Элис было семь; у Элис была головка в прелестнейших золотых кудряшках; у Элис были голубые глаза, такие же голубые и нежные, как фиалки в ложбине; у Элис были розовые щечки с ямочками; на Элис было желтое платьице в оборках, в котором она выглядела как танцующий на ветру лютик; Элис улыбалась ему так, словно знала его всю жизнь; Элис была другом.
Разговор начал Фред.
— Привет, сынок, — сказал он покровительственно.
Уолтер сразу почувствовал надменность в его тоне и ушел в себя.
— Меня зовут Уолтер, — сказал он сдержанно и отчетливо.
Фред с хорошо разыгранным удивлением обернулся к остальным. Сейчас он покажет этому деревенскому мальчишке!
— Он говорит, что его зовут Уолтер, — сказал он Биллу, скорчив забавную мину.
— Он говорит, что его зовут Уолтер, — сказал Билл в свою очередь, обращаясь к Опал.
— Он говорит, что его зовут Уолтер, — сказала Опал сияющему от удовольствия Энди.
— Он говорит, что его зовут Уолтер, — сказал Энди Коре.
— Он говорит, что его зовут Уолтер, — хихикнула Кора, глядя на Элис.
Элис не сказала ничего. Она лишь восхищенно смотрела на Уолтера, и ее взгляд позволил ему сохранить самообладание, когда все остальные нараспев затянули хором: «Он говорит, что его зовут Уолтер», а затем разразились визгливым издевательским смехом.
«Как весело дорогим детишкам!» — подумала довольная миссис Паркер, расправляя только что сделанные сборочки.
— Мама говорит, что ты веришь в фей, — сказал Энди, искоса глядя на Уолтера хитрыми и наглыми глазами.
Уолтер посмотрел на него открыто и прямо. Он не допустит, чтобы его посрамили в присутствии Элис.
— Феи существуют, — сказал он твердо.
— Не существуют, — сказал Энди.
— Существуют, — сказал Уолтер.
— Он говорит, что существуют феи, — сказал Энди Фреду.
— Он говорит, что существуют феи, — сказал Фред Биллу, и они проделали то же самое, что и в первый раз.
Это было пыткой для Уолтера, которого никогда прежде не дразнили и который не мог равнодушно отнестись к происходящему. Он закусил губу, чтобы не расплакаться. Он не должен плакать в присутствии Элис.
— А как бы тебе понравилось, если бы тебя нащипали до синяков? — спросил Энди, решивший, что Уолтер — неженка и маменькин сынок и что будет очень забавно изводить его насмешками.
— Свинтус, перестань! — приказала Элис грозно — очень грозно, хотя и очень тихо, мило и мягко. В ее тоне было нечто такое, к чему даже Энди не посмел отнестись пренебрежительно.
— Да я только пошутил, — пробормотал он пристыженно.
Общее настроение изменилось немного в пользу Уолтера, и они довольно весело поиграли в пятнашки в саду. Но когда все шумной толпой повалили в дом на ужин, Уолтера вновь одолела тоска по дому. Она была такой мучительной, что на один ужасный момент он испугался, что расплачется прямо на глазах у всех — даже в присутствии Элис, которая, однако, так дружески подтолкнула его локтем, когда они садились за стол, что ему стало немного легче. Но есть он не мог — просто не мог. Миссис Паркер, в пользу чьих воспитательных методов, безусловно, можно было привести кое-какие доводы, не стала докучать ему из-за этого, сделав вывод, что утром его аппетит будет лучше, а другие были слишком заняты едой и болтовней, чтобы уделять ему много внимания.
Уолтер недоумевал, почему все в семье так кричат, обращаясь друг к другу, — он не был осведомлен относительно того, что они еще не успели отучиться от этой привычки после недавней кончины очень глухой и очень обидчивой старой бабушки. От шума у него заболела голова. Ах, дома сейчас тоже, наверное, ужинают. Мама улыбается, сидя во главе стола, папа шутит с близнецами, Сюзан наливает сливки в кружку Ширли, Нэн незаметно кидает под стол лакомые кусочки Заморышу. Даже тетя Мэри Мерайя, как часть домашнего окружения, предстала вдруг озаренной мягким, нежным, теплым светом. А кто же звонил в китайский гонг к ужину? Это была его неделя… Ах, если бы он только мог где-нибудь поплакать! Но, судя по всему, в Лоубридже не было такого места, где человек может позволить себе пролить слезу. И кроме того… кроме того, рядом была Элис. Уолтер залпом выпил стакан ледяной воды и нашел, что это помогло.
— У нашей кошки бывают судороги, — неожиданно сказал Энди, пнув его под столом.
— У нашей тоже, — сказал Уолтер. У Заморыша два раза были судороги, и Уолтер не желал допустить того, чтобы лоубриджские кошки котировались выше инглсайдских.
— Спорю, что у нашей кошки судороги судорожнее, чем у вашей, — поддразнил его Энди.
— Спорю, что нет, — резко отозвался Уолтер.
— Ну-ну, давайте не будем спорить из-за ваших кошек, — сказала миссис Паркер, которой был нужен спокойный тихий вечер, чтобы завершить работу над своим докладом на тему «Непонятые дети». — Бегите в сад и поиграйте немного перед сном.
Перед сном! Уолтер вдруг осознал, что ему предстоит провести здесь всю ночь… много ночей… две недели ночей. Это было ужасно! Он вышел в сад, крепко сжав руки в кулаки, и неожиданно увидел Билла и Энди, схватившихся в яростной драке на лужайке — они брыкались, царапались, визжали.
— Ты подсунул мне червивое яблоко, Билл Паркер! — вопил брату Энди. — Я научу тебя, как давать мне червивые яблоки!
Такого рода драки были у Паркеров обычным делом. Миссис Паркер считала, что мальчикам полезно подраться. По ее словам, таким способом их организмы освобождаются от избытка кипучей энергии и после этого они становятся только еще дружнее. Но Уолтер, никогда прежде не видевший ни одной драки, пришел в ужас. Фред подзадоривал противников, Опал и Кора смеялись, но в глазах Элис стояли слезы. Уолтер не мог этого вынести. Он бросился между дерущимися, которые оторвались друг от друга на мгновение, чтобы набрать воздуха, перед тем как снова вступить в схватку.
— Прекратите драку, — сказал Уолтер. — Вы пугаете Элис.
Билл и Энди, застыв в изумлении, несколько мгновений смотрели на него, пока их не поразила смешная сторона происходящего — такой малыш вмешивается в их драку! Оба разразились смехом, а Билл хлопнул его по спине.
— На это нужна храбрость, карапуз, — сказал он. — Продолжай в том же духе — и когда-нибудь станешь настоящим мальчишкой. Вот тебе яблоко за это, и к тому же не червивое.
Элис стерла слезы со своих нежных розовых щечек и взглянула на Уолтера с таким обожанием, что Фреду это не понравилось. Разумеется, Элис была просто малявкой, но даже малявки не имели права смотреть с обожанием на других мальчиков, когда рядом стоял он, Фред Джонсон из Монреаля. Необходимо было что-то предпринять. Фред заходил в гостиную и слышал, как тетя Джен, перед этим говорившая по телефону, сказала несколько слов дяде Дику.
— Твоя мать тяжело больна, — объявил он Уолтеру.
— Она… она здорова! — выкрикнул Уолтер.
— Нет, она действительно тяжело больна. Я слышал, как тетя Джен сказала это дяде Дику… — На самом деле Фред слышал, как тетя Джен сказала: «Анна Блайт больна», но для интереса добавил «тяжело». — Она, вероятно, умрет, прежде чем ты вернешься домой.
Уолтер обвел все вокруг исполненным муки взглядом. И снова Элис встала на его сторону, и снова остальные собрались под знамя Фреда. Они ощущали что-то чуждое в этом темноволосом красивом маленьком мальчике — они испытывали потребность дразнить его.
— Если она больна, — сказал Уолтер, — папа ее вылечит.
Он вылечит — он должен вылечить!
— Боюсь, это окажется невозможным, — вздохнул Фред, делая постную физиономию и подмигивая Энди.
— Для папы нет ничего невозможного, — настаивал верный Уолтер.
— Рас Картер уехал в Шарлоттаун всего лишь на один день прошлым летом, а когда вернулся домой, его мать была мертва, — сказал Билл.
— И даже похоронена, — подхватил Энди, желая добавить драматический штрих — факт или нет, неважно. — Рас здорово разозлился тогда из-за того, что пропустил похороны… Похороны — это так интересно!
— А я никогда ни на одних похоронах не была, — заметила Опал огорченно.
— Ничего, тебе еще представится масса случаев, — утешил Энди. — Но вот видишь, малыш, даже наш папа не смог спасти жизнь миссис Картер, а он очень хороший доктор… гораздо лучше, чем твой папа.
— Не лучше…
— Лучше и вдобавок красивее…
— Не лучше…
— Что-нибудь всегда случается, когда уезжаешь из дома, — сказала Опал. — Что ты почувствуешь, если вернешься домой и обнаружишь, что Инглсайд сгорел дотла?
— Когда твоя мама умрет, вас, детей, вероятно, разлучат, — весело предположила Кора. — Может быть, ты переедешь к нам насовсем.
— Да… переезжай, — сказала Элис нежно.
