— Ноа, — улыбнулась она. — Ты вернулся? Я так скучала…
Неужто любовничков своих во сне вспоминала? Мне одновременно стало и интересно, и жутко дико. От этого зрелища, я коварно ухмыльнулся, обещая себе припомнить сестренке о ее ночных фантазиях.
Лицо её хоть и во сне, но выражало уйму эмоций. Такое у девушек я встречал впервые. Наверное, потому что никогда не рассматривал их спящих в постели, а скорее смывался сам или выпроваживал их первыми. В итоге, я все же покинул комнату и вернулся в свою.
Благодаря алкоголю, уснуть удалось довольно быстро, хоть перед этим нервишки не забыла потрепать Аська. То названивала, потому что скучно стало, то жаловалась в сообщениях, что я так рано ушёл и без неё, подорвав ее безупречную репутацию… Короче, не выдержав, я вырубил телефон и спал без задних ног всю оставшуюся ночь.
Доброе утро? Утро добрым не бывает. Это я понял в тот момент, когда дверь в мою комнату резко распахнулась и явился батя собственной персоны.
— Прекрасно! — произнёс громко отец, облокотившись на дверной косяк, и скрестил руки на груди. — Минералочки не принести? — ох уж это знакомое ехидство, которое я как раз таки и унаследовал от папаши.
— Иди куда подальше, а, пап? — простонал я, не вытаскивая головы из-под подушки. Сказать, что вчера я перебрал с виски, ничего не сказать. Бывали дни, когда я закидывался в стельку, поэтому вчерашняя тусовка — детский лепет.
— Поднимай свою задницу, Джеймс, у нас пробежка. — он кинул в меня одноразовую бутылку с водой, которая попала на подушку, защищая мою голову.
Жадно глядя на минералку, я выпил практически до дна, и с тем же любезным видом, кинул бутылку в отца, не глядя. Вовремя увернулся чёрт!
— Это у тебя пробежка, а у меня голова квадратная после вчерашнего. — усаживаясь на кровати, я провел ладонями по лицу.
— Надо уметь пить, — самодовольно хмыкнул папаша, и я удержался от желания не кинуть в него чем-нибудь первым попавшемся.
— Сорян, у меня за плечами нет сорокалетнего опыта! — поиграл я бровями, намекая на его приближавшуюся старость.
— Мне тридцать восемь, придурок малолетний! — обиженно выругался он, и я заржал во весь голос.
Мог бы я сказать, что обожаю отношения с отцом, но, увы, подобное было только во время наших совместных утренних пробежек, и это считалось нормальным для нас обоих разговором. В остальное же время, мы редко пересекались. И я уже молчу, о совместном времяпровождении.
— А мне восемнадцать, хрыч старый! — склонил я голову набок и помахал ему ладошкой, мол — проваливай. Так-то он меня и послушался. Не в характере Кристиана Тёрнера это, выполнять чужие просьбы. Наверное, поэтому мы обходились без фраз клише «в кого у тебя такой характер». Это было слишком очевидно.
— У тебя две минуты, чтобы спуститься вниз. А будешь таким ленивым слабаком, потеряешь преимущество перед своими подружками. — довольно оскалился он.
— Лучше смотри за своей подружкой, — имея в виду Грейс, огрызнулся я.
— Грейс — моя жена. Помни это. Я уже могу не беспокоиться о кубиках и подтянутых бицепсах, а вот тебе… — он указал указательным пальцем на мою тело, проведя сверху вниз. — …ещё учиться и учиться клеить девчонок!
— Ты хотел сказать, уметь затаскивать в постель? — оскалился я, заливаясь смехом от выражения его лица, которое усердно скрывало улыбку за закатанными глазами.
Пожалуй, это качество отца, благодаря которому, мы могли разговаривать на подобные темы, мне нравилось куда больше остальных. Хотя если подумать, возраст тоже имел значение. Будь ему пятьдесят, вряд ли старичок был бы таким отвязным мужиком.
Как обычно, в пол шестого, я уже принял душ, выхлестал литр воды и, натянув спортивную одежду, спустился вниз. Папа сидел в обтягивающей майке с большими вырезами по бокам, — в точности такой же, как была и на мне, — и черных спортивных штанах. Судя по всему, Грейс и её дочурка ещё спали, потому что в доме было тихо. Я вспомнил, как вчера ни свет, ни зоря, она выперлась на балкон и странно, со слащавой улыбочкой, рассматривала небо. Как обычно, летала в облаках. Естественно, заметив меня, девчонка тут же включила неприступную мадам и упорхнула к себе в комнату. А, на хрен её.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Похлопав папашу по плечу, я успел увернуться от его удара и, кинув пару задирающих словечек, выбежал на улицу. Он решил принять эстафету и, распинаясь, что сейчас же догонит и надерет мне задницу, пустился за мной. Вот и утро доброе, называется.
Глава 6
SofiTukker — BestFriend
Эрика
Первые острые золотистые осенние лучи солнца пробрались на мою подушку и защекотали лицо. Я слегка поморщилась, сладко потянулась, зевнула, как ворона, раскрыв клюв, и соскочила с постели. Долгие подъемы я не любила, поэтому всегда всё делала быстро и сразу. Раздвинув длинные шторы, и впуская свет в комнату, от которого она становилась ещё светлее, я принялась принимать душ и приводить себя в порядок.
Сегодняшнее утро у меня началось практически в шесть. Когда мы жили дома, я вставала ещё раньше, и даже ходила на утренние пробежки на стадион, недалеко от нашего дома. Иногда, ко мне присоединялась мама, но чаще всего, вместе мы ходили в зал — бегала я одна.
Пока запотевшее от горячего воздуха в ванной зеркало, было покрыто каплями пара, я высушила вымытые волосы и, нарыв в гардеробной атласную майку-корсет и того же качества прямые штаны, облачилась в домашний костюм. В то время, как я собиралась покинуть комнату с множеством практически пустых шкафов и полок, мне вспомнились мамины слова о мастерской.
Двери, здесь, явно никакой не было. В стенах, тоже всё было пусто. И почему необходимо было заморачиваться с этими тайными входами и выходами? Мы что, в средневековом замке? Распахивая каждый шкаф по очереди, — как это обычно делают в фильмах, — моё внимание привлек тот, что по центру. Раскрыв дверцы, он был пуст, так как одежды было не так уж и много, зато в стене от края до края была выдвижная дверца. Расположив ладонь посредине, я двинула ею в правую сторону, и передо мной открылась…
— Офигеть!
То, что я видела, в точности, как в моих мечтах и на рисунках. Хоть дизайном интерьера у нас занималась мама, пару уроков мне у неё перенять удалось. Правда, моя специальность и мечта были направлены на дизайн одежды. Уж очень я любила с самого детства мастерить куклам одежду, а позже, и себе самой.
Светлая, просторная комната, немного меньше, чем спальня, обставленная манекенами, встроенными в стену и шикарным длинным столом посередине, была словно воплощение мечты. Красивые настенные картины со вкусом, белые тумбы и комод для тканей, и многочисленные детали, которые непременно хотелось ощупать.
Я тут же рванула в спальню, и уже через час, вся мастерская была обустроена. Швейные принадлежности, включая машинку, расположились на столе. Ткани, что были у меня с собой по комодам, а платья и остальные вещи, что шила сама — красовались на манекенах.
Если бы можно было передавать эмоции, воплощая их в жизнь, то сейчас бы из меня вырвалась бело-розовая радуга, на которой весело, со стороны в сторону катался бегемотик в сиреневом платье. Вокруг бы порхали коралловые бабочки, а на земле бы растелилось нежно-розовое озеро, из которого по очереди выпрыгивают русалки с длинными разноцветными волосами. На минуту, я даже представила себе эту картину, но вскоре пришла в реальность. В конце, по центру белоснежного большого стола, я уложила личный дневник, в котором несколько минут назад сделала новую запись.
Когда мне было пять, папа показывал несколько толстых блокнотов, исписанных черными чернилами. Тогда, я понятия не имела, что конкретно было там написано, но вскоре папа объяснил, что записи велись на итальянском. Предпочтение именно этому языку он объяснял тем, что когда бывал в Италии, в нём всегда просыпалась творческая натура, которая жила в полную ногу, свободной и не знающей границ. Страна воплощений мечты в реальность, место, где живут все и каждый — говорил он. Даже в самый пасмурный день, культура и общество, неугомонно движущееся днём и ночью, заставляло его хотеть жить. Оттуда он и черпал всю свою энергию и вдохновение. А позже, и я мечтала учиться на модельера именно в этой стране. В стране моды.
