– Заперто, – отозвался Ричард. – Но отцовские ключи у меня.
С этими словами он достал из кармана связку ключей, отомкнул замок и широко распахнул окно.
Пуаро пересел на табурет подальше от свежего воздуха и зябко повел плечами, а Ричард встал возле окна, набрав полную грудь свежего воздуха, глядя в сад. Потом, очевидно приняв для себя какое-то решение, подошел к Пуаро.
– Месье Пуаро, – проговорил он. – Не буду ходить вокруг да около. Мне известно, что моя жена попросила вас остаться, но вчера был тяжелый день, у нее была истерика, и она не понимала, что делает. За то, что здесь происходит, отвечаю я, а я честно вам скажу: мне наплевать, кто взял этот листок. Отец был человек не бедный. Последнее его открытие стоит, конечно, немало, но мне хватит и того, что есть, и я не стану притворяться, будто я очень заинтересован в поимке вора. В мире хватает взрывчатки и без этого открытия.
– Понятно, – задумчиво пробормотал себе под нос Пуаро.
– Иными словами, я думаю, – продолжал Ричард, – что лучше оставить все как есть.
Брови Пуаро взлетели вверх, изобразив крайнее изумление.
– Вы хотите, чтобы я уехал? – спросил он. – Чтобы я прекратил расследование?
– Да, вот именно. – Ричард Эмори старался не смотреть в лицо Пуаро.
– Но, – настойчиво сказал детектив, – кто бы ни украл этот листок, ведь он наверняка сделал это не для того, чтобы его выбросить, не так ли?
– Конечно, – согласился Ричард и отвернулся от Пуаро. – Тем не менее...
Медленно и серьезно Пуаро произнес:
– Вы не можете не понимать, что... как бы это сказать... на вашу семью ляжет позорное пятно.
– Позорное пятно? – вскинулся Ричард.
– Пятеро, – сказал Пуаро, – всего пятеро человек имели возможность выкрасть конверт. И до тех пор, пока не станет известно, кто вор, подозрение будет лежать на всех.
При этих словах в библиотеку вошел Тредвелл.
– Я... Но я... – выдавил из себя Ричард и замолчал.
– Прошу прощения, сэр, – сказал дворецкий, обращаясь к Эмори. – Прибыл доктор Грэм, и он хочет вас видеть.
– Сейчас иду, – отозвался Ричард и, обрадовавшись возможности прервать неприятный разговор, быстро направился к двери. Однако в дверях повернулся и сухо попрощался: – Прошу прощения, месье Пуаро.
Когда дверь за ними закрылась, Гастингс взволнованно вскочил с дивана.
– Послушайте, Пуаро! – воскликнул он. – Неужели вы не понимаете, его отравили!
– Что, дорогой мой, как вы сказали?
– Конечно! Отравили! – торжествующе повторил Гастингс и энергично затряс головой.
Глава 9
Пуаро прищурился.
– Потрясающе, как вы догадались, дорогой Гастингс? Какой острый блестящий ум! Какой стремительный вывод!
– Послушайте, Пуаро, – обиделся Гастингс, – что это за тон? Не хотите же вы сказать, что старик умер от сердечного приступа? Мысль об убийстве напрашивается сама собой. Правда, Ричард Эмори так этого и не понял – вот у кого весьма средние умственные способности. Он до сих пор ничего не понял.
– Вы так думаете, друг мой?
– Конечно. Я наблюдал за ним вчера, когда доктор Грэм отказался выдать свидетельство о смерти и настаивал на вскрытии.
Пуаро тихонько вздохнул.
– Да, да, – примирительно сказал он. – Но сейчас доктор Грэм приехал как раз с тем, чтобы сообщить результаты. И через несколько минут мы узнаем, кто прав.
Он хотел было добавить что-то еще, но замолчал, отошел к камину и поправил вазу с бумажками. Гастингс снисходительно улыбнулся.
– Послушайте, Пуаро, аккуратность у вас стала просто маниакальной.
– Вас это раздражает? – спросил Пуаро, критически оглядывая результат.
Гатсингс хмыкнул.
– Разумеется, нет.
Пуаро поднял палец.
– Гастингс! – сказал он, качая им в такт словам. – Запомните, симметрия должна быть во всем. А также порядок и аккуратность, и особенно в этом нуждаются маленькие серые клеточки.
– Вы опять! Ну нет, только не про маленькие серые клеточки! – взмолился Гастингс. – Скажите лучше сразу, к какому выводу они вас привели на этот раз.
Пуаро удобно устроился на диване и, по-кошачьи прищурив свои зеленые глаза, посмотрел на приятеля.
– Если бы вы наконец последовали моему примеру и попытались привести в порядок, а также в действие те, что есть у вас, то, возможно, и вам все давно стало было бы понятно. Как мне, – самодовольно добавил он. – Но если хотите, – великодушно предложил Пуаро, – в ожидании доктора я готов послушать, к каким выводам пришли вы, друг мой.
– Во-первых, – охотно откликнулся Гастингс, – ключ, который вы нашли под стулом секретаря, с самого начала показался мне очень подозрительным.
– Неужели?
– Безусловно, – кивнул Гастингс. – Даже в высшей степени подозрительным. Но в целом я склоняюсь к мысли, что преступление совершил итальянец.
– Ах вот как! – пробормотал Пуаро. – Загадочный доктор Карелли.
– Вот именно, загадочный, – подтвердил Гастингс. – Это слово подходит к нему как нельзя более. Что ему здесь понадобилось, в глухой английской деревне? Я вам отвечу. Он охотился за расчетами сэра Клода. Он наверняка работает на иностранную разведку. Вы понимаете, что это означает.
– Конечно, дорогой мой, – улыбнулся в ответ Пуаро. – В конце концов, я тоже иногда посещаю кинематограф.
– Если вскрытие подтвердит, что сэр Клод действительно был отравлен, Карелли становится подозреваемым номер один. Вспомните Борджиа. Яд вполне в духе итальянцев. Как бы он не сбежал!
– Никуда он не побежит, мой друг, – покачал головой Пуаро.
– Откуда, господи боже, у вас такая уверенность? – изумился Гастингс.
Пуаро откинулся в кресле и знакомым жестом сложил кончики пальцев.
– Разумеется, я не могу все знать, – сказал он. – И не могу быть уверенным. Но я так думаю.
– Почему?
– Как вы считаете, дорогой коллега, где сейчас находится украденный листок? – ответил вопросом на вопрос Пуаро.
– Откуда же мне знать?
Пуаро помолчал, словно предоставляя Гастингсу возможность самому найти ответ, и, не вытерпев, великодушно предложил:
– Подумайте, друг мой. Соберитесь с мыслями. Разложите по полочкам. Наведите порядок. В порядке секрет успеха.
В ответ Гастингс озадаченно потряс головой.
– В доме есть только одно место, где он может быть, – подсказал детектив.
– Да ради всего святого, где же оно? – вопросил Гастингс, и в голосе его послышалось явное страдание.
– Разумеется, в этой комнате, – торжествующе заявил Пуаро, улыбнувшись, будто Чеширский кот.
– Бог мой, что вы хотите этим сказать?
– Давайте, Гастингс, вернемся к фактам. Со слов доброго старого Тредвелла мы знаем, что сэр Клод предпринял все меры предосторожности, чтобы листок нельзя было вынести отсюда. Следовательно, когда он сообщил гостям о своем небольшом сюрпризе, то есть о том, что их ждет, листок еще оставался у вора. Что, по-вашему, вор должен был сделать в такой ситуации? Узнав о нашем приезде, он вряд ли рискнул бы оставить его у себя. Оставались два выхода. Либо вернуть его так, как предложил сэр Клод, либо под покровом темноты попытаться спрятать его за одну минуту. Коли он не сделал первого, то, значит, сделал второе. Voila! [5] Видите, Гастингс, все просто.
– Господи, Пуаро, – Гастингс пришел в необыкновенное волнение. – Наверное, вы правы.
Он вскочил и подошел к письменному столу.
– Вижу, что моя мысль вам пришлась по душе. Но в доме есть человек, которому найти здесь украденный листок гораздо легче, чем нам.
– Кто это?
Пуаро энергично подкрутил усы.
– Да тот, кто спрятал его, parbleu! [6] – воскликнул он, сопроводив свои слова жестом фокусника, который вынул из шляпы кролика.
– Вы хотите сказать...
– Я хочу сказать, – терпеливо пояснил Пуаро, – что рано или поздно вор попытается забрать добычу. И потому один из нас должен все время находиться здесь.
В это мгновение кто-то тихо и осторожно взялся за ручку двери. Пуаро замолчал и, махнув рукой Гастингсу, вместе с ним укрылся за граммофоном.
Глава 10
Дверь открылась, и в комнату крадучись вошла Барбара Эмори. Она взяла стул у стены, подставила к шкафу и достала ящик с лекарствами. Неожиданно Гастингс чихнул. Барбара вздрогнула и уронила ящик.
– О, – Барбара явно пришла в смятение, – я не заметила, что здесь кто-то есть.
Гастингс ринулся вперед, поднял ящик и передал Пуаро.
– Позвольте мне, мадемуазель, – сказал маленький сыщик. – Этот ящик слишком тяжелый для ваших ручек.
Он поставил ящик на стол.
– Вы храните здесь какую-то свою коллекцию, мадемуазель? Птичьи яйца? Или, быть может, ракушки?
– Не хочется вас разочаровывать, месье Пуаро, – с нервным смешком отвечала Барбара, – но здесь вещи куда более прозаичные. Порошки и пилюли.
– У вас такой здоровый вид, мадемуазель, что вам вряд ли нужна вся эта чепуха.
– Мне не нужна, – согласилась Барбара. – А Люсии нужна. У нее с утра ужасно болит голова.
