Это не говоря уже о разветвлённой сети из власть имущих, которая покрывала бы их делишки. Втащить демонов в наш мир — это задача, как говорится, со звёздочкой. И уж точно не для малефикаров, в чьём существовании я, честно сказать, в принципе сомневаюсь. Это невозможно. Ни теоретически, ни практически. Так вам понятнее?
— Вполне, — довольно кивнул бургомистр.
— Вы не совсем верно понимаете природу малефикаров, — вклинился в разговор я.
— Неужели? — с притворным удивлением спросил маг. — Я, если честно, вообще сомневаюсь в наличии у них какой-либо природы. Но, пожалуйста, что же такого я упускаю из виду? Чего не видит дипломированный маг с двадцатилетним опытом, но видит недоучка-бродяга? Валяйте. Поясните мне.
— Малефикары делятся на несколько классов… — начал было я, однако Громвель снова меня перебил.
— Конечно, кто бы сомневался!
— Малефикары делятся на несколько классов, — я вновь проигнорировал оскорбление. — Мы называем их «уровнями». Есть малефикары уровня квадрус. Это — низшая ступень. Малефикары либо настолько древние, что их сила почти иссякла, либо наоборот, стихийные и едва-едва возникшие. Проблем они не могут доставить даже в теории, слишком слабы. Обычно мы таких даже не изгоняем, просто ждём, пока сами не исчезнут.
— Арканологи не выполняют свою же работу, — усмехнулся маг. — Кто бы мог подумать…
— Дальше следует уровень терциус. Эти — уже посильнее и способны доставить проблемы. Домовые духи, беспокойные души, призраки. Основной костяк нашей работы. Следом за терциусом следует уровень секундус. Малефикары сильные, опытные и с оттенком дьявольской природы. Их вы тоже прекрасно знаете: Вурдалачьи короли, всадники Дикого Гона, личи и прочие герои сказок и легенд.
— Ох, ну конечно, бабкины сказки, — вновь презрительны фыркнул маг. — Что дальше, господин шарлатан? Вспомним про «Горшочек, не вари»? Какой уровень у горшочка, кстати? Секундус? Почти ведь всю деревню кашей залил, злодей проклятый.
Я глянул на него с нескрываемой ненавистью. Этот напыщенный хлыщ, судя по всему, был как раз из того сорта магов, что считают арканологов мошенниками и проходимцами, обводящими вокруг пальца доверчивых простачков. А время продолжало убегать, словно песок из-под пальцев и каждая минута промедления грозила порталом во Тьму, который откроется в полутора километрах от города.
Клянусь Создателем, если бы взгляд был способен убивать, этот уже выносили из помещения вперёд ногами.
— И последний, самый опасный тип малефикаров, это малефикар уровня прима, — я всё-таки решил продолжить. Я должен был продолжить, должен был достучаться до этих двух идиотов. Другого выхода не было. — По понятным причинам, в основном уровень-прима обозначает демонов Легиона и младших демонических сущностей. Вроде тёмных гончий или бесов. Но есть один-единственный малефикар недемонической природы, который своей разрушительной мощью заслужил быть уровнем-прима.
Я взял небольшую паузу.
— Это сорда.
— Сорда? — возмутился маг и резко встал со своего места. — Моровая дева из сельских баек? Ну, знаете ли, это уже слишком. Господин бургомистр, я заявлю решительный протест. Мало того, что меня выдернули из постели посреди ночи чёрт знает ради чего, так я ещё и вынужден слушать эту чушь. С вашего позволения…
— С моего позволения ты сядешь и будешь слушать, — спокойно оборвал его я.
Видимо, злоба, клокотавшая в моём голосе, заставила его подчиниться. Кинув на меня ещё один обжигающий взгляд, он уселся обратно и с надменным выражением лица продолжил искоса поглядывать на меня.
Мне же было плевать.
— Сорда или, как уже успел пояснить господин Громвель, Моровая дева, суть малефикар, заключающий в себе посмертные эманации чернокнижника. Проще говоря, из-за того влияния, которое при жизни оказывает на душу отступника Армия Тьмы, после смерти он не умирает окончательно. Его воля и силы материализуются в виду призрака, обладающего огромной разрушительной мощью. По сути, после смерти чернокнижник становится как бы маяком для Армии Тьмы, куском Инферно в реальном мире. Для Легионов он одновременно и маяк, и ключ.
— Вздор! За годы войны мы сожгли десятки чернокнижников и демонопоклонников. Что у нас теперь, вся страна в этих, как вы изволили выразиться, маяках что ли?
— Сила и долговечность существования сорды напрямую зависит от магической силы при жизни. Грубо говоря, сорда материализуется каждый раз, когда в мире умирает чернокнижник. Вот только чаще всего её силы не хватает на сколько-нибудь длительное существование. После нескольких дней, а скорее даже часов пребывания в материальном мире остаточные эманации тёмной магии развеиваются, и сорда исчезает без следа. Так или иначе, иногда чернокнижник оказывается достаточно силён при жизни, чтобы продлить своё существование и поле смерти. В таком случае сорда разбивает свой сад. Обычно это небольшой холмик где-нибудь вдали от человеческого жилья, на котором растут чёрные цветы, напоминающие розы. Три жизни, три души несчастных, забранные призраком, порождают один цветок. А каждый цветок, в свою очередь, повышает предел сил у сорды. Вы ведь и сами знаете эти легенды, господин бургомистр.
Я принялся по памяти напевать:
— Один цветок — и месть сладка…
— Где два цветка — горит душа…
— Бутонов шесть — зальёт чума весь свет…
— Девятка есть — спасения не жди…
Ненадолго в кабинете воцарилось гробовое молчание. Даже склочный маг притих, хоть и не прекратил злобно пыхтеть в мою сторону.
— Это правда? — испуганно переспросил бургомистр, глядя на меня.
— Абсолютная. Как я уже сказал. Чем больше цветков, тем больше сила сорды. От одного до трёх — в основном мелкие пакости своим палачам из посмертия. Кто-то умрёт от разрыва сердца, кто-то сгорит в пожаре, у кого-то случится удар. Это всегда неприятно и всегда трагедия, но катастрофы не случится. Чаще всего вред от сорды, если он вообще есть, не выходит за рамки двух-трёх цветков. Но бывает и наоборот. Когда раскрывается шестой бутон, сила призрака решительно возрастает, и он получает возможность насылать моровое поветрие. Отсюда и народное прозвище. Чума в семьдесят втором на западном побережье, эпидемия Апольской чумы, всё это дело рук сорд, как позже показало расследование.
— Ну, хорошо, хорошо, я понял, — залебезил бургомистр, — опасность действительно серьёзная, если верить вашим словам. А что девятка? Вы говорили, что цветков было девять.
Я встал со своего места и, пройдя широкими шагами половину комнаты, схватил с круглого прикроватного столика бутылку вина. Сегодня удивительно
