— Ты ведь тоже это чувствуешь? — хрипло спрашивает он и ведёт горячими губами ниже — по скуле, к шее. — Тело горит, голова идёт кругом, дыхание спирает, но хочется ещё и ещё, не останавливаясь, до конца, до самого дна, — шепчет в мою шею, немного царапая ее зубами. — Ты это чувствуешь?
— Да-а-а, — стону, когда наглые руки все-таки накрывают мою грудь через ткань блузки.
— Хочется надрывных стонов… — Его губы всасывают кожу на шее, а руки гладят грудь. — Хочется прочувствовать все без преград, кожа к коже, — продолжает хрипло шептать он, прикусывая шею, а наглые пальцы уже расстегивают пуговицы на блузке, и я не в силах его остановить, меня накрывает волной дикого возбуждения. — Хочется доставить тебе удовольствие, пройтись по всем твоих чувствительным местам и посмотреть, как ты бьешься в оргазме. Хочется чего-то нежного и одновременно дикого, грязного, но очень-очень сладкого…
И мне хочется всего того, о чем он говорит. Внутри все скручивает в тугой узел и начинает трясти от нарастающего возбуждения, особенно когда наглые руки забираются под блузку и проходятся по кромке бюстгальтера, отодвигают его и ласкают уже напряженные соски. Возбуждение зашкаливает, когда я чувствую, как он намеренно вжимается в мои бедра, давая прочувствовать возбужденный твердый член. Гор уже жестко вновь впивается в мои губы, рыча, кусая до боли, но нежно ласкает, перекатывая соски между пальцев. Стыдно признаться самой себе, но я увлажняюсь и, кажется, могу кончить только от его поцелуев и ласк. Не могу сдерживаться, бесстыдно стону в его губы, уже не соображая ничего. Ничего вокруг не существует, мир останавливается, все исчезает, остаемся только мы, его губы, запах, ласки, и наше общее безумие.
Я не сразу слышу, как звонит его телефон, громко, настойчиво, не прекращая, да и мне плевать на посторонние звуки, но Егор останавливается, разрывая наш контакт.
— Бл*дь! — сквозь зубы рычит он и, злясь вынимает телефон, отвечает на звонок, отходя от меня. — Да!.. — громко почти кричит, выслушивая собеседника.
А я не могу отдышаться, и прийти в себя. Наверное, даже хорошо, что Егор ответил на звонок, иначе я бы отдалась незнакомому парню на какой-то старой крыше.
— …Да, я понял!.. — кричит он кому-то, а я быстро застегиваю блузку и запахиваю пальто.
Меня до сих пор трясет от возбуждения, и я сжимаю ноги, пытаясь унять пульсацию. Со мной впервые такое — тело требует продолжения вопреки здравому смыслу.
— …Да! Я скоро буду!.. — его голос меняется, становясь жестким, металлическим и резким.
Очень резкая перемена настроения от легкости и игривости в агрессию, от которой становится холодно. Егор заканчивает разговор, а я поправляю волосы и кусаю губы от неловкости.
— …Прости, зайчонок, — он вновь смягчается и подходит ко мне сзади, вновь обнимает, зарываясь лицом в волосы. — У меня образовалось срочное дело, будь оно неладно, — с сожалением произносит Гор. — Но мы еще обязательно полетаем, моя сладкая девочка.
— Я не твоя! — усмехаюсь, вырываясь из его объятий. — Отвези меня домой, — слегка отталкиваю мерзавца и иду к лестнице.
ГЛАВА 6
Анита
— Рассказывай от чего ты такая счастливая и загадочная? — спрашивает Ева, садясь со мной на Диван.
Мы пьем чай после ужина в гостиной на диване, а Давид укладывает Мари спать. Да, мой холодный жесткий братец превращается в котика, когда дело касается его дочери.
— Что, так сильно заметно? — улыбаюсь, съедая конфету с орехами.
— Ну, это ты можешь Давиду рассказывать про хорошее настроение, а я вижу, что ты прям летаешь, — усмехается Ева, облизывая пальцы от шоколада, и двигается ко мне ближе. — Рассказывай, кто он? — шепчет она.
— От тебя так вкусно пахнет клубникой и ванилью, — наклоняюсь к ее еще мокрым после душа волосам и глубоко вдыхаю.
— Не заговаривай мне зубы, это всего лишь шампунь. Рассказывай, — настаивает Ева.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как это — заговаривать зубы? — не понимаю я.
— Ну, это значит — не пытайся отвлечь меня от темы.
— А при чем здесь зубы?
— Так говорят — устойчивое выражение. Анита?! Рассказывай! — требует она.
— Помнишь, я рассказывала про того парня, который меня поцеловал на улице? — Она кивает. — Так вот, он это сделал еще раз.
— И что, опять не спрашивая разрешения?
— Нет, в этот раз мы познакомились, обедали, гуляли, — меня переполняют эмоции, и хочется рассказать Еве все до мелочей.
— Я смотрю, тебя очень впечатлил этот парень? — шепчет Ева, загадочно улыбаясь.
— Да, — откидываю голову на спинку дивана, закрываю глаза и, кажется, чувствую его руки, губы, слышу сладкий шепот о том, что он хочет со мной сделать. Кусаю губы, потому что хочется простонать от предвкушения. Никогда так не зацикливалась на мужчине и не хотела его настолько, что только при воспоминании начинает пульсировать между ног. Наверное, это плохо — на сексе отношения не построишь. Но я уже ходила с парнем в галереи и обсуждала пьесы в театрах, вознося свои отношения на высокий уровень, а ему банально не хватало грязного секса. — Он такой… у меня мурашки от его голоса и прикосновений. Кажется, что я отрываюсь от реальности рядом с ним. — Понимаешь?
— Понимаю, — вздыхает Ева и невольно переводит взгляд наверх, где находится их с Давидом спальня.
— Только не рассказывай Давиду, — прошу. — Ты же представляешь, как он сейчас на это отреагирует? Отправит меня в Испанию или запретит Егору ко мне приближаться. — Ева кивает, но, кажется, она ничего не сможет скрыть от моего брата. У нее на лице написано «Я знаю тайну Аниты».
— Значит, Егор?
— Да, — улыбаюсь я и тут же прячу улыбку, хватая чашку с чаем.
К нам спускается Давид. Мой брат даже в футболке и спортивных штанах выглядит устрашающе. У него красивая улыбка, жаль только, что он очень редко улыбается. Нельзя же всегда быть серьезным! У нас большая разница в возрасте, и, сколько я его помню, Давид всегда был таким — большим строгим братом. А когда умер папочка, то и вовсе заменил его. Так что Давид мне и отец, и брат в одном лице. Хотелось бы ещё, чтобы он стал моим другом, но, боюсь, Давид не оценит моих притязаний.
Пока мой брат садится на диван, обнимает Еву, притягивая к себе, и что-то рассказывает о Мари, я читаю входящие сообщение и кусаю губы, потому что оно от Гора: «Добрый вечер, Зайка. Что ты со мной сделала? В голову врываешься ты и творишь беспредел».
Не знаю, что ответить, поскольку не знаю значение слова «беспредел». Но он пишет, что думает обо мне, и я расплываюсь в улыбке, думая над ответом.
— Ты что такая счастливая? — спрашивает Давид, когда Ева уходит.
— А что мне плакать?
— Кто пишет? — спрашивает он, указывая взглядом на телефон.
— Люди. Я не обязана перед тобой отчитываться, контролируй Еву.
— А Ева под контролем, а вот ты, похоже, выходишь из-под него, — уже серьезно заявляет он. — Куда ты сегодня пропала после обеда? Сказала приехать водителю за тобой в три часа, а сама пропала и отключила телефон.
— Я гуляла по городу, а телефон отключила, потому что меня достал Фернандо! — уж лучше переключить внимание брата на моего назойливого бывшего и отвести от Егора.
— И давно он тебя беспокоит?
— Давно! Достал уже! — сжимая губы, жалуюсь я.
— И чего он хочет? — заинтересованно спрашивает Давид.
— Не знаю, наверное, наших денег, твоего покровительства, кусок от бизнеса и статуса… через постель со мной. Наверное, считает меня дурой и думает, что я страдаю без него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ясно. Скинь мне номер, с которого он звонит, — голос брата становится жестким, а взгляд холодным.
— Может, не надо? Я его проигнорирую, и он сам отстанет.
— Номер, Анита! — настаивает брат.
Да и черт с ним! Фернандо сам виноват! Давид его предупреждал! Скидываю номер брату, поднимаюсь с места, обхожу диван и встаю позади Давида, повисаю на его шее и опираюсь подбородком на его плечо.
