Очевидно, какие-то фигуры в администрации извлекали определенную пользу из его родства с Рифмачом. Как-никак в криминальном бизнесе традиционно крутились хорошие деньги, и, действуя разумно, можно было словить свой интерес, при этом не особенно замаравшись.
Как бы там ни было, Пастухов продолжал работать на прежнем месте, пересидев двух губернаторов и трех мэров. Наверно, каждый из новых руководителей извлекал какую-то пользу для себя, используя родственные каналы Пастухова. А может, и области кое-что перепадало.
С этим-то человеком и свел меня Раменский. Мы подъехали к мэрии вечером, и Андрей Васильевич, сидя в автомобиле, сверял время на своем «Роллексе» с сигналами точного времени по «Радио-один».
Ровно в шесть из здания вышел тот самый худощавый джентльмен, которого я видела в зале кафе «Нимфа». Это и был Пастухов.
— Вот, Юрий Ильич, — представил меня чиновнику Раменский, — это моя Женя. Помимо разнообразных талантов и внешности, которыми ее щедро наградила природа, моя знакомая еще и толковый бизнесмен.
— Да? — вяло отозвался Пастухов. — Очень рад за вашу знакомую. И что же дальше?
— Я полагаю, что вы усмотрите определенный интерес в сфере ее деятельности, — терпеливо объяснял Раменский. — Более того, вы можете поставить идею — заметьте, я дарю вам ее просто так, исключительно из доброго отношения — на поток с тем, чтобы извлекать из этого в дальнейшем неплохие дивиденды.
— Вкратце изложите, — попросил Пастухов. В его голосе я не заметила ни малейших признаков какой-либо заинтересованности.
— Идея такова, — тут же оживился Андрей Васильевич. — Женя — полиглот. У нее столичная подготовка в одном из военных заведений, она, кстати, из генеральской семьи. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Пока нет, — коротко ответил Пастухов сухим голосом. — Но вы продолжайте, продолжайте, я еще располагаю кое-каким временем.
— Перехожу к главному, — объявил Раменский. — Мы создаем фирму…
— Мы?
— Ну вы, мы — там посмотрим, главное сейчас — получить положительное решение… Ну вы понимаете, о ком я сейчас говорю.
Пастухов кивнул.
— Создается фирма, — Раменский решил употребить нейтральный оборот, — которая специализируется на разговорных иностранных языках. Профиль самый широкий. Сюда ведь и японцы ездят, и голландцы, верно? Во-от. А параллельно с этим…
— Можете не продолжать, — прервал его Пастухов. — Я все уяснил.
Юрий Ильич внимательно посмотрел на Раменского, как бы взвешивая серьезность его намерений. Потом он перевел взгляд на меня и тихо сказал:
— Я провентилирую этот вопрос. Мне нравится подход, совмещающий языковую и профессиональную подготовку в бизнесе, который вы имеете в виду. Завтра в десять я вам позвоню.
Пастухов сдержал обещание. Ровно в десять в автомобиле Раменского раздался звонок.
Юрий Ильич связался с моим боссом по мобильному телефону и таким же надтреснутым, бесцветным, как и вчера, голосом предложил обсудить главные детали — в том числе и финансирование проекта — «непосредственно на месте», как он выразился.
Было сделано также весьма существенное добавление. Пастухов счел долгом уточнить:
— На встречу должна приехать ваша протеже Охотникова. К сожалению, ваше присутствие, Андрей Васильевич, пока нежелательно.
— Да-да, я понимаю…
— После известных событий, — продолжал Пастухов, — мой родственник не хочет с вами встречаться. Впрочем, думаю, что в случае успеха предложенной вами деятельности ситуация может измениться. Пока же мой родственник воспринимает ваше предложение как жест доброй воли и намерение загладить прошлые ошибки. Но этого еще недостаточно — так он просил вам передать…
— Знаете, Юрий Ильич, я очень рад, — с предельной искренностью проговорил в трубку Раменский, а сам с хитрецой подмигнул мне.
* * *
Загородный дом Рифмача сильно отличался от резиденции моего босса.
Если у Раменского каменное строение и сад с частью леска можно было бы сравнить с имением, то владения Фомичева напоминали крепость.
Трехэтажное здание имело пристройки в два этажа и одноэтажный флигель. На самом верху дома красовалась башенка, украшенная развевающимся на зимнем ветру флагом с изображением вставшего на дыбы дракона, который извергает струю красного пламени.
Подъезжая на выделенном мне Раменским «Опеле» к комплексу зданий, принадлежащих Фомичеву, я подверглась проверке еще до того, как притормозила у шлагбаума перед железными воротами, снабженными табличкой с таким вот любопытным текстом:
«Внимание! Вы приблизились к частным владениям! Здания и прилегающая территория охраняются. Любые попытки самовольного проникновения внутрь могут привести к опасным последствиям!»
И ниже красовался еще один плакат: «Проезд контролируется охранной фирмой „Атос“.»
А еще приблизительно за сто метров до шлагбаума я стала замечать замаскированные на деревьях видеокамеры и локаторы, встроенные в столбики по обеим сторонам шоссе, — они как бы создавали подобие ограждения, хотя овраг справа был неглубоким, а слева кювета вообще не было, лишь шумел ветвями еловый лес.
Эти невыразительные столбики служили как бы коридором проезжающей машине и вели ее только вперед — с какого — то участка пути развернуться уже было невозможно, и волей-неволей случайно заехавший сюда человек должен был притормозить у ворот с постом охраны.
Тут его ожидали тщательная проверка документов и пристальные взгляды постовых, сверяющих фото в паспорте с его физиономией.
— Охотникова Евгения Максимовна, — произнес вслух зверского вида человек в утепленном хаки с автоматом через плечо.
Он ушел с моим паспортом в будку, оставив меня под присмотром двух таких же молодцов. Через стекло я видела, как он сверяется с журналом, где, очевидно, должна была быть записана моя фамилия и указано время, в которое я намеревалась прибыть.
— Все правильно, — так же жестко сказал он, возвращая мне паспорт.
— Конечно, — подтвердила я, пряча документ.
— Поедете направо, потом прямо, — показал мне дорогу охранник. — Скорость ограничена до сорока километров в час. Когда вырулите на центральную дорогу, снизьте скорость до пяти.
Я последовала приказу охранника и уже через несколько минут с положенной скоростью проехала по узкому шоссе между тесно растущих елей, выкатила на центральную дорожку, которая вела к едва видневшемуся впереди дому-крепости Роберта Ивановича Фомичева.
Глава 4
Меня, разумеется, ждали. Уже на центральной дорожке раза два мне попадались фигуры в полушубках, которые провожали мою автомашину взглядом, что-то сообщая при этом по рации, — мол, объект приближается.
У крыльца, которое также было украшено фигурами драконов — видимо, не так давно, уж больно новенькими казались скульптуры, — меня встретил строгий вежливый человек в добротном костюме из черной шерстяной ткани. Он открыл передо мной дверь и пригласил в дом, пообещав, что за машиной присмотрят.
— Замечательно. Тогда уж и вымойте ее заодно, — нагло попросила я.
— Хорошо, — после секундной заминки произнес встретивший меня человек, хотя по выражению его глаз можно было представить, что ему хотелось сказать совсем другую фразу и совсем другим тоном:
«А тут вам, между прочим, не автомойка, милочка. Пользуетесь, блин, гостеприимством».
В холле меня сначала вежливо проверили металлоискателем и только потом пригласили пройти.
— Роберт Иванович ожидает вас, — сообщил мне один из людей, облаченных в такой же черный костюм, как и у человека, встретившего меня, наверное, в угодьях Рифмача этот прикид выполнял роль униформы. — Хозяин просил вас пожаловать к обеду — все сейчас будут садиться за стол.
— Очень приятно, — отозвалась я, хотя картина, которую я нарисовала в своем воображении, приятной мне отнюдь не казалась.
Совместные трапезы у бандитов — это особый ритуал, который в некоторых группах неукоснительно соблюдается. За едой решаются самые важные вопросы дальнейшей деятельности, обсуждается текущая ситуация и распределяются обязанности, а подчас и выносятся приговоры.
Приглашенные к столу переходят тем самым как бы в ранг посвященных, и это налагает на них определенные обязательства. Мне такая перспектива не очень нравилась, но не принять приглашения я не могла.
Но оказалось, что за столом сидит вовсе не десяток мордоворотов во главе с хмырем-главарем, а очень даже изысканное общество.
— Прошу вас, госпожа Охотникова, — тихо сказал мне прислуживающий за столом человек, отодвигая для меня старинный стул с высокой резной спинкой и сиденьем из красного бархата.
— Присоединяйтесь, Евгения Максимовна, — раздался сиплый голос.