Нунций сдержанно и немногословно попросил меня запастись едой на целый день – мы покидаем Фредрикстад и едем дальше по западной стороне фьорда, сообщил он мне. Это было неожиданно, потому что не далее как накануне он говорил, что ему нравится город, и радовался возможности познакомиться с ним поближе. Я передал распоряжение юнкеру Стигу, который велел слуге уложить его вещи и вышел за дверь.
Пока возница грузил наш багаж на телегу, фрау Крамер пригласила нас к завтраку, и мы расселись вокруг стола, ломившегося от колбас и сыров, не похожих на обычную норвежскую пищу. Даже нунций немного просветлел от этого зрелища, хотя вообще-то был погружен в мрачные мысли.
– Ах… metwurst? – Фрейлейн Сара улыбнулась фрау Крамер, когда увидела колбасу. – Und käse aus Gouda! – Она взяла кусочек сыра и с наслаждением его понюхала.
К своему удивлению, я узнал, что фрейлейн Сара ночевала в доме Крамеров, однако не мог понять, где же здесь для нее нашлось место. Возможно, в доме была комната, которой я не заметил? Удобно ли ей там было спать, это уже другое дело, потому что она выглядела усталой и была не в духе и ее смех звучал немного натянуто, не так как всегда. Я понял, что семейство Крамеров пригласило ее остаться и пожить у них. Это пошло бы ей на пользу, – судя по ее виду, она нуждалась в долгом отдыхе и покое.
В дверях появился юнкер Стиг, уходивший на небольшую прогулку, он приказал своему слуге, сидевшему за столом, почистить его плащ, а сам сел на его место. Герберт бросил взгляд на свою тарелку с едой, бесстрастно поклонился и вышел с плащом в руках.
Фрау Крамер принесла юнкеру чистую тарелку и чистый бокал, предложила ему хлеба, вина и нервно кружила над ним, пока он, наконец, не был удовлетворен.
– Судя по вашему виду, вы ждете цирюльника?! – сказал юнкер нунцию и громко засмеялся.
Нунций сидел, повязав салфетку на шею, и действительно казалось, что он ждет цирюльника. Я же свою салфетку положил на пол, не зная, что мне с ней делать во время еды – она была так красиво сложена, что я принял ее за украшение. Памятуя добрые советы Эразма Роттердамского, я до сих пор вытирал пальцы о скатерть.
Нунций не ответил, но, наклонившись к фрейлейн Саре, похвалил вино, налитое в ее бокал, и предложил ей сыр, который, по его мнению, должен был ей понравиться, потому что был немецкий и по вкусу, и по аромату.
Она с благодарностью взяла сыр, а юнкер Стиг схватил с блюда колбаску и откусил большой кусок.
– Вы хоть понимаете, – он помахал колбаской перед носом у нунция, – что вы должны быть благодарны этому господину, – он ткнул себя пальцем в грудь, – за то, что вам вообще разрешили приехать в Норвегию?
Нунций тоже взял колбаску, изящно отрезал от нее кусок и положил его себе на тарелку, потом начал есть вместе с хлебом и сыром.
– Должны, должны, – упрямо повторил юнкер, – потому что король хотел отказать вам в этой поездке. Он считал, что, поскольку молодой Хорттен не владеет никаким оружием, слишком рискованно разрешать вам поездку по этой дикой стране. Вы же сами отказались взять с собой своего слугу.
Правда, я об этом совершенно забыл. Томас как-то сказал мне, что нунций дей Конти привез с собой из Ватикана слугу, но его редко видели в городе. Это был пожилой, слабый на вид человек, который совсем не годился на роль защитника папского посла. Я прекрасно понимал, почему его оставили в Копенгагене.
Юнкер Стиг вытер губы салфеткой и бросил ее на стол.
– Когда я узнал, что секретарь канцелярии уже готов остановить вас, я задержал его. И предложил себя в качестве вашего спутника и защитника в этом путешествии, и мое предложение было принято.
Он замолчал, словно в ожидании благодарного жеста или слов благодарности, но ждал напрасно. Ни выражение лица нунция, ни его поведение не свидетельствовали о том, что он вообще слышал слова юнкера.
Юнкер Стиг поджал губы и сжал лежавшие на столе кулаки, однако смолчал. Я посмотрел на его руки и увидел шрам на тыльной стороне ладони, похожий на нервно проведенную черту. Шрам от шпаги, подумал я. Или от меча.
Мы в молчании, быстро закончили завтрак, словно куда-то спешили.
Когда мы уже расплатились с аптекарем и стояли перед домом, готовые к отъезду, мимо нас с сосредоточенной миной на толстощеком лице быстро прошел городской судья. Он рассеянно поздоровался с нами, но через несколько шагов остановился и поманил меня к себе.
– Надеюсь, вы больше не сердитесь на наши вчерашние шутки? Они были вполне безобидны.
– Профессор Томас Буберг не заслужил, чтобы злословили о его особе, – сказал я. – Он известный человек, господин судья, личность, с которой вы с удовольствием выпили бы по бокалу вина.
– Мы это непременно сделаем! – взволнованно воскликнул судья и оглянулся по сторонам, словно показывая, что готов выпить с Томасом уже сейчас.
Я поспешил сказать ему, что профессор в настоящее время находится в другой части страны, так что их приятную встречу придется отложить до другого раза.
– Хорошо, мы подождем. Но… – Судья посмотрел на улицу. – Вы, кажется, сказали, что он исследует разные виды убийства?
Я подтвердил. Именно в этих исследованиях ему особенно помогает его способность к дедукции.
– Вы были его секретарем и, наверное, много знаете о его работе?
Это я тоже подтвердил, хотя подчеркнул, что сам ни в коей мере не обладаю способностями профессора.
– Пошли, – сказал судья Мунк и собрался повести меня за собой. – Мне как раз предстоит расследовать неожиданный смертельный случай и хочется посмотреть, как бы вы начали расследовать это дело.
– Но это… Это невозможно! – Я растерялся. – Мой теперешний господин должен ехать дальше, в Мосс и в Вестфолд, и я должен его сопровождать.
– Это не займет много времени, – не смутившись, изрек судья. – Скажете ему, что остаетесь в моем распоряжении на несколько часов, и он вас подождет.
В этом я не был уверен. Однако пошел к нунцию и изложил ему суть дела: городской судья просит меня помочь ему в расследовании одного смертельного случая.
Нунций был непоколебим.
– Едва ли секретарь-помощник обладает способностями, которых нельзя найти в этом городе, – сказал он с презрительной миной. – Я уверен, что людей, умеющих писать, можно найти даже в этой деревне.
Задетый за живое, я уже собирался объяснить ему, что место, где живет восемьсот человек, – это уже не “деревня”, но тут к нам подошел юнкер Стиг и пожелал узнать, в чем дело. К моему удивлению, нунций изложил ему дело так, как будто всегда считался с его мнением, и закончил свою речь, заявив, что проводник и переводчик важен для него в предстоящей поездке. Было ясно, что он не сомневался в поддержке со стороны юнкера.
Однако, к моему еще большему удивлению, юнкер Стиг без всякого раздражения в голосе заявил, что он и сам способен найти путь в Мосс и Йелёйен, где нунций сможет подождать секретаря. Я решил пересмотреть свое отношение к юнкеру, а сам тем временем наблюдал, как фрейлейн Сара прощается с господином и госпожой Крамер – значит, она все-таки решила продолжить путешествие вместе с нами.
– Я еду с вами, – решительно сказал я нунцию, который, отвернувшись от нас, с задумчивым видом наблюдал, как одинокая курица роется в пищевых отходах.
– Нет, господин юнкер прав, – медленно сказал он. – Как раз в сегодняшней поездке ваше присутствие мне не так необходимо. Однако вы должны будете как можно скорее догнать нас, вы должны быть с нами до того, как мы переправимся через фьорд на пароме.
– Хорошо, – сказал я и спросил, могу ли я отправить с ними свои вещи, на что они оба дали свое согласие. Тогда я попрощался с нунцием, коротко кивнул юнкеру и улыбнулся фрейлейн Саре, которая удивленно спросила, почему “der Sekretär” не едет вместе со всеми. С важным видом я объяснил ей, что городской судья и магистрат города нуждаются в моей помощи, но что уже к вечеру я их догоню. Она не ответила на мою улыбку и, посмотрев на улицу, поинтересовалась, что это за дело, в котором так неожиданно понадобилась моя помощь. В ее голосе прозвучали резкие нотки, каких я прежде ни разу не слышал.
Пришлось сказать, что я этого еще не знаю, однако, насколько я понял, это связано с каким-то смертельным случаем.
Мне показалось, что она хотела что-то сказать, но вместо этого с равнодушной улыбкой протянула мне на прощание руку для поцелуя, после чего быстро отошла к телеге, где стояли юнкер Стиг и Герберт.
Городской судья, который уже ушел, прислал мальчишку, чтобы тот проводил меня к нему. Мальчишка бежал впереди меня через площадь. Время от времени он останавливался и нетерпеливо ждал, когда я подойду к нему, а потом бежал дальше. Вот он свернул направо, и я прибавил ходу, чтобы не потерять его из виду. Я видел, как далеко впереди он свернул в проулок между двумя домами, и неожиданно почувствовал в затылке насторожившее меня покалывание. Это был тот самый путь, который я проделал нынче ночью. Мальчишка крутился у угла дома, и я нерешительно последовал за ним.
