Хребет. Вот он думает, что он тут один артист, а мы все куклы… А был ли он когда-нибудь человеком? Не был… И я не был… Здесь нет людей! У нас имени никогда не было… только звания и номера… Город здесь есть под землей… Огромный город… Мы с ним этот город строили… У города нет названия — только номер. Номер сто семнадцать! И все. Сто семнадцать. Не бойся ничего. Никто тебя здесь не тронет!
Илья (хочет уйти). Я не боюсь!
Хребет (задержал его). Ты сядь… сядь!
Илья. Пустите! Прошу вас, отпустите меня!
Хребет. Сядь, сядь… (Усаживает его.)
Илья. Я прошу вас, пустите меня… Я не пьяный… (Кричит.) Пустите! Пустите меня!
Хребет. Да чего ты бесишься? Не лезь против него!
Илья. Вы не имеете права… меня здесь держать… (Вырывается и убегает.)
Хребет остался один с куклой Иванушки в руках.
Один из подземных тоннелей «объекта». Голдин вталкивает Жанну.
Голдин. Что тебе нужно от него?
Жанна. Ты все равно этого не поймешь…
Голдин. Оставь парня в покое… Что это за шутки? Ты меня этим задеть хочешь? Задела!
Жанна. Прости, но я о тебе меньше всего думала…
Голдин. Очень хорошо… И о нем постарайся не думать. Что он будет делать, когда тебе наскучит с ним играть?!
Жанна. Господи, куда деться?
Голдин. Что тебя так мучает? Что с тобой?
Жанна. Что у меня впереди? Ни детей, ни любви. У меня ничего нет…
Голдин. Ты актриса!
Жанна. Актриса? Дура! Кому я теперь нужна? Актриса!
Голдин. Девочка моя, может быть, ты слишком часто последнее время бываешь под хмельком? Слишком часто…
Жанна. Мне хорошо под хмельком…
Голдин. Год назад ты хотела уйти в монастырь. Не ушла. Тогда не мучай себя… Надо жить… Я понял, ты меня не любишь, если между нами происходят такие аномалии. Я всего лишь кукольный артист! Я ничего не мог тебе предложить, кроме ролей! Там остался еще в ведре «тимохинский»? Пойду…
Жанна. Подожди. Теперь ты опять начнешь пить? Из-за меня. Я этого не стою…
Голдин. Говорят, мужчинам это здесь необходимо…
Жанна. Не надо… не пей…
Голдин. Немного этого яда… меня не убьет. Я пойду выпью. (Задержался.) А ты станцуй с этим человеком… получи десять тысяч долларов.
Жанна. Своей жене ты этого не предложил бы!
Голдин. Мою жену не надо было так долго уговаривать!
Жанна. Ты сошел с ума!
Голдин. Может быть…
Жанна. А если мне понравится с ним, и танцем дело не закончится…
Голдин. Ты слишком хорошего мнения о нем! Даже у такой женщины, как ты, этого не получится. Это — Аномалия! Он уже ничего не может. Не опасен… Опала желтая листва, дубраву к земле ветер клонит. (Многозначительно молчит.) Я подозреваю, что все эти могучие дубы… тут немножечко… завяли… Ужас! Ты заметила, что тут нет ни одной женщины? Ни одной… Такой страшный городок…
Молчание.
Знаешь, что мне здесь сдуру пришло в голову? Я представил «Ромео и Джульетту» в куклах… Без ширмы. Кукла Ромео в руках уже немолодого актера… А ты будешь играть Джульетту, без куклы! Ах какой мог бы получиться спектакль! Старый артист любит молодую актрису. Для него она — живая Джульетта. Он признается в любви ей, а не кукле. А она смотрит на красивую куклу Ромео и старика не замечает… Я очень хочу выпить!
Жанна. Не пей… Тебе нельзя…
Голдин. Убить меня можешь только ты.
Жанна. Хорошо… я никого не убью…
Голдин. Будь актрисой — станцуй с этим миллионером…
Жанна. Я никого не убью… никого…
Появляется Илья. Молчание.
Илюша… Ты не ходи за мной… пожалуйста… Спасибо, что пригласил меня… Я не буду с тобой танцевать… (Выходит.)
Голдин пошел было за ней, но вернулся.
Голдин (Илье, не без труда). Сынок, я не живу с твоей мамой… пятнадцать лет. Но это не означает, что я дал обет безбрачия… У меня было много женщин… В последнее время я остановил свой выбор на этой артистке. Я допускаю, что ты этого не знал. Понимаешь, я живу с ней. Ты понимаешь меня?
Илья. Кто?
Голдин. Она — моя женщина…
Илья. Кто? Какая… женщина?
Голдин. Ты ставишь всех в идиотское положение, парень… Понимаешь? Что касается Шекспира, сынок… я все это проходил давно. Я готовил роль Ромео для областного театра драмы… Я знаю эту роль наизусть… Помню до сих пор все монологи. Предпочли другого артиста… Мне тогда играть не разрешили, сказали: у меня не аристократическое лицо. Наверно, это так. Но тогда мне трудно было с этим согласиться. Я был тогда очень горячий и молодой. Как ты сейчас… Я бросил в директора театра стулом и попал. Твоя мама должна была играть Джульетту. Я думал, что она… откажется… Я безумно ее любил! Но она сыграла с другим. Я был рад за нее, но жить с ней я уже не мог. У твоего отчима более аристократическое лицо… А я попал за ширму… Продолжаю думать над ролью Ромео. Представь, сынок, если бы он не умер вовремя, каким бы он стал… Если бы Ромео прожил столько, как я. Теоретически у тебя была сегодня возможность умереть в положенный герою срок, но тебе не повезло — я слишком слаб и благороден, чтобы лишать тебя жизни…
Илья. Почему ты со мной так говоришь? Почему ты вообще так странно разговариваешь с людьми? Ты же не шут!
Голдин. Я — шут… сынок! Я шут… (Уходит.)
Илья остается один.
Бывший командный пункт в разрушенном бункере. Пошатываясь, входят Коровин, Зуев, Нина и Таня.
Зуев (чеканно). Мы находимся на бывшем пульте главного резервного стратегического пункта особого назначения. По одному мановению вашей руки Европа… может быть вот с этого пульта практически уничтожена… Внимание! Вот она — кнопка. Прошу желающих нажать!
Все молчат.
Коровин (подходит к Нине Реут, с нежностью в голосе). Вы готовы отдать приказ?
Нина (шепотом). Кому я должна приказать?
Коровин. Мне!
Нина. Вы не шутите со мной таким образом? Я ничего хорошего уже не жду от жизни… Кругом только подлость и обман… Все равно… я не могу отдать такой приказ…
Коровин. Вы хотели пострелять?
Нина. Я не люблю, когда женщина вмешивается в политику…
Коровин (Тане). А вы, Танечка, что скажете? Мы ждем приказа!
Нина (вскрикивает). А Париж? Париж! А как же Париж?
Шафоростов (умоляет, играя). Люди! Я бы тоже оставил Париж.
Нина. Пожалуйста, оставьте Париж!
Коровин. Это сложно. Нам проще Европу накрыть всю сразу… с французами вместе…
Нина. Нет, Париж — нельзя! Я там никогда не была…
Таня. Командир, а если, скажем, приказ тебе поступил…
Коровин. Вся информация приходит в цифрах… машина, вот здесь, получает специальный код… После этого практически можно посылать изделия в любом направлении…
Таня. Изделия? Звучит, как в кондитерском магазине…
Коровин. Да… только начинка не такая сладкая…
Нина. Не надо… трогать Париж… пожалуйста…
Коровин. Повезло сегодня французам… Они там, наверно, спят сейчас друг на друге и знать не знают, какой человек за них хлопочет…
Таня. А почему бы нам французиков не накрыть. Нам их есть за что наказать. Мальчики — приказ есть!
Шафоростов. Таня, я не знал, что ты еще такой ребенок.
Зуев. Пожалуйста, Таня, проходите и прошу нажать!
Шафоростов. Я против!
Таня. Ты против, а я за!
Коровин. Зуев, пусть народ решает! Мы выполняем приказ…
Таня. Мы приказываем!
Шафоростов. Таня! Я против!
Таня. Мы приказываем!
Шафоростов. Таня! Ты что, не слышишь? Я против! Нина тоже против!
Нина. Васенька прав! Даже в шутку… не надо… никого убивать!
Коровин. Вы же хотели пострелять! Пожалуйста!
Нина. Больше не хочу!
Таня. А что ты этим французам так должна? Ты думаешь, они нас за людей считают? В лучшем случае за варваров! Мы тут за идеалы, за свободу погибаем… сто раз на дню… все вокруг озверели уже от этих идеалов, а что мы от этой Европы видим, кроме кривой усмешки? Надо им напомнить, что мы не какая-нибудь Колумбия!
