— Ммм, — тянет обиженно, надувая губы. — Тогда я найду желающего обновить стек, — выдает Диана, думая, что я поведусь на ее провокации.
— Удачи в поиске, — усмехаюсь я, поднимаюсь с места и иду в кабинет Севера.
ГЛАВА 7
Егор
Север — мужик со странностями. Точнее, с какой-то только ему понятной жизненной философией. Ему сорок восемь, легкая седина в волосах, благородная бледность, тёмные глаза и холодный безэмоциональный характер, оправдывающий прозвище Север. Он окружает себя металлом, стеклом и холодными бледными тонами, словно боится тепла. Кожаные кресла с хромированными подлокотниками, стеклянный рабочий стол с металлическими ножками, шкафы с матовыми стеклами и легкий запах сигар и кофе. Рядом с Севером всегда крутится его приемный сын Игорь. Высокий, худощавый, язвительный мудак. Север немногословен и монотонен, а эта рыжая мразь всегда ему поддакивает и пользуется положением. Он похож на шакала из «Маугли», который всегда подскуливает Шер-хану. Такой же мерзопакостный тип.
— Проходи, Егор, — предлагает Север, указывая на кресло. — Кофе, виски?
— Нет, спасибо, — отказываюсь, располагаюсь в кресле и ловлю на себе взгляд сидевшего на диване Игоря. Он смотрит изучающе, будто в любую минуту готов броситься на меня. Хочется в*ебать, ему с разворота, но я сдерживаюсь, стискивая подлокотники.
— Как твои дела? Как мама? — спрашивает Север.
— Все хорошо, — киваю. — У меня личный разговор, — перевожу взгляд на Игоря, который демонстративно вальяжно разваливается на диване, показывая, что не выйдет.
— Я ничего не скрываю от своего сына, ему можно доверять, — по Северу никогда не поймешь, в каком он настроении, он всегда на одной ноте в холодном тоне.
— И все же, — настаиваю. Меня раздражает и напрягает этот тип.
— Игорь, спустись в зал, проверь обстановку, проконтролируй работу персонала, — просит Север. Как бы этому шакалу не хотелось остаться, но скрипя зубами он поднимается с места и, как бы случайно задевая ногой мое кресло, выходит из кабинета.
— Чем я могу тебе помочь? — Север отпивает кофе и внимательно смотрит, постукивая кольцами по столу.
— Я хочу выйти, — довольно спокойно сообщаю я, хотя внутри все переворачивается.
Я не супергерой и знаю, что стоит за хладнокровием Севера. Я ведь могу и не выйти отсюда, как в свое время Боров. Но он уходил некрасиво, что-то требовал, угрожал, за что и закопали.
— Так бывает, Гор, это усталость, она пройдет, и все встанет на свои места.
Можно подумать, что он меня отговаривает, но это вряд ли.
— Нет, я не устал, это осознанное решение.
— Ну хорошо, шесть тачек высокого класса и услуга.
И я выдыхаю, потому что он даёт возможность отработать, а не откуп, иначе кому я нахрен нужен в этом мире без бабок?
— Услуга? — с машинами все понятно, а вот «услуга» — это что-то расплывчатое.
— Да, пока ничего конкретного, как соберешь тачки и Матвей их одобрит, поговорим об услуге. Но ты же понимаешь, что с этого момента у тебя не будет возможности передумать и вернуться назад? Тот, кто однажды захотел нас покинуть, уже не может быть частью команды… — Киваю в ответ. Все я понимаю. Уже тысячу раз все обдумал.
— Вот и хорошо Гор, срок тебе три недели, успеешь раньше — приходи, поговорим.
Север протягивает руку, и я ее пожимаю, чувствуя, как сильно он сдавливает мою ладонь, до хруста в костях, и в глаза смотрит не отрываясь. Это предупреждение, чтобы не вздумал что-нибудь выкинуть, теперь мне никто не доверяет. Он, наконец, отпускает меня, и я спешу покинуть его кабинет. Шесть тачек за три недели — не проблема, я в этом деле спец, тем более есть у меня уже парочка на примете. А вот «услуга»… заставляет напрячься. Чем занимается наша команда? Да всем, о чем попросит север. Мы «компания широкого профиля». Моя работа — это скорость, маневренность и управление автомобилем в экстренных ситуациях, я уходил от погонь и сам догонял. Шумахеру и не снилось. Моя обязанность — несколько тачек в месяц в общую копилку, естественно, недешевых, только элитных, которые после перебивки номеров и покраски Матвей продаст за приличные деньги. Легально Север держит пару клубов, нелегально — нас. Мы что-то вроде агентства по грязным делам. Занимаемся всем от выбивания долгов до похищения людей по заказу. Наши клиенты делают грязные дела, не пачкая свои руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Анита
Я не знаю, что на меня нашло, но второй день шью мужской кардиган с капюшоном, вместо того чтобы идти и проверять готовность зала и персонала к работе. Все почти готово, и мне нравится мое творение: асимметричные полы, массивная молния и теплая шерстяная ткань. Никогда не шила мужскую одежду, а этот мерзавец вдохновил меня. Надеюсь, ему понравится и подойдёт по размеру. Обычно я всегда угадываю размер, только взглянув на человека. Черт, я даже не уверена, что мы встретимся вновь, но чего-то жду. Пришиваю к кардигану этикетку со своим именем, надеваю его на манекен и разглаживаю парогенератором. Провожу по ткани рукой, представляя, как это будет смотреться на Егоре.
Я знаю этого парня несколько дней, мы встречались пару раз, а в моей голове Егор уже занимает первое место. Даже магазин отошел на второй план. Да и как не думать о том, кто каждое утро желает мне хорошего дня и просит фото, а каждую ночь пишет сладкие пошлости о том, что хочет со мной сделать, о вкусе моих губ, моем запахе и красоте глаз? Со мной никогда такого не было, мне никогда настолько не нравился парень, чтобы все мысли только о нем, а внутри какая-то эйфория и ощущение счастья. Я думала, так не бывает, а сейчас испытываю это сама.
Настолько ухожу в себя, наглаживая кардиган, что не сразу слышу звонок телефона.
— Да?! — отвечаю мамочке, по которой очень соскучилась.
— Добрый день, милая, как ты?
— Мам… — улыбаюсь в трубку, потому что меня распирает с ней поделиться своими эмоциями. Мама для меня самая лучшая и самая близкая подруга, я могу разговаривать с ней на любую тему.
— Да, милая, что случилось?
— Мам, я встретила парня… я совсем его не знаю… но мне кажется… Ох… — говорю прерывисто и сажусь в кресло. — Мам он такой… — не могу выразить свои эмоции, но меня настораживает полная тишина в трубке. — Мам, ты меня слышишь?
— Да, Анита слышу, — вздыхает мама. — Этого я и боялась, — почти шепотом произносит она.
— Чего боялась? — не понимаю я, прекращая, улыбаться.
— Того что ты влюбишься в русского мужчину.
— Разве это плохо? И я ещё не влюбилась.
— Влюбиться неплохо, но… Русские мужчины, не такие, как наши. Для них женщины — собственность, и они распоряжаются ею, как хотят.
— Мам, ну что ты такое говоришь? Все зависит от характера…
Замолкаю и оборачиваюсь, слыша, как в мою мастерскую кто-то врывается без стука. Закусываю щеки, чтобы опять не расплыться в улыбке. Мой мерзавец с мокрыми от дождя волосами, в черных джинсах, белых кроссовках и как всегда в тоненькой обтягивающей белой футболке с длинными рукавами, без спроса ворвался в мой кабинет. Как он узнал, что я здесь?! И кто его пропустил?!
— Девочка моя, не кидайся в омут с головой. Подумай хорошо…
А я не могу ни о чем думать, когда ОН рядом со мной. Сердце колотится как ненормальное, дыхание перехватывает, и внутри что-то переворачивается, когда он облокачивается на дверь и осматривает меня с ног до головы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Хорошо, мама, я подумаю, — говорю по-испански, и, естественно, Егор ничего не понимает, но глаза у него загораются. Отворачиваюсь к окну, потому что этот мерзавец меня отвлекает.
— Как там, Ева? Давид ее не обижает? Как моя конфетка Мари? — спрашивает мама, а я отвечаю, но плохо соображаю, поскольку все, о чем я думаю, это то, как выгляжу, постоянно одергивая свое белое вязаное платье. Оно длинное, но сильно обтягивающее.
