— Только на десять-пятнадцать минут. Я быстро. Так надо, Лад, не бойся.
Быстро ухожу, нахожу лошадей и отвязываю их. Кастор встречает меня тихим ржанием и кладет мне голову на плечо. Треплю его по гриве, коротко обнимаю за шею. Я тоже рад тебе, дружище. Рядом с Кастором стоит белая кобыла. Грациозное создание природы, ласковая и спокойная. Для первой лошади Лады самое оно. Взлетаю на Кастора, беру в руку уздечку Беллы и легким галопом выдвигаюсь туда, где оставил свою..
Спартака не было около пятнадцати минут, но я заскучать не успела. Колдовство моря меня успокаивало. Шелест волн умиротворял. Я сидела на камне и думала о том, что вдали от своей привычной жизни, мы становимся другими, более открытыми, без внутренней тяжести повседневных обязательств. Нас ничто не тянет, мы более свободные, смелые в своих желаниях, мы другие. И здесь, несмотря на тяжелую подготовку Спартака, на мои сложные репетиции, мы находим время на легкое общение без колючек и это прекрасно. Плохо одно, я привыкаю. Но сейчас думать об этом не хочется.
Слева от меня послышался стук, дробный стук. Что это? Копыта? Напрягла зрение, и я увидела! Что я увидела! На меня летел всадник на коне, королевская грива которого развивалась по ветру. За ними скакала еще одна лошадь. Боже, она белая! Белая! Таинственная и магическая. Перевожу глаза на Спартака. Не могу заставить себя отвести от него взгляд, как он красив. В моем бедном сердце зарождается легкое дыхание трепета и нежности. Сейчас, в этот волшебный момент, разрешаю себе им любоваться. Восхищенно наблюдать, как он уверенно держится в седле, как он горделив и впечатляющ. Это эстетическое удовольствие можно сравнить с послевкусием от бокала дорогого изысканного вина. Ветер обволакивает его плечи, оттягивает и треплет рубашку (это так таинственном смотрится лунном свете), я вижу, какие они широкие и крепкие. Сильные руки свободно держат уздечку Кастора.
Бег лошадей замедляется и вот они останавливаются около меня. Спартак спрыгивает с Кастора и направляется ко мне. Вижу его широкую и немного смущенную улыбку. Могла ли я представить себе, что самый наглый, самый популярный парень нашего вуза предложит мне такую вечернюю прогулку. Удивляюсь событиям с каждым днем все больше и больше.
— Лад — останавливается он совсем близко от меня — это и есть сюрприз. Покатаемся?
Взгляд, брошенный из-под ресниц все же раскиселивает меня, а если честно, то сражает наповал. Но я боюсь лошадей, в чем и признаюсь Спартаку.
— Я боюсь.
— Чего именно?
— Ну упасть боюсь, ты разве не понимаешь? Они же такие огромные — дергаю плечами.
Он, откинув голову, заливисто хохочет. Я удивляюсь, Спартак хохочет. Это надо же! Явление редкое, но очень залипательное. Он расслаблен и естественен, раскован и вообще, мне с ним нравится. Сочи-Сочи, что ты делаешь с нами?!! Боюсь, когда мы вернемся, то все будет по-другому. Но сейчас, мы здесь и это время принадлежит нам, и значит, делать мы можем, что захотим.
Спартак протягивает мне руку.
— Я помогу — говорит он, сверкая глазами в ночном свете.
Время на раздумье у меня нет и мне страшно, но я хочу. Хочу сесть верхом и проехать. Спартак смотрит и ждет. Он так смотрит… Я смущаюсь. Его глаза говорят о многом, я вижу, что нравлюсь ему. Мое сознание окутывает сладкий туман.
Волосы Лады треплет ветер. Забрасывает пряди на бледное и такое прекрасное лицо. Ее глаза поблескивают в лунном свете. Я все еще жду, что она согласится сесть на Беллу. Лада кусает губу и молчит. Унимаю зуд в руках, так хочу обнять ее и прижать к себе, вдохнуть ее запах полной грудью и жить потом, после этого, еще какое-то время. Но я не могу…Занимаю руки гривой Кастора.
— Лад, не надо бояться — тихо говорю ей- с тобой ничего не случится. Я буду рядом.
Лада подходит ко мне ближе. Я не шевелюсь. Замер. Глыба. Скала. Не дышу.
— Обещаешь? — выдыхает она.
Я готов по обещать все, что угодно, только бы она так доверчиво и дальше на меня смотрела. Только бы смотрела.
— Да. Пока я рядом, ничего не случится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лада удивленно вскидывает брови, но не комментирует. Еще пара секунд раздумий, и она решительно говорит.
— Катай! Как мне сесть на лошадь?
Вдыхаю и выдыхаю. Получилось!
— Белла твоя. Я подобрал тебе самую спокойную лошадь. У нее прекрасный, спокойный характер. Она тебя не напугает — все же продолжаю успокаивать Ладу на всякий случай.
Я подвожу ее к выступу в камне и объясняю, как забраться на лошадь. И вот она на Белле, выпрямляет спину и немного откидывается назад. Смотрю на девушку и вижу в глазах восторг. Лада пищит от нахлынувших эмоций, и осторожно хлопает в ладоши. Белла стоит спокойно, косится на Кастора. А меня распирает от того, как все нравится Ладе.
Иду к своему коню и запрыгиваю на него, не касаясь стремени. Рисуюсь, конечно, что говорить. Кошусь на Ладу, у нее округляются глаза, и она восхищенно вздыхает. Так-то, детка! Я доволен собой, выпендрился по полной! Кастор начинает нетерпеливо перебирать копытами, всхрапывает. Треплю по гриве, успокаиваю, знаю, что это от нетерпения. Но нам срываться в галоп нельзя. Разворачиваю своего беса и подвожу к Белле. Прошу Ладу дать мне уздечку, она незамедлительно протягивает. Вывожу Кастора вперед и тяну Беллу за собой. Идем шагом, не торопимся.
— Здорово, Спартак. Спасибо тебе за то, что вытащил — восторженно говорит она.
Замираю от ее голоса, в нем столько искренности. Она подкупает, Лада дарит мне веру в то, что…я могу любить…. Потому что….
— Не за что — это все, что в эту минуту могу ей сказать.
Меня оглушают мои же мысли и внутренняя борьба. Наши лошади идут рядом, и. она тоже рядом.
Лада успокаивается, становится более расслабленной. Болтает о всякой ерунде, а я слушаю. Пытаюсь вывести себя из пораженного язвой оглушительной нежности состояния. С большим трудом это удается. Она вытягивает. Я включаюсь в болтовню, и мы снова смеемся и говорим-говорим-говорим. Я не могу вспомнить, когда я так много молол языком. Лада хохочет и ее смех хрустальным колокольчиком задевает в моей душе что-то…. Какая она!..
Она действует на меня в прямом смысле слова. Как смертельный вирус всасывается в мою кожу и разгоняется кровью. Как зверский яд, убивает медленно и коварно. Я постоянно думаю о том, как хочу ее. Просто пиздец! И сейчас тоже. Вообще постоянно. Я молочу языком, как во сне, как в мороке, и не могу отказаться от этой долбанной мысли: сжать ее в своих руках, взять так, чтобы молила о меня о пощаде, оставить на ней свои следы, залить ее бедра спермой. От этих мыслей мне хочется пришпорить Кастора и галопом проскакать по побережью так, чтобы шквалистым ветром выдуло из моей башки громкие мысли об этом. Никто и никогда так не трогал меня, никто и никогда!
Надо отъехать от нее, хотя бы на десять минут, и как можно дальше. Иначе все, не выдержу. Стащу ее с Беллы и …
— Лад, я на минуту. Ничего не бойся. Я сейчас — все, что могу сказать на данный момент.
Лада странно смотрит на меня. Я что, слишком громко думаю? Наши взгляды скрещиваются, как сабли, только искры летят. Мне сейчас больно от того, что в ее глазах — ничего…
— Прости, я не надолго, я…..сейчас….Твою мать! Ох, блядь!
К херам все. Пришпориваю Кастора и несусь, сметая все грезы на моем пути.
11
По-моему, я немного, как бы по приличнее сказать, обескуражена! Опешила, удивилась, ох… нет не так, это слишком.
Странно все это. Катались, болтали и вдруг, в середине разговора, Спартак так посмотрел, что не знала, куда себя деть. Он никогда не был таким. Не знала бы всей ситуации, подумала бы черт знает что. Даже допустила вариант, что влюбился. Но такие, как он не влюбляется. Я это знаю точно. Поэтому…., хотя…. Да блин…Мысли путаются, какая-то отчаянная безнадёга. Что мне делать? Плюнуть на все, и сгорел сарай, гори и хата? Что мне делать???? Хочется самой себе ответить словами из одноименного фильма, где главный герой веселый полицейский говорит: «Муравью приделать».
