И вылетел из комнаты в прихожую. Я сунул руку в свой висящий на крючке рюкзак, достал томик Махабхараты, раскрыл… И обнаружил две… листовки.
Две. Цветастых. Листовки.
С одной улыбалась раскосая кудесница Бхайми. С другой — милая смуглянка Тия. Портреты — выполненные мастером от бога — воспроизводили мельчайшие черточки облика двух красавиц. Листовки чуть не выпали из моих разжавшихся пальцев. Я едва устоял на ногах. Эти листовки… Я их получил из рук самих девушек — которых встретил вчера под хлопьями мокрого снега, у стеклянных дверей метро.
Боже, боже. Я держу сейчас в своих трясущихся руках вещественное доказательство того, что в гостях прошлым вечером у меня побывали две жгучих прелестницы — Бхайми и Тия. Если б не листовки — я бы так и остался при убеждении, что видел сон или бредил.
И как же я развлекал своих прекрасных гостий?..
Мы играли в шахматы?.. Собирали паззлы?.. Объедались разными вкусностями и пили апельсиновый сок?.. Принимали ванну?.. И — под занавес — занимались сексом?.. Неужели все это — тоже правда?.. В пору вообразить, что надо мной подшутили джинны. Сердце мое стучало все громче — чуть не выпрыгивая лягушкой из груди.
Торопливыми шагами я прошел на кухню.
В холодильнике я обнаружил полбатона копченый колбасы, почти пустой пакет апельсинового сока и глубокую тарелку с остатками крабового салата.
Я зачерпнул немного салата. Вкусно!.. Не приходится сомневаться: девушки в самом деле побывали у меня. Моих-то кулинарных талантов хватает разве что на яичницу да на хлеб с маслом. А колбасу и сок я принес из супермаркета по поручению красавиц…
Куда же делись Тия и Бхайми?.. Мои воспоминания обрывались на том, что девушки направились на кухню нарезать новую партию бутербродов. Дальше — у меня точно отшибло сознание.
Кровь в моих венах взбурлилась. Я аж топнул ногой.
Я должен отыскать, отыскать Тию и Бхайми!.. Нас связала тонкая, но крепкая ниточка. Я не допущу, чтобы эту ниточку перерезали ножницы злого рока. После того, как ты предался любви с двумя прекрасными гуриями — невозможно жить прежней серенькой жизнью. Лучше вылить себе в глотку стакан смертельного яда…
Но куда пропали две красавицы?.. Они растаяли, как облачко. Ни номера телефона не оставили, ни адрес. Как же мне выловить двух этих золотых рыбок в безбрежном океане мегаполиса?..
Топай к метро!..
Конечно — надо топать к метро. Твои ненаглядные пери стоят у стеклянных дверей. И распространяют свои странные листовки.
Я поскорее влез в ботинки, набросил куртку — и ломанулся из квартиры. Расстояние от подъезда до входа в метро — восемьсот метров — я пролетел гепардом. Остановился, выдыхая пар. Бросил взгляд по сторонам.
Прозрачные двери открывались и закрывались, пропуская два человеческих потока: один — втекал в метро, другой — вытекал из метро на улицу. Шубы, шапки, грохот сапог… Красные от колючего мороза физиономии…
«Человек-бутерброд» с фиолетовым лицом в бугорках — раздавал приглашения в «настоящую итальянскую пиццерию». Другая распространительница рекламы — бабушка божий одуванчик — вещала скрипучим голосом:
— Обувь от французских производителей. Распродажа!..
Не было только Тии и Бхайми.
Снова меня кольнула мысль: а не было ли все сном?.. Но я достал из кармана листовки — глянул на портреты двух кудесниц. И уверился: нет — все было по правде. Не сам же я нарисовал в графическом редакторе и распечатал на цветном принтере портреты красавиц!..
Но где, где же тогда мои апсары?..
Затравленным зверем я ткнулся туда-сюда. Обежал окрестности. Зачем-то заглянул в супермаркет. В бутик, в котором торговали парфюмерией… Но девушек — конечно — нигде не нашел.
Меня обожгла вдруг страшная догадка. Что если Тия и Бхайми раздают сегодня листовки у другого метро?.. Выберут другого «хорошего мальчика»?.. И развлекутся этим вечером с ним — а не со мной?.. Что если две чертовки, казавшиеся мне ангелами — на деле безбашенные искательницы амурных приключений, каждые сутки соблазняющие нового сопляка-лузера?.. Жестокие похитительницы сердец?..
От таких мыслей мне стало плохо. Я чуть не споткнулся на ровном месте. Поднял голову: небо — все обложенное пузатыми серыми тучами — сыпало снег. Казалось: на этих тучах сидят многорукие индийские боги — и насмехаются надо мной.
Конечно!.. Я лишь чуть-чуть глотнул вина райского наслаждения. А когда снова потянулся к бокалу — меня железной клешней утянули за шиворот назад.
После того, как я занялся любовью с Бхайми и Тией — возвращаться к прежней жизни забитого одиночки было невыносимо.
Слеза побежала по моей щеке. Я слизнул соленую каплю, докатившуюся до краешка губ. У меня дернулся кадык. Опустошенный, подавленный, с расколотым сердцем — я побрел домой.
Не передать, в какой тоске провел я остаток дня. Стены квартиры — казалось — грозили сомкнуться и расплющить меня. Я метался из комнаты в комнату — как тигр по вольеру. То падал на кровать — в подушку лицом — и ненадолго затихал.
Плача — я доел крабовый салат, порядочно измазав майонезом губы. Не то чтоб я был голоден. Но, прикладываясь к ложке — я чувствовал «мистическую» связь с Тией и Бхайми, приготовившими этот салат.
Отчаяние душило меня, как анаконда свою добычу.
И все-таки в глубине моей души теплилась надежда. Ну не мог, не мог я до конца поверить, что Тия и Бхайми кинули меня, променяли на другого хлюпика или на брутального качка. Я вообразил: Бхайми и Тия любят меня не меньше, чем я красавиц. Если девушки — не попрощавшись — покинули меня, значит были на то причины. Мы еще встретимся. Мы еще обязательно встретимся. Будем есть крабовый салат — пить апельсиновый сок — по-взрослому забавляться в постели.
Я подумал: если мои возлюбленные подобны пери из сказки, если сама наша встреча была точь-в-точь сказка из «Книги тысяча и одной ночи» — значит и дальнейшие события должны развиваться по «сказочной логике». Царевичу привиделась прекрасная принцесса. Влюбленный в мечту — он облачился в кольчугу, привесил к поясу кинжал в инкрустированных рубинами ножнах, сел на коня и поехал искать по всему свету свою красавицу.
Так и я. Не должен ли я — как богатырь Фархад прелестную Ширин — разыскивать Тию и Бхайми?.. Рано или поздно петляющая тропинка выведет меня к моим кудесницам.
В таких фантазиях я черпал силы — чтобы не сойти с ума.
Последние дневные часы тянулись бесконечно долго — как в тюремном заключении, когда ты знаешь, что тебе мотать срок еще двадцать лет. Едва лишь за окном почернело
