В открытой со всех сторон галерее, соединявшей "девичью" башню с центральный корпусом монастыря, было еще довольно прохладно, но я почти не обращала внимания на сей хоть и малоприятный, но сейчас - незначительный для меня дискомфорт. На дворе стоял самый разгар апреля, но я могла бы по пальцам пересчитать все теплые дни, пришедшиеся на этот весенний сезон. Утром, пока медлительно всходящее солнце еще не успевало прогреть толстые монастырские стены, в галереях обители царили сырость и промозглый, чуть ли не зимний холод. А дрова стали слишком дорогим товаром, недоступным для нищей монастырской общины. Нет, все-таки это жуткое расточительство - строить настолько огромные здания...
Почти спрятавшись за одну из колонн - поддерживавших массивный свод нашей обители, я жадно вглядывалась в расстилающуюся впереди дорогу, чья ровная лента терялась сразу же за поворотом, ожидая увидеть пыль - поднятую конскими копытами. Как только увижу пыль, то сразу станет понятно: они - едут! Но свежий утренний воздух оставался все таким же чистым, и бесконечно равнодушным к терзающему меня ожиданию...
Второй частью своего сознания, не занятой заинтригованным предвкушением, я отстраненно понимала - все остальные девочки, особенно те, которым как и мне предстояло пройти сегодня Церемонию, продолжают суетиться в спальне, копошась и толкались словно муравьи. Именно в эту минуту они выбирая наряды почище и тщательно расчесывают волосы, заплетая их в тугие косы. Интуитивное девичье кокетство, вызванное желанием понравиться, а еще сильнее - диким страхом перед жертвенным котлом. Увы, законы нашего мира суровы, но справедливы. Дети - перешагнувшие шестнадцатилетний рубеж имеют право лишь дважды участвовать в церемонии Выбора учеников. Так они испытывают удачу и определяют свой будущий жизненный путь. Тот же, кто дважды останется не выбранным, отвергнутым всеми Гильдиями - уже не сможет приносить пользу королевству, честно зарабатывая свой кусок хлеба. А в нынешние трудные годы Лаганахар уже не имеет возможности кормить никчемных изгоев и бездельников. Дальнейшая участь не попавших в какую-либо Гильдию детей печальна - их ждет острый нож жрецов и жертвенный котел в храме Банрах. О-о-о, наша наидобрейшая богиня не оказывает милости даром - ведь она тоже хочет кушать...
Но даже теперь, в эту поистине судьбоносную минуту, вся связанная с прихорашиванием суета почему-то показалась мне некоей ненужной, второстепенной, малозначительной мелочью. Мне вдруг подумалось о том, что представители Гильдий уж конечно не станут глупить - в первую очередь оценивая чью-то эффектную копну волос, или же выискивая грязные пятна на штанах своих потенциальных воспитанников. Наверняка, процессом отбора учеников занимаются лишь самые мудрые люди, а они безусловно разделяют мое мнение и считают, что самое главное и ценное скрыто внутри нас, и уж точно не нуждается в банальном утреннем туалете...
Углубившись в самоанализ, я чуть не пропустила появление двух экипажей, в каждый из которых была впряжена четверка лошадей - чудо из чудес в Лаганахаре. Лошадей в городе содержалось мало - по пальцам пересчитать можно, и почти все они находились в собственности наиболее уважаемых Гильдий - Чародеев, Воинов, Охотников. Не учитывая королевский двор, конечно. Все прочие Гильдии вряд ли имели возможность позволить себе такую роскошь, как дюжина великолепных скакунов, хотя Элали иногда рассказывала о какой-то знаменитой куртизанке с улицы Сладких поцелуев, горделиво гарцующей на симпатичной белой кобылке - подаренной ей каким-то богатым поклонником. Смакуя подробности жизненных перипетий оной роскошной девицы, моя подруга аж экзальтированно постанывала и патетично закатывала глаза от обуревающей ее зависти.
- Элали, - шокировано протянула я, выслушав нескромно озвученные мечтания подруги, - неужели ты хочешь стать продажной женщиной?
- А что в этом плохого? - насмешливо парировала подруга. - В нашем мире продается и покупается все: титулы, связи, родословные. То же самое происходит и с женщинами, причем как с неприличными, так и с приличными!
- Приличные девушки не продаются! - убежденно изрекла я.
Элали посмотрела на меня с откровенной жалостью, изумляясь демонстрируемой мною наивности:
- Продаются. Только стоят они - намного дороже!
Но я упрямо мотала головой, не желая соглашаться с ее доводами, хотя в глубине души все-таки осознавала правоту свой не по-детски циничной подруги. Увы, наш суровый мир действительно не прощал слабость и беззащитность, с младенчества приучая отстаивать свою свободу всеми доступными тебе способами, включая клыки и когти. Если ты намереваешься не сдохнуть в котле жрецов, а добиться успеха - то приспосабливайся и решай, что для тебя дороже - голодные принципы или продажность, подслащенная куском сдобной булки с маслом. В сердце каждого из нас одновременно живут два зверя - добро и зло, постоянно борющиеся между собой. Но в итоге всегда побеждает кто-то один, тот - кого ты лучше кормишь, непрерывно подпитывая своими эмоциями, помыслами и деяниями. И не мни о себе слишком много, не рискуй попусту и даже не пробуй кормить их обоих разом, ибо это невозможно. Ты просто запутаешься, измучаешься и погибнешь...
Кажется, я опять задумалась и поэтому благополучно пропустила тот момент, когда экипажи на большой скорости влетели в ворота монастыря и остановились точно у крыльца, перед Братьями, вышедшими встречать наших почетных гостей. Я смотрела на них во все глаза, надеясь увидеть представителя Гильдии Чародеев, как вдруг почувствовала на своем плече чью-то тяжелую руку.
- Воспитанники уже собрались в церемониальном зале. Так почему ты все еще находишься здесь, неразумное дитя мое?
Я покорно обернулась на голос Брата Флавиана, стараясь не встречаться с ним взглядом. Меня преследовало острое чувство вины, вызванное моими ночными проделками. Но монах сам взял меня за подбородок и заставил поднять голову.
- Ты выглядишь озабоченной, Йона, и у тебя очень заспанный вид...
"Еще бы, - мысленно усмехнулась я. - Если бы вы полночи просидели на крыше часовни, то выглядели бы ничуть не лучше меня", - но вслух я произнесла совсем другое.
- Скажите, наставник, чем руководствуются люди, выбирающие свой дальнейший жизненный путь?
Возможно, мне просто померещилось, но тогда мне показалось что на благообразном лице монаха, всегда выглядевшего немного ленивым и даже туповатым, благодаря своим трем подбородкам - внезапно промелькнуло недоумение, мгновенно перешедшее в восхищение. Брат Флавиан наклонился и отечески поцеловал меня в лоб:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
