняла?
Шок настолько обездвижил меня, что я даже кивнуть не могла.
— Расскажешь, что я приходил, потеряешь больше, чем эти бумажки. Уяснила?
Взяв мою безвольную руку, Рома насильно вложил в нее деньги, накрытые паспортом.
— И не вздумай говорить брату о том, что меня раньше видела.
Он ведь просто галлюцинация, да? Зачем возвращать украденные деньги? Если они не нужны, то зачем, рискуя жизнью, их брать? Я смотрела в зелено-карие глаза, пытаясь найти ответ хоть на один вопрос.
Но прежде чем я забыла о вопросах и почувствовала, что от встречи наших глаз во мне рождается нежный трепет, Рома скрылся за дверью.
Глава 9.
В чужой кровати сон не шел ко мне. Пусть даже на ней в разы удобнее лежать, я не могла выбрать позу, в которой получилось бы расслабиться. Вертелась, крутилась, комкая ногами простыню и покрывало.
Брат, в отличие от меня, спал на соседней койке, мирно посапывая.
Я струсила, солгала ему, будто нашла деньги в шкафу под коробками с обувью. Теперь брат явно тоже считает, что у меня проблемы с головой. В новую квартиру мы ехали так, словно играли в молчанку. Но спасибо ему за то, что он не позвонил сразу Валерию Матвеевичу. И не накричал на меня, хотя мог, а по его напряженному лицу было видно, что даже хотел выплеснуть на меня свою злость.
Что делать дальше? Не представляла. Еще несколько дней назад у меня имелся четкий план на ближайший месяц, но теперь все мои цели потеряли смысл. Кроме одной — кастинг. Если я его пропущу из-за нервного истощения, то позже себе этого не прощу. Пусть даже сейчас пропал всякий настрой для танцев.
Нужно скорее найти новое место для тренировок и продолжать отрабатывать танец. До кастинга остались считаные дни.
А чтобы завтра не быть похожей на сонную тетерю, необходимо хорошенько выспаться. Я насильно заставила себя закрыть глаза и представила, как делаю растяжку под спокойную музыку.
Рома — очень странный. Когда я разобрала вещи в новой квартире, то зашла на свою страничку, чтобы ему написать. Но негодяй добавил меня в черный список. Не знаю, что больше меня расстроило: его жирный намек на то, что он вычеркнул меня из своей жизни и я его больше не увижу, или вероятность того, что деньги, уплаченные за аренду студии, пропадут.
В любом случае я не горю желанием туда ехать. Черт с теми деньгами. Кататься через весь город на тренировки будет напряжно.
Ну вот, опять. Глаза открылись и созерцают едва белеющий в темноте потолок.
Что бы ни диктовал разум, я хотела увидеть Рому. Остаться с ним наедине и высказать ему все, чего заслуживает этот гад.
Перед внутренним взором так легко нарисовалось его лицо: хмурые брови, зелено-карие глаза, четкая линия подбородка. Небольшие губы, верхняя слегка меньше нижней. Нос точно не помню, но, кажется, на нем была маленькая горбинка.
Чем отчетливее я вспоминала его лицо, тем ярче разгоралось в груди приятное чувство. Оно до боли знакомо — еще одна безответная влюбленность.
Но никто не мешает мне сделать то, что остается в таких случаях — мечтать. Как он наклонится ко мне, в его глазах мелькнет трогательная искорка, а взгляд остановится на моих губах. Возможно, Рома запустит руку в мои волосы перед тем, как окончательно сократить между нами расстояние, или резко притянет меня к себе за талию. А может…
Сон унес меня далеко от чужой постели. И настолько захватил, что я забыла, что сплю.
Над головой раскинулся бесконечный купол неба, плотно укрытого темно-серыми грозовыми облаками. Они не спеша тянулись вдаль, создавая своими формами и оттенками завораживающие абстрактные мозаики.
Небосклон встречался с линией водной глади. Нереально черная вода моря омывала берег острова, к которому тянулся широкий длинный мост. Как раз вначале него, на другом острове, стояла я. Не оглядываясь назад, смотря лишь вперед.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мои ноги сделали первые шаги по мосту. Странные белые полосы, испещрившие асфальт, приковали мое внимание. Пока я ступала дальше, с интересом скользила по косым, закругленным, ровным белым линиям.
Буквы. Высотой в ширину моста. Только я это осознала, как бросилась назад, к первой полосе.
ЧЕМ БЫСТРЕЕ БЕЖИШЬ ОТ ПРЕДНАЧЕРТАННОГО ПУТИ, ТЕМ БЛИЖЕ СМЕРТЬ
Надпись растянулась на всю длину моста. Я остановилась на последней букве, ощущая, как волна страха сбивает меня с ног.
Будто чувствуя мое желание стереть эту надпись с лица земли, асфальт начал раскалываться. Трещины потянулись четко по линии букв, облачая их в безобразный контур.
Я бы метнулась прочь с моста на ближайший остров, но между мной и землей уже образовался провал. Далеко внизу плескалась смертоносно-черная вода, за спиной продолжал рушиться мост. Куда податься?
От квадратика моста, благодаря которому я еще не сиганула вниз, постепенно откалывалось все больше асфальта. Несколько секунд — и я полечу в ледяные, удушливые объятия моря.
Что-то вцепилось в мою одежду на лопатках, полоснув остриями по спине. Я поднялась в воздух. Последний целый кусок моста рассыпался через миг после того, как мои ноги оторвались от поверхности.
Разрушенный мост стремительно отдалялся. Наверное, какая-то крупная птица спасла меня от погибели. Или решила отнести пойманную добычу в более безопасное место и там полакомиться.
К счастью, меня просто аккуратно поставили на полотно зеленой травы ближайшего острова и отпустили. Я припала к земле, радуясь ее нерушимости. Травинки мягко щекотали мои ладони, облегчение разливалось внутри меня, прогоняя остатки тревоги.
Звук неспешных шагов заставил меня замереть. С ней я прожила много лет, ее шаги я ни с чьими не спутаю. Ко мне шла Маргарита Николаевна. Я до дрожи боялась обернуться.
Шаги затихли, а после голос, похожий на далекие раскаты грома, произнес:
— Не бойся снов. Бойся того, что их смысл поймешь тогда, когда станет слишком поздно.
Зелень травы сменилась темнотой комнаты. Тяжелое дыхание вырывалось из моей груди, пульс стучал в висках, страх до сих пор не выпустил из тисков тело. Но я радовалась пробуждению.
Одна мысль родилась в голове, затмив своим смыслом хоровод остальных: то, что мешает мне жить, находится не в квартире — оно существует внутри меня.
Чтобы не разбудить брата, я максимально тихо поднялась с кровати, скидывая с себя покрывало. Босыми ногами коснулась паркета, сделала несколько осторожных шагов. Половица скрипнула, заставив меня замереть на месте.
Тишина приковала мой слух. Только шум крови в голове и стук собственного сердца различила я в ней. И двинулась дальше, на удивление хорошо видя очертания мебели в темноте.
Разве я всегда так хорошо могла разглядеть в сгустке тьмы стул со сваленной на нем одеждой? Раньше мне приходилось убеждать себя в том, что за силуэтом скрюченной старухи таятся всего лишь разбросанные вещи.
На всякий случай я поджала губы и с силой себя ущипнула за предплечье — острая боль вынудила быстро отдернуть пальцы. Я не сплю.
Я продолжаю купаться в собственном безумии.
Без проблем дошла по темному коридору незнакомой мне квартиры к ванной комнате, включила свет и закрылась в ней. Вычищенный кафель своей белизной больно ударил по глазам.
Привыкнув к свету, я уставилась на отражение в зеркале. На меня смотрела всполошенная девушка с растрепанными вьющимися волосами. Ее голубые глаза широко распахнулись и почти не моргали, будто боялись пропустить любое незначительное изменение в реальности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мне сложно было себя узнать. Внутри зарождались сомнения. На меня смотрел чужой мне человек.
Кем я стала, спросила себя, подходя ближе к зеркалу, обрамленному в белую рамку. Чем я стала?
Что теперь я такое?
Уперевшись животом в белоснежную раковину, я предельно близко подалась лицом вперед, к отражению. Стеклянные глаза казались неживыми, неродными, не моими.
