– Интересно, чем эта шелкова головушка намеревалась заработать себе на выпивку? Может, хотела прирезать кого, а?
До этого сидевшие в трактире было примолкли, чтобы послушать разговор, но сейчас вновь разразились хохотом. С потолка посыпались земля и мелкие камушки.
Николас присоединился к хору, смеясь так мило, как только мог:
– Значит, прирезать, говорите, а что – неплохо сказано. Нет, ничего такого, добрый господин. Я зарабатываю иначе. Скажем, маленькой дракой в шутку.
Стало тихо, как в могиле. Сидевшие протрезвели и уставились на Николаса.
Одна из засушенных голов, висящих на поясе громилы, шелохнулась в сторону Николаса и нарушила тишину:
– Кто там и что пропищал про драку?! Ох уж эти цветы жизни! Тащи-ка, щенок, свой зад сюда, и я мигом превращу твою гладкую мордашку в грибок! – заверещала голова, да так громко, что чуть не выронила глаз из сморщенных глазниц.
– Ну куда лезешь, сало? Я всыплю щенку так, что его родная мать не узнает даже по размеру штанишек. Иди сюда, растрепыш, я утоплю тебя в болоте! – заорала другая голова пуще прежнего.
Пьянчуги заржали как лошади, застучали ногами об пол и загрохотали по столу кружками.
– Говоришь, прямо драться? Ты, парень, поди, грибов объелся, и в головушке у тебя дурман!
– Клянусь! За кружку пива, котелок запеченной поросятины и порцию запаренной в мясном бульоне брюквы обещаю бросить тебя на лопатки и держать, пока не сосчитаю до пяти. И это только потому, что ты не робкого десятка.
Здоровяк рассмеялся, отхлебнул из кружки добрый глоток и с такой силой грохнул ею по столу, что у того треснула одна ножка.
– Договорились! – рявкнул калевалец. – И потом не говори, что я не предупреждал!
Николас пошел на него, но тот даже не шелохнулся. Громила лишь вздохнул, отрыгнул и посмотрел в сторону Николаса.
– И знаешь что, мальчуган? Я соглашаюсь на это только лишь потому, что ты заслужил…
Только вот бычара не успел закончить. Николас пнул его в живот и двинул кулаком ниже колена, затем швырнул об пол так, что его колени захрустели, а стены затрещали. Калевалец вдруг обмяк, и Николас перекинул его через себя, сел ему на живот и прижал руки к полу.
Прежде чем кто-либо успел и глазом моргнуть, в руке Николаса появился нож, который он приставил к горлу лежащего. И теперь, когда он заговорил, в его голосе уже не было и намека на недавнюю слезливость.
– Без лишних движений, погляди лучше на нож, – сказал Николас голосом, не предвещающим хорошего. – А теперь я встану, выпью твое пиво, а потом хозяин нальет мне лучшего напитка, какой только найдется в этой дыре, а ты тем временем будешь лежать и не двигаться. Ясно?
Публика в трактире начала подниматься из-за столов, недовольно мыча, а взбешенный громила зашевелился. Николас двинул ножом и клок бороды калевальца упал тому на нос.
– Так будешь ли ты лежать смирно, мой славный песик? – спросил Николас, но взгляд его был как кремень.
Громила перестал дергаться. Через мгновение он кивнул.
– Вот и славно, – произнес Николас и потрепал калевальца по щеке. Он спокойно встал, отряхнул одежду и медленно подошел к столу. Потом поднес кружку ко рту.
– Юноша!
Николас обернулся на злобный окрик.
Из угла поднялся огромного роста калевалец, разливавший напитки. Его блестящая от пота грудь была широкой, точно пивная бочка, ручищи походили на дубовые ветки, а ладони были что железные лопаты.
– Я хозяин этого милого местечка, и я хочу вызвать тебя на честный бой. Ставлю десять золотых слитков! – прорычал он.
Николас уже успел глотнуть пива, так что опустил кружку и облизнул губы.
– Звучит как вызов, – произнес он, довольный тем, что кто-то клюнул на наживку: теперь они с Хесси и вправду смогут поживиться, ведь у них при себе и была-то всего пара жалких бронзовых слитков.
– Но с одним условием. – Сказав это, хозяин начал скидывать с себя железные пластины доспехов и меховую одежду. Еще он отстегнул пояс с ножами, топорами и кошельками и продолжил: – Если ты и сам разденешься и будешь драться честно. Он подал сигнал нескольким воинам, стоящим рядом с ним, и они окружили Николаса.
Николас оглянулся вокруг, посмотрел на Хесси, потом на входную дверь, но там уже стоял один из калевальцев с не предвещающей ничего хорошего гримасой на лице. Юноша вздохнул.
– Как бы сказать… Звучит не слишком заманчиво. Пожалуй, я удовлетворюсь и этим… – сказал Николас и заметил, что стоящий в углу Хесси отчаянно подает ему сигналы. В тот же миг крепкие руки ухватились за Николаса сзади и содрали с него куртку. Из-под нее показалась необычайно странная конструкция из железных обручей и поперечин, с перекрещивающимися тросиками, болтающимися грузиками, шестернями, пластинами и натянутыми пружинами. Между ними извивались медные змеи, управлявшие всем этим похожим на клетку сооружением. Отовсюду торчали ножи, ножики и стрелы.
– Ах вот оно как! Кажется, ты из дружков Курикки и знакомый кузнеца Илмаринена. Я не ошибся! – прорычал хозяин и в то же мгновение второй рукой сорвал сооружение с Николаса: послышался звон лопающихся натянутых пружин и треск поддавшегося крепежа. Медные змеи расползлись в разные стороны, а грузики, ножики, колесики и прочая требуха с грохотом посыпались на пол. Хозяин одним движением зашвырнул клетку в огонь, где она мгновенно занялась.
Хесси сжался в ощетинившийся комочек и попытался откатиться в сторону двери, но один из калевальцев всадил топор в пол прямо перед ним. Хесси остановился, облизнулся и стал осторожно поглядывать из-за выдвинутых иголок.
– Знаешь, мы за честную игру, – начал хозяин трактира. На его лице расползлась широкая улыбка, оголившая беззубый рот. На месте отсутствующего клыка мелькнуло что-то, сильно напоминающее волчий клык. – Чтобы состязание стало сильно интересным, удваиваем ставки!
Когда он прокричал это, весь трактир загоготал. Николас побледнел.
– По правде говоря, сопляк, неужто ты думаешь, что я шутки шутить собрался? Ошибаешься. Я никогда не шучу. Давай сотвори тот же фокус, что сделал с моим приятелем. Ну давай!
Николас заметил, что отовсюду на него смотрят кровожадными глазами: его не пощадят. Стоявший перед ним хозяин казался спокойным, но все жилы на его напряженных мышцах выступили, точно коренья деревьев, – все в нем было готово к схватке.
– Послушайте, уважаемый хозяин, одного я бы не стал делать, – сказал боязливо Николас.
– И что это могло бы быть? – спросил хозяин.
– Валить тебя!.. – прокричал Николас и тут же крутанулся вокруг, собираясь одним обманным движением сбить хозяина с ног, но его попытка была обречена на неудачу.
Единственным тычком в грудину хозяин откинул его от себя прямо в кучу покрытых с ног до головы шрамами и жадных до драки калевальцев. И прежде чем Николас успел грохнуться на пол, ему поддали пинка, и он перелетел прямо под ноги сурового вида девицы, да так, что та пороняла все кружки на пол. Рассвирепев, она подняла Николаса за волосы и что есть силы ударила в висок, а за ней и другой здоровяк двинул ему в грудину так, что Николас полетел кубарем в угол трактира.
Хозяин шагнул к Николасу, ухватил его за штаны и рывком поставил перед собой. А потом заглянул ему в глаза.
– Все с тобой ясно, парень. Ты мне должен двадцать золотых слитков. Ровно двадцать с тебя и с твоего дружка. Вернешь мне их к завтрашнему утру, или вас обоих ждет это, – сказал хозяин и протащил Николаса по полу и далее вниз по мокрой лестнице в подвал, кишащий пауками и крысами.
Хозяин пинком раскрыл дверь в подвал, где выпивала и резалась в непонятную игру публика еще ободраннее той, что сидела наверху.
Посреди пола возвышалась конструкция с закрепленным на ней колесом от телеги, к которой был привязан страшно изможденный человек. Один из пьянчуг ухватился за колесо и начал его раскручивать. Вокруг послышался гогот, выпивохи начали спорить, в каком положении окажется висящий, когда колесо остановится.
Один из них бросил нож в крутящееся колесо, пытаясь попасть в жертву, но, на ее счастье, он воткнулся в обод.
Хозяин трактира поднял Николаса за грудки к своему лицу и спросил:
– Знаешь, что хуже этого колеса?
В ответ Николас помотал головой.
– Значит, узнаешь! Ну-ка сымай этого с колеса, – приказал кому-то хозяин и вытер каплю крови с лица Николаса. – Так вот, не шестнадцать – нет, и не восемнадцать, а все двадцать. Ровно двадцать слитков, парень, двадцать!
Глава 12
Дверь трактира с треском распахнулась, и оттуда на улицу вылетел Николас. Вслед ощетинившимся шаром последовал Хесси, ударившись о спину барахтающегося в снегу приятеля. Иголки вонзились в голую кожу, заставив того вскрикнуть от боли. Дальше последовала куртка, а затем дверь грохнула, закрывшись. Наступила полная тишина.
Николас натянул куртку и только сейчас понял, как ему больно. Он дрожал от холода, у него кружилась голова, и голод еще больше скрутил живот.
