— Что дальше? На одного нашего советника афганец написал рапорт, что он плохо с ним работает, так его отправили в Союз, не дав дослужить срок. Вот так.
Да, дела… Оказывается, надо опасаться не душманских снарядов, а рапортов своих подсоветных, из-за которых могут отправить домой!
В этот день поработал продуктивно, за все три дня. В основном оценили собранную информацию по организации «линии Маннергейма». Поближе познакомился с Джахиром. Толковый сотрудник, хотя и не имеет специальной подготовки. Хорошо владеет оперативной обстановкой, а ведь у него самый сложный участок — Дехходжа. Надо с ним вплотную поработать, из него получится грамотный руководитель.
Через год после учебы на курсах в Ташкенте Гауз вспомнил эти три дня.
— Мошавер Саша, а ведь никакого большого начальника не было? Я понял! Ты меня к дисциплине приучал.
Разве же, дорогой товарищ, я тебе правду скажу? Нет, конечно! Каждый из нас остался при своем мнении, но результатом оба были довольны.
В дальнейшем, когда приходилось работать на виллах, мои подсоветные ни разу не опоздали к намеченному времени. Шеф меня даже в пример ставил.
— Почему не работаете? — спрашивал он моих товарищей по оружию.
— Игорь Митрофанович, подсоветные еще не подъехали! Договаривались на девять часов, а их все нет.
— А почему к Александру вовремя приезжают?
Я гордо распрямляю грудь. Знай наших!
— Может, он медом намазан? Действительно, Санек, чем ты их берешь?
— Надо работать над собой, изучать национальные особенности, традиции, а не водку в свободное время пьянствовать, — шучу я.
— Болтун! — Ребята расходятся по своим местам.
Болтун не болтун, а результат налицо.
* * *
После отъезда афганцев подал материалы шефу.
— Думаю, есть смысл заняться твоей идеей. Завтра обсудим у Гульхана.
— Завтра в Кандагар?
— В Кандагар. Не хочешь ехать?
— Наоборот, хочу. Надоело на вилле сидеть.
— Надоело сидеть? Надевай кеды, Тахир команду собирает. Ты как к футболу относишься?
— Положительно. И мяч есть? — задаю глупый вопрос.
— Арбуз пинаем, — улыбается шеф. — Конечно, есть. У нас все как в Союзе. И партийные собрания, и партийные бюро, и совещания, и физкультура — все есть. Короче, переодевайся, человек восемь уже набралось.
Футбол я любил, играл неплохо. Мне даже пророчили футбольную карьеру, но не получилось. Где было заниматься, если каждый год меняли места жительства? Отец в разных уголках земного шарика Родину защищал, а мы — мама, я и сестра — за ним ездили.
Во время моей службы на Алтае в отделе была сильная футбольная команда. В городе обыгрывали и милицию, и комсомольский актив. Горком комсомола даже секретарей первичных комсомольских организаций предприятий подбирал из тех комсомольцев — активистов, кто хорошо играл в футбол. Но нас официально им обыграть так и не удалось.
Мяч гоняли больше часа. Здорово играл Тахир. Финты выдавал — команда мастеров позавидовала бы. Игорь Митрофанович при своей комплекции и возрасте был довольно активен и подвижен, со спортом явно дружил. Остальные ребята также весьма прилично играли. О себе из скромности промолчу, но честь родного Бийска не осрамил.
После футбола — в баню. День провели с пользой.
* * *
Ночью был обстрел — первый приличный обстрел вилл с момента моего прибытия в Кандагар. До этого были отдельные взрывы, но это так, не в счет. Обстрел этой ночью заслуживал уважения.
Выползаю из своей комнаты, пригодился первый кандагарский урок, спрашиваю:
— Мужики! Что делать?
— А ничего. Главное — не дергайся. Привыкай.
Хорошенький совет: «привыкай»… Каждый год ездить на отдых в Сочи — хорошая привычка. Пивко по вечерам у телевизора — тоже неплохая, но привыкать к обстрелам…
«Духи» обычно вели обстрелы с юга и востока Кандагара. Наши виллы располагались в двух километрах от аэропорта. За нами, метрах в ста — госпиталь, в пятистах метрах — вертолетный полк и в трех километрах — бригада. Снаряды, которые перелетали через аэропорт, принимались нашими виллами. Те, которые не долетали до бригады и госпиталя — тоже наши. Короче, мы находились на «караванном пути». Мои окна смотрели на аэропорт.
— Мужики! Серьезно, что делать? — повторяю свой вопрос.
— Говорят тебе, ничего. Сядь ближе к стене и слушай, откуда снаряды летят и куда падают.
Прислушался. Свист — разрыв. Снова свист — разрыв. Стал считать: одиннадцать, двенадцать — это ближе к госпиталю… семнадцать — вроде в районе вертолетного полка… двадцать пять… Тишина. Неужели закончилось? Ну вот, только вошел во вкус…
Заработали «вертушки». Полетели наказывать нарушителей тишины. Только где их найдешь? Они уже в кяризах[18] чаек попивают. Душманы приноровились вести обстрелы без личного участия. Поставят снаряд на мешочек с песком, определят ему направление полета, рядом ведерко с водой, а в нем поплавок с проводком. Вода на солнце быстро испаряется, поплавок опускается, замыкает цепь, и — летите голуби, летите. Другой вариант: поскольку тратить на это воду в пустыне — дорогое удовольствие, да и ночью солнца нет, то в любую емкость насыпается песок, делаются отверстия, через которые песок высыпается, а поплавок, естественно, опускается. Дошел до дна — и снова — здорово…
Вот так. Голь на выдумки хитра. Наставили снарядиков на мешки, настроили механизмы, а сами — домой. А чего на них глядеть? Сами долетят куда нужно. Не всегда, правда, точно, зато весьма шумно. А это, я вам скажу, для нервов тоже не очень.
В 1986 году спецназовцы при контрольном облете места возможной дислокации душманов сняли девяносто девять реактивных снарядов. Вовремя подоспели. «Духи» не успели их привести в действие. Двадцать, тридцать, наконец, сорок снарядов — можно понять, но девяносто девять — это уже наглость. В память об этом событии у меня сохранились фотографии этих «эрэсов».
— Представление окончено, пошли спать, — подытожил Стас.
Глава 6. Будни
Утром настроение было боевое, только мышцы ног побаливали — то ли от футбола, то ли от ночного «концерта».
Афганцы передали по рации — «Раушанаст», и мы двинулись в путь.
Ничего себе караванчик! С удивлением смотрю на цепочку из машин. Конца — края не видно! Это была колонна. «Нитка», как ее называли в Афганистане. Бесчисленные «нитки» «КамАЗов» и «наливников» (бензовозов) с продуктами, шмотьем, бомбами, бензином, керосином ежедневно тянулись по дорогам Афганистана.
«Духи» колонны жгли, долбили крупнокалиберными пулеметами, «эрэсами», разрывали фугасами, но они шли. Настоящие труженики войны… Поездки в Кандагар во время движения колонн для нас были дополнительным напряжением.
При въезде в Дехходжу нас остановил лейтенант — сапер. Устало поздоровавшись, сказал:
— Впереди фугас. Подождите, пока обезвредим.
— Добро.
Офицер продолжал стоять возле машины шефа.
— Что-то не так, лейтенант? — спросил Игорь Митрофанович.
— Все нормально. Метров на двадцать сдайте, пожалуйста, назад.
Мы отъехали. Минут через пять раздался мощный взрыв. Столб пыли высоко поднялся в воздух.
— Можете ехать, — сказал лейтенант. — Правда, дальше дорога не проверена, но, как правило, в черте города душманы редко ее минируют.
Что-то расхотелось дальше ехать. Но деваться некуда. Мы же боевой отряд партии.
В Кандагаре в различных частях города раздавались взрывы, пулеметные и автоматные очереди. Проводка колонны — для всех серьезное испытание.
* * *
На следующий день выехали часов в семь. Проехали наш пост. Колонна, напоминающая муравьиную цепочку, продолжала свое монотонное движение. Дело шло к зиме. До осенней распутицы и зимних холодов необходимо перевезти как можно больше груза.
Выезжаем на прямую дорогу. Навстречу идет вчерашний лейтенант. Поздоровались уже как старые знакомые.
— Как обстановка? — спрашивает шеф.
— Нормальная. Пару фугасов сняли.
Лейтенант задумчиво смотрит на нас: «Куда их черт несет? Ну я, человек подневольный, приказы обязан выполнять. А эти? Одежда гражданская, цивильная, на „Волгах“…»
— Нормальная, — повторил лейтенант. — Только мы дальше дорогу еще не прощупали, но по опыту предыдущих проводок душманы не успевают так же активно ее заминировать. Да и мины рассчитаны на большегрузные машины, а у вас легковушки, проскочите…
Проскочили. Вечером от комбрига узнали, что после нас на мине подорвался «уазик», один погиб, двое ранены.
— Удивляюсь, — говорил Павел Владимирович. — Кандагар будто медом намазан, словно к девушке на свидание каждый день торопитесь.
— А сам? В бочке отсиживаешься? — возражал шеф.
У комбрига жилище, действительно, было большой бочкой, довольно уютное внутри.
