отправленном королем принцу примерно в это же время, было ясно сказано, что Арундел и Стаффорд должны быть подчинены принцу и его общему видению необходимой стратегии, и что принц и его совет должны нести ответственность за выработку политики и принятие необходимых решений, а король лишь просит время от времени информировать его о том, каковы эти решения[68]. В то время, когда повстанцы расширяли зону своей активности до самого юга Уэльса, и против них мало что можно было сделать, изменение подхода к восстанию было крайне необходимо.
Одно дело — принимать такие решения. Совсем другое — знать, что нужно делать, и воплощать новый план в жизнь. Можно было начать с критически важного вопроса командования. Мы видели, как в предыдущем году принц начал брать на себя хотя бы номинальное руководство операциями в Уэльсе; теперь он стал центром власти для тех, кто противостоял мятежникам. Это было важное событие, которое способствовало повышению военной эффективности, разрушая местные барьеры в области традиционной лояльности к местному лорду. В реальном смысле английская корона играла с валлийцами в их собственную игру, заполняя вакуум лояльности, который лежал в основе восстания. Система индентов (контрактов), которая связывала тех, кто находился на службе у принца, давала понять, что они служат именно его делу и выполняют его приказы. Постепенно принц воплощал в жизнь слова, обращенные к нему отцом в 1401 году после взятия валлийцами замка Конви, о том, что ответственность за военный успех лежит на нем, как на принце Уэльском[69]. Постепенно, по мере того, как он становился старше, росла его практическая способность управлять войной с позиции общего командования[70]. Он научился тому, что будет использовать против французов в последующие годы.
То, как развивалась командная структура, стало ясно 1 апреля 1403 года, когда был сделан еще один важный шаг: принц впервые был назначен на год королевским лейтенантом всего Уэльса[71]. Примечательно, что через три недели после этого он назначил Джона Тревора, епископа Сент-Асафа, камергера Честера, и сэра Уильяма Бреретона своими лейтенантами на время своего отсутствия с указаниями противостоять и уничтожать злобу врага[72]. Принц назначал лейтенантов, потому что отныне его главной базой больше не был Честер. Как королевский лейтенант в Уэльсе, его военные обязанности должны были все чаще приводить его на границу, чаще всего в южном направлении, где война против валлийцев продолжалась. На данный момент Честер находился в относительной безопасности (или так считалось) и мог быть оставлен в руках способных и верных лейтенантов.
Этот шаг был также попыткой, в период растущей финансовой напряженности, возложить большую ответственность за оплату гарнизонов на принца и его владения. И без того значительная часть его доходов теперь тратилась на войну[73]. Почти все, что поступало из Честера, направлялось на эти цели; в результате ему стало трудно сводить концы с концами, особенно потому, что его доходы от княжества упали с 5.000 фунтов стерлингов в год почти до нуля в результате последствий восстания, и он был вынужден в значительной степени полагаться на свои более значительные доходы от герцогства Корнуолл, составлявшие около 3.700 фунтов стерлингов, чтобы содержать свое хозяйство[74].
Куда уходили деньги? В 1403 году произошла не только смена лидера, но и смена политики. Деятельность предыдущих двух лет ясно показала, что ведение войны путем набегов было неэффективным и расточительным. Набеги могли нанести ущерб: урожай сезона мог быть уничтожен в конце лета, что вынуждало повстанцев пытаться добыть провизию (и лошадей) у сочувствующих, живущих в Чешире и других местах вдоль границы[75]. Однако повстанцы всегда могли уйти в горы, когда становилось известно о наступлении англичан, а после их ухода земля снова переходила в руки повстанцев до следующей кампании, и англичане, таким образом, теряли военную инициативу, административный контроль и возможность собирать доходы. Очевидно, что требовались постоянные гарнизоны в как можно большем количестве мест, которые служили бы базами, с которых можно было бы нападать на мятежников, а также были бы постоянным напоминанием о присутствии английского владычества. Принцу было приказано сделать это с с отрядом в 500 латников, включая четырех баронов и баннеретов и двадцать рыцарей, а также 2.500 лучников. Поскольку его доходы были уничтожены войной, ему должны были выплатить 8.108 фунтов и 2 шиллинга из королевской казны за первый квартал, 4.000 марок (2.666 фунтов 13 шиллингов 4 пенса) сразу, 2 738 фунтов 4 шиллинга 8 пенсов в Шрусбери 1 апреля, а остаток (2.703 фунта 4 шиллинга) в первый день третьего месяца (1 июня), опять же в Шрусбери[76].
Гарнизоны, однако, требовали постоянного финансирования. Например, в прибрежных замках Конви, Карнарвон, Крикиет и Харлех гарнизоны насчитывали 271 человека (из них 51 человек — латники), расходы на их ежегодное содержание составляли 2.421 фунт стерлингов 3 шиллинга 4 пенса, в то время как доход составлял только 1.333 фунта 6 шиллингов 8 пенсов, в результате чего дефицит составил 1.087 фунтов 16 шиллингов 8 пенсов. Кроме того, камергер Честера отвечал за зарплату солдат во Флинте и Руддлане, что увеличивало расходы еще на 568 фунтов 15 шиллингов 10 пенсов. Несмотря на такой дефицит, военная активность в Уэльсе не могла быть полностью исключена. Некоторые рейды должны были иметь место, как, например, тот, который провел сам принц из Шрусбери во владения Глендовера в мае 1403 года. Эти рейды показывали, что англичане все еще активны; возможно, они даже удерживали валлийцев от продвижения в саму Англию, что всегда было возможно, о чем свидетельствовало королевское разрешение, выданное жителям Леминстера в июле 1402 года на укрепление обороны их города стенами, частоколами и рвами против мятежников[77]. Посещение принцем Харлеха и Аберистуита в мае и июне 1403 года с демонстрацией флага показало, что неприятности могут возникнуть почти в любом месте и почти в любое время. Это также подчеркнуло важность снабжения этих главных замков по морю, поскольку большая часть Уэльса была зоной, куда англичанам не было доступа. Тем не менее, расходы все время росли. За квартал с 17 апреля по 18 июля 1403 года центральная казна внесла 5.323 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов, а сам принц — 1.851 фунт стерлингов на военные расходы. В этот период король нес почти три четверти расходов в Уэльсе.
Однако летом 1403 года должны были произойти события, которые заставили эти проблемы померкнуть. В начале июля королю сообщили, что Генри Перси и его дядя, граф Вустер, подняли восстание, утверждая, что
