М-да… Репертуарчик у них…
Я уже почти дохромал до счастливой троицы, но тут не выдержала сама Патриция.
Руки у неё всё ещё были свободны, и сведя хлопком, она резко развела их в стороны. Между ладоней заискрилась тонкая зеленоватая сеть.
Громилы, как по команде, отскочили.
— ВЕДЬМА! — закричал первый.
— Стреляй в неё, Вымя! — завизжал второй.
У первого из рукава выскользнул миниатюрный арбалет. Вытянув руку, он направил его на Патрицию и сжал пальцы.
Дальше всё было, как в замедленной съёмке: я видел, как из арбалета вылетела короткая, но толстая металлическая стрела. Я понимал, что Патриция ничего не успеет сделать.
Слишком близко. Слишком велика скорость.
Я ПОЧУВСТВОВАЛ, как стрела ломает рёбра Патриции, входит в сердце и оно рвётся под напором стали…
А потом я вытянул руку и сказал:
Я ЖЕ СВОЕЙ РУКОЮ
СЕРДЦЕ ТВОЁ ПРИКРОЮ…
Кажется, такой трюк я уже проделывал. Но сейчас просто времени не было выдумывать что-то новенькое, к тому же: что сработало однажды, наверняка сработает и ещё раз.
Наступила каменная, гнетущая тишина.
Я опустил руку.
Все взгляды были направлены на меня: бандиты смотрели с недоверием и ненавистью, Патриция — с недоверием и паникой.
— Макс?..
Интересно: почему так больно?
Я посмотрел на руку — именно в ней гнездился источник боли. Вместе со стрелой, которая торчала прямо из середины ладони.
Широко распахнув глаза, я поднёс ладонь к лицу и вдохнул горячий, кисловатый запах крови.
А в голове билась одна-единственная мысль: — меня ранили второй раз за два дня. Ну что за непруха.
— Колдуны, — нарушил молчание один из громил — тот, который раньше держался за колено. — Мерзкие, паршивые колдуны, — и он презрительно сплюнул в пыль.
— Чтой-то я не пойму, из какого они клана, — подал голос тот, которого называли Вымя.
— А могёт быть, не из какого, — добавил третий. — Могёт быть, они энти, как их… осупники.
— Ты хотел сказать, отступники, Домкрат.
— А как не скажи, всё одно: мочить их надо. Говорят, у осупников артефактов, как экоев в небе. А на чёрном рынке…
Нас стали окружать.
Один из громил тоже хромал, как и я. Зато двое других были в отличной боевой форме.
Я попытался сжать кулак — забыл, что из руки торчит стрела…
— Стойте! — закричала Патриция. — Если вы не уйдёте, мы применим магию.
Один из громил широко улыбнулся.
— Они точно отступники, — поделился он ценной мыслью со своими подельниками. — Клановые мочат не задумываясь. От нас бы уже одни подошвы остались.
— Значит, пришел и на нашу улицу праздник, — оскалился третий. — Хромого беру на себя. Вы разбирайтесь с бабой. Только чур! Личико не портить. Да и фигурку тож. Мы её Громотопам продадим…
Между ладоней Патриции вновь заискрилась сеть. Развернув руки во всю ширь, она метнула её в ближайшего из громил… сеть вспыхнула мелкими искрами и растаяла.
— Подмастерья! — презрительно выплюнул бандит. — Хоть бы поучились, перед тем, как соваться на улицы…
Я лихорадочно пытался припомнить что-нибудь ещё из репертуара любимых групп. Но в голову ничего не лезло, кроме «В лесу родилась ёлочка».
— Ма-а-акс? — Патриция шагнула ко мне и прижалась плечом.
И знаете, что? Мне сразу полегчало.
Кровь забегала с удвоенной силой, спина выпрямилась, на щеки вернулся румянец…
— Не бойся, Пат. Сейчас я их…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В голову мне прилетел камень. Не знаю, откуда он взялся.
А. Вот откуда.
За моей спиной успела образоваться толпа. Это были такие же громилы, до зубов вооруженные, закалённые в уличных драках и совершенно беспринципные.
Объединяло их, я так понимаю, одно чувство: глубокая и искренняя ненависть к колдунам.
— У тебя кровь из уха, — сообщила Патриция.
— Ерунда, — отмахнулся я. — Скоро её будет столько, что и не разберёшь: откуда вытекла.
— Оптимист.
— Стараюсь, — я скромно потупился и покрепче упёрся в асфальт здоровой ногой.
Так, сейчас я припомню какое-нибудь популярное стихотворение. Желательно, про массовые беспорядки.
Как это там?.. «Махнёт в одну сторону — улица. Махнёт в другую — переулочек.»
Отлично. Это подойдёт. Теперь бы вспомнить начало…
— Эй, какие-то проблемы?
Глава 5
Голос доносился из-за толпы головорезов.
От него шла такая волна силы, что они расступились.
В дальнем конце людского коридора, широко расставив длинные ноги в обтягивающих кожаных джинсах, стояла Кассандра.
Глаза её сияли чистейшим медно-купоросным светом, с кончиков пальцев сочились молнии, волосы танцевали в невидимом ветре…
Знойная женщина. Мечта поэта.
— Макс!
— Ой! — я потёр ушибленный бок. — Да что ты всё время пихаешься?
— Даже сейчас ты думаешь о бабах?
— О женщинах. И… Патриция?
— Да?
— Чтобы прояснить: когда я перестану думать о женщинах, считай, я уже умер.
— Тоже мне, герой-любовник.
— Сказала несостоявшаяся жрица любви.
Кассандра тем временем налаживала отношения с публикой.
— Смотрите-ка. Ещё одна ведьма, — объявили в толпе.
— Глаза разуй, олух, — посоветовали ему. — Эт' не ведьма. Эт' новая леди Шторм.
Да, Лимб и впрямь маленькое измерение. Слухи наполняют его, как осы бутылку со сладкой водичкой.
— Рада, что нашелся хоть кто-то умный, — Кассандра с достоинством кивнула.
— Эй, твоё ледство… А ты в курсе, что барон Саламандер назначил награду за твою голову? И не важно, кто её принесёт. Может быть, даже я.
— Да ну? — если бы Кэсси улыбнулась так МНЕ — я бы сам вырыл себе могилу, спустился, лёг, аккуратно сложив ручки, и попросил закапывать. — Может, попробуешь?
Видать, не одного меня впечатлила улыбка новой леди Шторм: толпа расступилась. Совсем, как море под взглядом Моисея.
— А вы видали, что она делала на площади? — раздался ещё один голос.
— Заклинание Торнадо, — ответили ему со знанием дела.
— Да не, я не про то… — не унимался первый. — Эй, твоё ледство… А чего это там, на площади, ты никого не убила? Вот барон Саламандер…
Кассандра холодно улыбнулась.
— Запомните: леди Шторм никого не убивает БЕСПЛАТНО, — она обвела толпу тяжелым взглядом. — Лёгкая смерть — СЛИШКОМ дорогое удовольствие. Тех, кто встаёт у меня на пути, я буду просто КАЛЕЧИТЬ, — она сделала эффектную паузу. — Чтобы они подыхали сами. Долго. Мучительно. Исходя кровавым потом и выхаркивая собственные кишки.
По рядам пронёсся дружный восхищенный вздох. Раздались сначала робкие, но быстро перешедшие в овации аплодисменты.
