И сейчас, оглядываясь назад, я всё меньше понимала в происходящем.
В глобальном смысле-то всё более-менее прояснилось: есть странные ксеносы с безымянной планеты, у них есть информация о саранче, наше командование хочет эту информацию получить. Нану, конечно, не тянул на представителя развитой цивилизации, но я сознавала, что это стереотипы. Кто знает, как они вообще существует? Может, пошли по пути единения с природой и путь этот оказался весьма успешным? Кроме того, можно вспомнить Тамарку с её хвостатым возлюбленным. Сейчас харры, конечно, одичали, но и древняя их цивилизация выглядела совсем не так, как наша. Что не мешало им так вольно обращаться с пространством, что наши учёные за пять лет изучения, насколько я знаю, не сильно приблизились к пониманию механизма.
Харрские технологии вообще вспомнились очень к месту и помогли спокойнее отнестись к личным талантам Нану. Хвостатые умели влиять на психику даже на расстоянии многих световых лет, так почему не уметь это представителю другой цивилизации?
Оставались непонятные частности, например, как ксеносы вообще вышли на связь с нашим командованием или почему отправили именно нас, а не какой — то из кораблей поближе. Но всё это несущественные мелочи, которые никак не влияли на исполнение приказа. Ну читает он мысли, влияет на них — и ладно, ему же хуже, он же такого наслушается! Неприятно, и не по себе от таких способностей в отдельно взятом существе, но не больше того.
Нет, всерьёз тревожило моё собственное поведение. Сейчас, успокоившись, я могла это признать: я откровенно психовала рядом с этим ксеносом, сегодня повела себя совсем уж неадекватно. Ну повлиял он на меня, ну послала бы, а я буквально впала в истерику от страха, чего со мной сроду никогда не случалось. И объяснить, откуда взялся этот неестественный страх, я не могла даже себе. Может, это у меня какая-то специфическая аллергия на его воздействие? Нет во мне никакого творческого начала, вот и психую? Потому что сознательно провоцировать меня у Нану нет никакого мотива. Не настолько же они чуждые нам, что бы руководствоваться слишком альтернативной логикой! Мы его не похищали, добровольно согласился сотрудничать и полетел без возражений, зачем делать мелкие гадости?
И ладно бы я психовала только в его присутствии! Вот спрашивается, за каким космическим буем я потащила к нему Горо? Ведь приняла внятное, взвешенное решение: запереть пассажира в каюте и свести контакты с ним к минимуму. Остановиться бы на том, спокойно добраться до базы и выкинуть из головы. Но нет же, грубо нарушила приказ ради… ради чего? Любопытства? Да нет, скорее уж придури.
Промаявшись на койке с полчаса, я поняла, что, помимо прочего, волнуюсь и о результате разговора Накамуры с ксеносом. Ещё немного поспорив с собой, сдалась и опять подключилась к системе наблюдения, после чего облегчённо перевела дух. Пассажир сидел один в излюбленной позе, и я рассеянно подумала, что выдержке у него можно поучиться. Никаких подозрительных следов в каюте не наблюдалось, Горо уже ушёл, и быстрый поиск позволил убедиться, что он у себя.
Всё-таки до чего странный персонаж этот Нану. И цивилизация странная. У харров вон хоть пирамиды были, а эти… Сколько их всего, где они живут, почему не выходят в космос? Родственны ли они людям или это одно из тех необъяснимых совпадений, с которыми исследователи сталкиваются на каждой новой планете?
Почти человек. Если отвлечься от чёрных глаз со слишком широкой радужкой и того странного впечатления, которое Нану производил, — это ведь обыкновенный мужчина. Судя по сложению, спортсмен или, скорее, танцор — лёгкий, жилистый, пластичный. Да, непривычный типаж, не припомню, чтобы я когда-нибудь с подобными пересекалась, но это только в силу специфического круга общения: с двенадцати лет в околовоенной среде, начиная с кадетского училища и дальше по списку.
Вся инаковость его была в мелочах. Как говорил, что говорил, как держался. Путь доверия, путь отрицания, детские комплексы и долгое ожидание им меня… Бред шизофреника, честное слово! Но он-то не шизофреник, это просто я не могу понять, что ему нужно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Прийти к какому-нибудь логическому выводу я опять не успела. Прошло всего несколько секунд, в которые я задумчиво разглядывала Нану, и он опять это сделал: вдруг широко улыбнулся, открыл глаза и уставился прямо на меня. Не в объектив камеры, мне в глаза, и сказал, продолжая улыбаться:
— Здравствуй, Нина.
И опять я дёрнулась от неожиданности, спешно отключилась, чувствуя смятение и стыд.
— Да чтоб тебе! Ну как это возможно?! — выругалась вслух, рывком перевернулась на живот и накрыла голову подушкой.
Может, я просто успела задремать и это приснилось?..
Странно, но промаялась я после этого недолго, сумела наконец расслабиться и погрузиться в сон. Правда, не очень — то безмятежный.
У маминых родителей, бабушки Ани и дедушки Саши, я в детстве жила почти всё лето: мне было с ними интересно, а они с удовольствием возились с внуками. Как я потом выяснила у матери, именно моё рождение более-менее примирило их с маминым внезапным замужеством. Потом появилась Тамара, и наблюдая за тем, с какой нежностью к нам относится отец, бабушка даже признала, что мама нашла себе достойного мужчину.
Их семья была очень музыкальной. Дедушка — композитор, который до конца жизни не оставлял любимую работу, бабушка — в прошлом очень известная певица, которая потеряла голос лет в пятьдесят после болезни и полностью посвятила себя тогда единственной поздней дочери. Я не могла точно сказать, переживала ли она об утраченном или нет, но своей грусти нам никогда не показывала. Больше того, они с дедом с огромным удовольствием устраивали домашние концерты: он играл на старом-старом «живом» фортепиано безо всякой электроники, а бабушка — пела.
Небольшой тенистый парк раскинулся в пяти минутах ходьбы от дома. В этом парке мы гуляли все каникулы, когда позволяла погода. Там имелась отличная детская площадка, и, пройдясь по аллеям, бабушка садилась на скамейку в тени, позволяя мне носиться в своё удовольствие.
Сейчас я стояла на аллее в парке, растерянно оглядывалась по сторонам, не понимая, зачем я здесь оказалась и что должна делать. Летний день сонно шелестел листьями старых лип, прогуливались мамочки с колясками. Качали головками цветы на клумбах, двое детей лет пяти рисовали что-то на дорожке цветными мелками. В своей повседневной форме и прогарах я чувствовала себя среди этой пасторали неловко и очень неуместно.
А потом вдруг заметила сидящую на скамейке бабушку. Элегантная, в строгой юбке до середины икры и блузке, с кокетливым шёлковым платком на шее и аккуратно убранными волосами — она всегда выглядела эффектно и даже благородно. Поймав мой взгляд, улыбнулась и поманила рукой.
— Здравствуй, Нина! — Протянула ко мне руки, что бы обнять, я нагнулась и с тоскливо-ностальгическим чувством вдохнула лёгкий, ненавязчивый запах её любимых духов. — Посиди со мной, куда ты опять бежишь? — улыбнулась бабушка, и я послушно опустилась на скамью рядом.
Осторожно сжала сухую изящную ладонь, жадно вглядываясь в родное лицо. Именно такой я её и запомнила: с мягкой улыбкой на слегка подкрашенных губах, с ласковым взглядом тёмно-серых глаз. До самого конца язык не поворачивался назвать её старой. Почтенная дама, а никак не старуха.
Я очень странно воспринимала происходящее. Понимала, что бабушка уже давно умерла и это просто сон, но одновременно с этим чувствовала себя семилетней девочкой, все заботы которой ограничиваются пустой ссорой с подружкой и дыркой на новой юбке, которую надо бы как — то скрыть от родных, чтобы не ругали, да еще и юбку жалко, красивая же.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вдруг тоскливо подумалось, что я слишком мало времени уделяю родным. Когда последний раз просто так, о ерунде разговаривала с мамой? С младшими уже сто лет не виделась, с отцом тоже всё больше о службе… Как и с бабушкой было, пока она была жива.
И твёрдо пообещала себе по возвращении на базу уйти в отпуск и провести его на Земле, с родными. Не забыть бы об этом обещании утром!
