— Ну, и чем вы его кормите? В нем килограммов десять наберется.
— Как чем? Тушенкой, шпротами, молочком, — отвечает Стас.
— Молодцы! Когда вся страна голодает, они коту шведский стол устраивают… Да у нас на Алтае в продовольственных магазинах из продуктов — одни продавщицы, не намного худее этого кота.
— Не горячись. Через полгодика ты на тушенку и шпроты смотреть не сможешь, не то что есть. Жареной картошечки, вареной колбаски, пельменей, жареной рыбки, вареников с вишней захочется.
— Мяу! Мяу! — не столько жалобно, сколько вызывающе прервал наш со Стасом диалог кот.
— Идем, покормлю.
Кот побежал за Стасом на кухню. Я пошел в душ за водой. Повозился в ванной комнате и на кухне. Стас с Нуром, наигравшись в нарды, обратились ко мне:
— Санек. Ты давай закругляйся, а мы сгоняем в дукан за фруктами. Неудобно с пустыми руками ехать в баню. Минут через тридцать будем.
Ребята уехали. Я принялся мыть полы в коридоре и в зале.
— Вася, так нехорошо делать.
Кот только что прошелся по свежевымытому полу, оставив следы от грязных лап.
— Ты меня понял?
Вася, не обращая никакого внимания на мои справедливые замечания, запрыгнул на обеденный стол. Ну, это никуда не годится.
Я ничего не имею против котов и кошек, и вообще братьев наших меньших. В детстве у меня были: овчарка, голуби, рыбки, черепахи и даже ягненок — Бяшка. Мой отец его в пустыне Каракумы во время учений подобрал. Ягненок совсем слабый был. Я его выходил, молочком отпаивал. Забавный был Бяшка. Очень любил бодаться. Бывало, подставишь ему ладошку, он разгонится — и бах по ней! А иногда подкрадется сзади и бах тебя по мягкому месту… Его кто-то ночью убил. Разорвал на две половинки. Может, из зависти? Я тогда целый день проплакал. Поклялся отомстить убийце. Мне было одиннадцать лет. Убийце я не отомстил — отца перевели в другую часть, — но Бяшку помню до сих пор.
— Вася, я тебя последний раз предупреждаю. Не испытывай мое терпение. Слезай, пожалуйста, со стола!
Кот лениво повернул голову в мою сторону, как бы говоря: «Отстань. Надоел. Кто в доме хозяин — я или мыши?»
— Вот ты как? Ну, извини. Сам напросился.
С этими словами выжимаю тряпку и запускаю в кота. Точно в цель! Тряпка, протащив Ваську по мраморному полу до конца коридора, припечатывает его к стене.
— Мяу! — подскакивает кот и удивленно глядит на меня.
Развожу руками.
— Я предупреждал! Сам виноват.
Пошел поменять воду в ведре, твердо осознавая, что урок прошел недаром. Возвращаюсь в зал. Вася спокойно лежит на спинке дивана. Придется повторить урок.
— Вася! Слушай сюда. Третьего раза не будет. Нельзя сидеть не только на столе, но и на диване, креслах, кровати. Ты меня понял? Вижу, не понял… Ну, извини.
Повторяю тот же самый трюк. На этот раз, подскочив, кот убегает во двор. Да, с ним придется поработать.
— Ты готов? — Это ребята вернулись из дукана. — А где кот?
— Не знаю. Наверное, во двор пошел мышей половить, — отвечаю я.
— Какие мыши? У нас их отродясь не было. К тому же кот у Татьяны с рук никогда не слезал. Она с ума сойдет, узнав, что он по двору бегал.
— Ну, не знаю… Не мышей, так пускай скорпионов, тарантулов или мух ловит. Вон их сколько развелось. Вроде и пищевых отходов нет, откуда только берутся? Каждый должен отрабатывать свой хлеб насущный. Надо заняться воспитанием кота.
— Насчет того, что каждый должен приносить пользу, я с тобой согласен, только с котом аккуратнее, — предупреждает Стас. — Бери банные принадлежности — и в машину, Тахир уже там, ждет.
* * *
Две радости в Афганистане — письма и баня. Письма в Афганистане — это единственная, ощутимая связь с Родиной, родными, близкими, друзьями. Без писем — труба. Без бани, впрочем, тоже. Баня была на территории батареи «Ураган».
Наконец-то я узнал, что такое «Ураган». Это ракетная система залпового огня. Не дай бог попасть под ее раздачу. По сравнению с ней знаменитая «катюша» — комариный писк.
— Познакомься, это Виктор — главный по бане, и не только… Как парилка? — спрашивает Стас.
Виктор, крепкий прапорщик из Белоруссии, приветливо здоровается.
— Как всегда, отличная. Проходите.
Баня и особенно парилка действительно были хороши. Я к этому делу как-то не очень, но в Афганистане без нее нельзя. Бани в Афганистане строились везде, где появлялось жилье, и даже — в полевых условиях.
Особенно часто мы парились летом. После жары и пыли, дружеского общения с афганскими товарищами по работе, местным населением, агентурой, душманами… в общем, баня необходима.
Пока Стас, Нур и Тахир колошматили друг друга эвкалиптовыми вениками, я пообщался с Виктором. Оказалось, что в Белоруссии у нас с ним есть общие знакомые. С Виктором мы сдружились, а после отъезда Стаса на Родину я стал «наследником» батареи «Ураган».
После помывки, в ходе которой я успел кое-что постирать, задерживаться не стали. Виктору предстоял прием каких-то важных генералов из Кабула. Нам не жалко, пускай моются после нас.
Вернулись на виллу. Только сели за стол, Стаса вызвал к себе шеф.
— Начинайте без меня, я мигом. Шефу координаты по бандгруппам передам — и назад.
Стас с москвичом Владимиром курировали основной отдел — пятый, занимающийся борьбой с бандитизмом. Володя был старшим, но вся нагрузка ложилась на Стаса. В Афганистан он прибыл после двухгодичного обучения в Высшей школе КГБ СССР. Владел языком дари. Стас планировал основные мероприятия, встречался с агентурой, осуществлял взаимодействие с бригадой. В общем, выполнял всю основную работу, которая входила в обязанности советника. К тому же он был «холостяком», и ему не надо было тратить время на приготовление обедов и ужинов для кота и жены, как это делал Володя. И для чего он с собой жену взял?
Зашумел мотор. Стас уехал. Разливаю водку по стаканам.
— Панджо — панджо, — говорит Нур, поясняя: — Это что-то вроде: поехали, по маленькой, по пять капель!
— Понял. Мне нравится. Панджо — панджо, — чокаюсь с ребятами.
Нур с Тахиром, наполовину выпив свои стаканы, отрывают их ото рта. С удивлением смотрят на меня.
— Ты чего нам налил? — спрашивает Нур.
— Как чего? Водочки, вот из этой бутылочки. Сам же достал ее из холодильника. Или забыл? В чем дело? — театрально возмущаюсь я.
— Сам почему не пьешь? — Тахир подозрительно смотрит на меня. — Ну-ка, дай твой стаканчик.
— Бери, мне не жалко, — улыбаясь, подаю стакан Тахиру.
Предварительно понюхав, он пробует из моего стакана и говорит Нуру:
— Слушай, у него — водка. — Снова пробует. — Действительно, водка!
— Эй! Эй! Аккуратнее, — отбираю стакан у Тахира. — На чужой каравай рот не разевай.
Смачно выпиваю. Закусываю.
Нур с Тахиром с недоумением смотрят друг на друга, на меня. Пробуют из бутылки — вода!
— Вы чего не закусываете? Может, еще по одной? — продолжаю куражиться.
Беру у них бутылку и вновь разливаю по стаканам.
— Слушай, Тахир, кажется, Санек над нами издевается… — Нур смотрит на Тахира.
Улыбаюсь:
— В точку попал! Издеваюсь. Обещал с вами за «страшилки» рассчитаться. Жаль, Стас сбежал. Ты уж извини, Тахирушка, это я для них приготовил, а ты под раздачу попал. Вот она, настоящая, — говорю я и ставлю бутылку с водкой на стол.
Тахир смеется.
— Ну, ты молодец, Санек! Когда только успел подмену сделать… Дай, я эту подделку вылью.
— Ты что! — Нур отбирает у него бутылку. — А Стасу доставить удовольствие? Он должен скоро подойти.
— Это уж без меня, — заявляю я. — Вам со Стасом другую мелкую пакость приготовлю. У меня много домашних заготовок. Помню, когда учился в институте…
Только собрался рассказать одну студенческую историю, как вошел Стас.
— Стас! Ты вовремя. Мы только что по второй налили. Тебе штрафную, или с нами выпьешь? — Нур, незаметно подмигивая мне с Тахиром, подает Стасу стакан.
— С чего вы такие веселые?
Стас явно заподозрил что-то неладное. Старый волк. Нюхает водку в стакане.
— Водичкой хотели меня отравить?
— Эх, не получилось, — сокрушенно говорит Нур. — А нас с Тахиром Санек подколол… Ну, давайте выпьем по — настоящему.
Выпили. Закусили.
Вечер провели за шутками, анекдотами, воспоминаниями. Выяснилось, что у нас со Стасом много общих знакомых по Волгограду, а Тахир знает Рустама, с которым я учился в одной группе в КАИ. С Нуром же нашлись общие знакомые по Ташкентским курсам.
— Пора на почту, — обращается ко мне Нур.
— Поехали, только письмо захвачу.
* * *
На посту при въезде в бригаду предъявили пропуск. Машину оставили возле штаба.
Почта представляла собой комнату не более десяти квадратных метров, с окошечком для выдачи корреспонденции, в которую набивалось человек сорок, и все хотели получить все сразу и быстро.
