обеспокоены…
— Да, — надувшись индюком, вставил папа.
— Так может ты соблаговолишь объяснить, — точно плюясь кислотой, спросила мама, — почему ты не ходишь в колледж и чем занимаешься вместо учебы?..
На сколько-то секунд повисла тишина.
Родители смотрели на меня. Неподвижные глаза мамы — будто буравили мне череп. Папа часто моргал.
Я вдохнул и выдохнул.
Родители всегда внушали мне трепет. Чуть ли не с пеленок я боялся не заслужить их одобрения. Быть наказанным: оставленным без сладкого или поставленным в угол. Мне вменялось в обязанность не шуметь, не плакать, не писать мимо горшка — а впоследствии учиться на «хорошо» и «отлично» и ни на что не жаловаться. Твоя главная задача — чтить отца и мать (ну прямо по Библии) и не создавать проблем.
Так было. Но с тех пор, как я занялся любовью с Бхайми и Тией и устроился курьером — я точно переродился. Цыпленок сменил пух на перья.
Чуть прерывающимся голосом — но вполне решительно — я сказал:
— Мама. Папа. Ноги моей больше не будет в колледже. Достаточно одногруппники меня травили. Да и сварщиком я быть не хочу. Чтобы вы знали: я работаю. Курьером. И вполне этим доволен.
Папа поправил очки — и заморгал еще чаще.
А мама сдавленно — как в петле — прохрипела:
— Ч-ч-что-о?..
Глаза мамы выкатились из орбит.
— Ч-ч-что-о?.. Да ты, щенок!.. Крысеныш!.. Ты семнадцать лет ешь наш хлеб!..
— Да, — сказал я негромко, но твердо — сам удивляясь тому, как я спокоен. — Ты вскормила меня собственным молоком. До сего дня я сидел на вашей с папой шее. Ел не только хлеб — но и масло. Но… как ни благодарен я вам за это — я не ваш раб. У меня своя воля. Я буду жить так, как считаю нужным.
— Ты, наглая морда, ешь наш хлеб и живешь под нашей крышей!.. — стараясь не отстать от мамы, выпалил папа.
У меня дернулась щека. Но я ответил — не потеряв самообладания:
— Верно. Я жил под вашей крышей — как мимоза растет в оранжерее. Спасибо вам. Я больше не стану вас стеснять. Я съезжаю. Сегодня. Сейчас… Иду собирать вещи.
Я повернулся и — не оглядываясь — двинулся в свою комнату.
— Сынок, погоди!.. — совсем другим голосом позвала мама.
Но я не сбавил шагу.
Пожитки я сворачивал недолго. Покидал в большую сумку несколько любимых книг, трусы, носки, свитер, папку с документами, свою тетрадку.
Я переступил порог квартиры раньше, чем оцепеневшие родители успели меня остановить. По всему видать: они не ожидали такой прыти от своего «мальчика» — всегда послушного, как кукла на веревочке. Мама только крикнула, срываясь на визг:
— Это все Рамаяна твоя!.. Махабхарата!.. Я как как в воду глядела: до добра твои книжки не доведут!.. В сказки веришь!.. Как жить в реальном мире — не знаешь!..
…Выйдя из подъезда — я дошел до ближайшего уличного фонаря. Встал — и уткнулся в смартфон. Я уже знал, что делать.
Я позвонил в агентство недвижимости.
— Алло. Мне бы снять комнату… Да, на длительный срок.
Я трезво оценивал свои финансовые возможности. Аренду квартиры мне не потянуть. А вот комната — пожалуйста. Половины моей курьерской зарплаты должно хватить.
— Так-так-так, — произнес в трубке голос риэлтора. — Если вам срочно, молодой человек… есть комната в комфортабельной трешке. Дом пятьдесят два по улице Селекторная. Комната с окнами во двор… Соседние комнаты занимают тоже съемщики…
— Меня все устраивает, — легко согласился я. — Я хотел бы въехать в комнату сегодня… Хоть сейчас…
— Прекрасно, молодой человек… Через час встречаемся на Селекторной, дом пятьдесят два, у первого подъезда… Деньги при вас?..
Такси домчало меня быстро, как злой дух.
В ожидании риэлтора я ходил туда-сюда — как маятник — по мокрому темному двору. Глядел на потушенные окна, пытаясь угадать: за которым — комната, в которую я вселюсь.
— Здравствуйте, молодой человек, — из подкатившего белого авто вылез риэлтор, которого я узнал по голосу.
В шляпе, плаще и неуместных в пасмурный мартовский вечер солнцезащитных очках — агент по недвижимости напоминал не то крутого Джеймса Бонда, не то осовремененную версию Зорро.
Ключом-«таблеткой» — видимо, полученным от квартирохозяина — «Зорро» открыл подъезд. Поднявшись лифтом на четвертый этаж — мы вступили в квартиру.
Я закашлялся — настолько пыльно было в прихожей, которую освещала единственная тусклая лампочка. Штабелями громоздился разнообразный хлам: от свернутых облезлых ковров и каких-то досок — до старых коньков и торчащих хоккейных клюшек. Да уж — не во дворец багдадского халифа меня занесло.
Перед нами были две двери.
Из-за поворота коридора выплыла дородная дама с колыхающимся на ходу животом — в которой я угадал владелицу квадратных метров.
— Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!.. — медузой растекаясь в чуть ли не подобострастной улыбке, приветствовала меня квартирохозяйка.
Должно быть, не много было охотников арендовать у толстушки «апартаменты» — раз та приседает на задних лапках, боясь упустить такую невзрачную птицу, как я.
— Вот для вас комнатка, — сияя, хозяйка кивнула на левую дверь. И пропела: — Комнату — конечно — вы можете обставить по собственному вкусу.
По-моему, это добавление призвано было сгладить впечатление от бардака в прихожей.
— А в соседней комнате у меня живут две девочки, — по-прежнему лучась, сообщила квартирохозяйка. — Хорошие. Воспитанные. Музыку в три часа ночи не слушают. О, а вот и одна из девочек!..
Правая дверь открылась — и в прихожую вышла… Тия.
Сердце у меня екнуло — и заколотилось, заколотилось, точно желая взорвать грудную клетку. Челюсть отвисла.
Я пожирал Тию глазами.
Этот поток черных волос… Агатовые глаза, затененные опахалами длинных ресниц… Нежная смуглость кожи… Тонкая талия… Облик, который я столько раз — лежа в постели и глядя в темноту — по кусочку воссоздавал в своем воображении, как бы собирая паззл.
Сколько дней я жил мечтой, что мистер случай или добрые боги вновь сведут меня с моими двумя лунами — появившимися из ниоткуда и столь же нежданно-негаданно канувшими за горизонт!.. Какие горько-сладкие сны о Тие и Бхайми видел я по ночам!.. Оказалось: достаточно порвать с задавившими тебя гиперопекой родителями и покинуть «родное гнездышко» ради поиска съемного жилища — чтобы мечта осуществилась.
Я буду жить в одной квартире с моими красавицами!.. Через стенку от них!.. Наша любовная связь — конечно — возобновится.
— Ох, а что ты весь покраснел, милок?.. — спросила толстая хозяйка.
— Я… — замямлил было я.
— Посмотрим комнату?.. — ожил риэлтор.
— Не стоит, — собрал я мысли в кучу. У меня дернулся кадык. — Давайте
