Опустив окно, Николас попытался выпрямиться и неожиданно для себя ударился головой в потолок. Друзья с недоверием начали осматриваться.
Комнатенка оказалась неожиданно маленькой, чуть выше картофельной ямы. Сюда помещалась лишь старая кровать, а в ней под штопанным-перештопанным одеялом дружно храпела целая семья. На стенах не было ни картин, ни зеркал в золоченых рамах, ни каких-либо украшений. На колченогом столе не видать было золотых подсвечников, но стоял мятый таз, и лежали кусок мыла и два чистых, но крохотных полотенца. Все здесь выглядело совсем не так, как утверждал Осма.
Опасаясь разбудить кого-либо, Николас с Хесси за спиной начал красться тише мыши из спальни в другие комнаты, изучая все, что попадалось им по пути. Потребовалось немного времени, чтобы понять: их обвели вокруг пальца.
Вся мебель была старой и потертой, занавески – выцветшими, да и остальное выглядело видавшим виды. Во всем доме не нашлось ничего ценного. Здесь жила бедная семья.
Николас разочарованно покачал головой и еще раз заглянул в спальню. Луна осветила спокойные лица спящих: ребенок улыбался во сне, прижимаясь к отцовскому боку. У Николаса защемило сердце от тоски, в горле запершило.
– У них мы ничего брать не будем, – прошептал он.
– Что ты болтаешь?
Николас покачал головой и сказал:
– Смотри на них, они же бедны. Пойдем отсюда, и если нам повезет, то до утра мы успеем уйти достаточно далеко – так что нас не сразу найдут.
Хесси глядел на него и только удивлялся:
– Лосиная ты башка! Уж не думаешь ли ты, что просто так выйдешь через дверь?
Не обращая внимания на Хесси, Николас как раз собирался обернуться, когда тот отпрыгнул за угол.
Перед Николасом стояла тонкая, как тростинка, и удивительно красивая девочка с вытянутыми ушами и светящимися в темноте, похожими на пух одуванчика волосами. Николас не мог не заметить хлебного ножа, который она держала в правой руке.
Девочка была похожа на эльфа, но прямо-таки сипела от злости, так что из глаз ее сыпались искры. Казалось, она могла в любой момент закричать, да так, чтобы в ушах зазвенело, но сейчас она была настолько рассвирепевшей, что могла только пищать.
Николас отступил на шаг. Хлебный нож в ее руках поднялся выше.
– Погоди, не кричи, не подумай неправильно. Мы не воры… нам приказали проверить, все ли здесь в порядке, – начал он заикаясь.
Она прямо горела злобой. Из ее горла начал исходить хрипловатый звук, а льняные волосы на голове встали дыбом.
– Погоди, зайчик! Хорошо, хорошо, я сознаюсь: да, мы – воры, но мы еще ничего не успели унести и даже не собирались!
– Точно так! Мы не собирались… – пропищал Хесси, выглядывая из-за спины Николаса.
Увидеть вдруг говорящего ежа оказалось для девочки уже слишком, и она начала верещать так громко, что у Николаса заложило уши, а Хесси чуть было не свалился у него из-за плеч.
Одновременно снизу послышался грохот. К ним начали стремительно приближаться тяжелые шаги, на стенах заплясали огни фонарей.
Николас в панике осмотрелся: из спальни, потирая глаза, уже выходило сонное семейство.
Девочка втянула в себя воздух. Ее глаза горели, и она размахивала ножом прямо перед носом Николаса, заставляя его отступать все дальше.
– Мы не… – заикался Николас. С лестницы послышались крики, и прежде чем Николас успел и пальцем пошевелить, в комнату с грохотом ворвались калевальцы, вооруженные дубинками.
Не прошло и мгновения, как незваные гости были схвачены.
Глава 13
Калевальцы вершили скорый суд на святилище, в окружении вековых деревьев. В середине продолговатой ложбины природа уже давным-давно навалила могучего сухарника, который служил столами. С другой стороны находилось огромное корневище вывернутого дуба, оно было украшено и образовывало три больших стула. На среднем сидел судья, обряженный в красную мантию. От него по обе стороны в тени корней сидели два бородача, освещенные лишь светом фонаря, внутри которого билось множество светлячков. В воздухе над судилищем медленно кружились сонные снежинки.
На обоих склонах ложбины собирались обитатели деревни, разбуженной колоколом посреди ночи. Среди них были отец семейства, в дом которого проникли давеча Николас и Хесси, и его белокурая дочь. Она смотрела прямо перед собой, сверкая глазами, и у нее за плечами нервно подрагивали тонкие крылышки. По рядам собравшейся на суд публики то и дело пробегал гул, но в нем не было жажды мести, скорее неприязнь, смешанная с удивлением. Две молодые девушки проходили по рядам, раздавая сидящим под толстыми войлочными одеялами жителям горячий сок и жареные орешки. Шум усилился, когда пара крепких мужей, обряженных в синие шляпы и тканые накидки из болотного мха, притащили упиравшихся Николаса и Хесси и поставили их перед судьями.
Судья встал. Мгновение он помолчал, но этот миг показался Николасу вечностью, затем поднял руку. Сидевшие замолкли, наступила такая тишина, что можно было услышать шелест падающих снежинок.
– Кража со взломом! – начал судья с суровым видом; в его голосе прозвучала сталь. – Кража со взломом и бесстыдный грабеж! Попирание доверия честного люда и осквернение суда. Нарушение общественного порядка и бесчинства!
Судья выдержал паузу, поднес пивную кружку ко рту, спокойно выпил и шарахнул пустой посудой об стол так, что сотряслась вся округа.
– Чертов старый рогач. Что он имел против нас? – пробормотал Николас, проклиная Осму. Коварный Осма поджидал около передней двери, когда Николаса и Хесси выволокли наружу: он тут же признался, что видел, как они залезали в спящий дом. И Николас не мог поверить своим глазам, когда увидел, как стоявший рядом с Осмой судья протянул тому награду за опознание преступников. Получив кошелек с золотом, Осма гадко осклабился, злорадно подмигнул Николасу и Хесси и преспокойно ушел. И вот теперь они стояли перед судом, обвиняемые в преступлении, на которое их подбил Осма… Николас проклинал судьбу.
– Чертовщина, зачем он выдал нас? – заныл Хесси, озираясь. Он был обмотан грубой веревкой, и та не давала ему свернуться в клубок и скрыться.
Рядом с ними сидела старуха с клетчатой накидкой на плечах. Услышав слова Хесси, она наклонилась к Николасу и сказала:
– Судья дает Осме по двадцать золотых слитков за каждого преступника, которого тот сдает ему.
– Двадцать? – Николас искренне изумился.
Старуха кивнула.
– И вдобавок ко всему, – голос судьи гудел подобно грозе, – устройство всеобщего хаоса и подстрекательство!
Судья замолчал на мгновение, и тогда сидевшая поодаль старуха в синей накидке подскочила на месте и, побагровев, вытянула в сторону Николаса свою трясущуюся руку.
В этой седовласой сгорбленной фигуре не было ничего знакомого, но ее одежда напомнила Николасу о старых прорицательницах из его собственных краев.
Старуха сначала плюнула в его сторону, а потом начала верещать в полный голос:
– Слушайте все! Этот парень сеет вокруг себя зло и смерть. Он – колдун, истинный дух Маналы! От него следует избавиться, иначе он напустит на нашу деревню проклятие!
И тут Николас признал эту женщину. Нет, не на лицо – оно оставалось неизвестным, но голос был знаком. Точно такие же обвинения он слышал той самой ночью, когда его посадили под замок в холодную темницу дожидаться смерти.
Судья быстро отошел от смущения и ударил молотком по столу.
– Молчать! Обвинение да будет учтено. Имеется ли у вас, клятвопреступники и отщепенцы, что сказать по делу до оглашения приговора?
И прежде чем Николас и Хесси успели раскрыть рот, судья что есть силы хрястнул молотком по столу, да так, что кружка подскочила в воздух и отлетела в сторону.
– Властью, данной мне здешним людом, я признаю вас обоих – тебя, Николас, и тебя… тьфу, чем бы ты там ни был… признаю виновными. Вы приговариваетесь к привязыванию за левую ногу к воздушному шару, который поднимет вас наверх, перенесет через горы и, наконец, лопнет над пустыней с островерхими камнями. Ибо тогда вы низвергнетесь вниз и причините себе неприятные и даже печальные ощущения. Заседание окончено!
Судья еще раз грохнул по столу молотком. Публика зашумела, обсуждая в голос происшедшее, а охранники потащили Николаса и Хесси в деревню.
– Вот нечисть! Привяжут и ведь только за одну ногу! – удивляясь, сказал Хесси.
– За левую, таков уж местный обычай, – сказал кто-то из сопровождающих, не скрывая сочувствующего выражения лица. Николас посмотрел вокруг: девочка с белыми волосами глядела на него, наморщив лоб, и в ее взгляде было нечто очень странное.
В сопровождении двух охранявших их здоровенных калевальцев, чьи лица были скрыты под глубокими капюшонами, Николас и Хесси вошли в темный проход между сросшимися рябинами. В конце виднелось засыпанное снегом и освещенное луной открытое пространство. Там, в тени огромной горы, располагалась деревня из нескольких десятков домов, окруженная высокой стеной из кольев.
