— А что такого? — искренне удивилась мама, и мои брови оказались чуть ли не на волосах от шока. — Я не считаю это чем-то сверхъестественным… Джеймс парень хорошенький, а то, что характер такой…Так всех же девчонок на плохих парней тянет? — усмехнувшись, подмигнула она мне.
— Я — не все!
Больше сказать мне было нечего.
— Признайся, он хорошенький! — не унималась мама.
— Хорошенький? Что хорошенького ты в нём нашла?! — вспылила я. — Я скажу, что: он хорошенький засранец, наглый эгоист с самооценкой до небес, самодовольный болван, мажор с барскими замашками и верблю…
Не успела я договорить, как в поле моего зрения, как раз таки в той дверной щелке, возник образ того самого засранца, эгоиста и болвана. Быть этого не могло! Это уже окончательно достигло своей грани… Как ещё я могла перед ним опозориться?
Заикнувшись на полу слове, я промотала в голове диалог с мамой и прикинула, с какого момента он мог стоять в дверях. Он слышал? Надеюсь, речи мамы про его великолепную персону не дошли до наглого оболтуса. Такими темпами, его величавая самооценка не вместится в нашу безграничную вселенную. Заметив мой испуганный взгляд, Джеймс, держа в руке банку колы, — видимо только из холодильника, — ухмыльнулся, подняв вверх. Вот же нахал!
Я даже уже не замечала, как мама продолжает смеяться то ли с моих слов, то ли с осекшегося выражения лица. Какого черта он застыл в пороге и подслушивал?! Видимо, парня обделили не только умственными способностями, но и элементарным воспитанием. Прищурившись, я, наконец, собралась, и всем своим взглядом собиралась испепелить этого братца недоделанного. Но он только ухмыльнулся с гордым выражением лица, засмеялся, пряча лицо в пол, и уже через секунду покинул коридор.
Остальное время мы с мамой пролежали, обсуждая новый фильм с Анжелиной Джоли, и договорились пересмотреть вместе «милые обманщицы». Ближе к семи, она ушла, сказав, что уезжает с Кристианом на ужин. Добавив, что может они ещё заедут в кино, я сделала вывод, что раньше полуночи их ждать не стоит. Как подростки, ей богу! И вновь я осталась одна.
Не глядя на время, я занималась своими делами, пока желудок предательски не заурчал. Спустившись на первый этаж, в гостиной я никого не нашла. Анну Кристиан уже отпустил, а Джеймс, наверняка, сидел в своей комнате, утешая самолюбие в отражении зеркала. Я нашла йогурт, шоколадку и, взяв книгу на полке с множеством классики и психологии в гостиной, расположилась на диване.
Не прошло и полугода, как на лестнице послышались шаги. Сделав над собой усилие, я так и не обернулась от книги. Он безмолвно подошёл к холодильнику, вынул оттуда газировку и, громко отрыв и отпив из бутылки, оставил на столе. Боковым зрением я рассмотрела, что парень был одет в модных черных джинсах, белой обтягивающей мышцы футболке и синем бомбере с небрежно закатанными рукавами. Типичный ловелас на ночных тусовках. Намылился куда-то. Пока, облокотившись на столешницу спиной, он, поглощая воду, деловито рассматривал меня, я не отрывалась от книги. Или пыталась.
— Ты практикуешь гипноз на книге? — ухмыльнулся он, приникнув спиной к столешнице и сложив руки на груди.
— Если тебе не известно, то люди обычно не только картинки рассматривают, а ещё и на текст внимание обращают! — не оборачиваясь, упрямо заявила я.
— В таком случае, техника чтения у тебя явно хромает, раз ты уже десять минут зависаешь над двенадцатой страницей. — он хмыкнул, и я собрала всё терпение, чтобы не растерзать его на кусочки. А страница-то, и правда двенадцатая была… Как я так опростоволосилась?! Снова.
— Просто представляю тебя на месте героя, — нашлась я.
— Сексуального красавчика? Не фантазируй слишком много, а то в реальность верить перестанешь, — поиграл он бровями.
— Многолетнего дуба, возле которого собрались все сексуальные красавчики! Он слишком сильно возносил себя к небесам, вот и пустил корни под землю.
От моих слов, его улыбка ехидно скривилась и, оттолкнувшись от столешницы, он потрепав меня по волосам, как маленького ребенка или любимую сестрёнку, прошёл к выходу. Я собиралась пульнуть за это в него подушкой, но парень, уже скрываясь в дверях, крикнул:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Чао бомбино, сестренка, не скучай! Поешь хлопьев, посмотри мультик и баю-бай! — он оскалился, а я, красная от злости, как помидор, запустила в него подушкой. К счастью парня, дверь успела захлопнуться, и я перевела дух, запихивая за щеки шоколадку. Со стороны, легко сошла бы за недовольного бобра, у которого в очередной раз прорвало плотину.
В тот вечер не хотелось ни смотреть кино, ни рисовать. Даже от разговора с подругой отказалась, ссылаясь на плохое самочувствие. Весь вечер я просидела на мягком диване под тусклым светом с вечной классикой в руках.
Глава 5
Falling — Why Don’t We
Джеймс
Музыка, алкоголь, толпа знакомого и незнакомого народа — всё, как обычно по субботам. Мы с парнями прибыли на место уже как раз в самый разгар вечеринки, поэтому, без приветствий с остальными, прошли в центр на занятые диваны. Качки, что их заняли, в ту же секунду решили отлучиться по делам, — это было их единственным правильным решением, — а девчонки, тут же расположились у парней на коленях или скромно засели рядом.
Ян, светловолосый худощавый парень, под два метра ростом и с хищной улыбкой для девчонок, с которым мы дружим с шестого класса, сидя напротив, протянул мне стакан с алкоголем. Тут же, рядом с ним, брюнетка с пышными формами заняла место и стала виться, как виноградник вокруг столба. Нас было трое, поэтому, как обычно, мы расположились на двух, стоящих друг напротив друга, диванах: Ян посреди девчонок, в привычной для него среды, мы с Рэном отдельно от пошлостей, которые в таких местах происходили на каждом углу.
— Как-то тухло в этот раз, — крикнул мне на ухо, развалившись с выпивкой в руках, Рэн. Я обвёл взглядом комнату, где тусовались по большей части старшеклассники «Эмертон Холла» и ребята из колледжа, и скучающе кивнул другу.
С этим оболтусом, с начальных классов у нас развязалась настоящая кровавая война. Доходило до того, что из-за наших выходок, приходилось ссориться и отцам, доказывая каждый правоту собственного сына. А как иначе приходилось двум деловым дядькам с миллиардами на счетах и безупречной репутацией, которых не то что директор, а собаки на каждом углу уважали, решать такие вопросы?
В классе учителя рассаживали нас по разным углам, на физкультуре ставили по разным командам, а на футбольном поле доставляли двух трениров, чтобы те вовремя предотвращали наши драки. И даже при этом, мы умудрялись драться и выяснять отношения, срывать уроки и ставить весь «Эмертон Холл» на уши. Впрочем, бунтарями школы мы оставались и по сей день. Ни учителям, ни нашему уважаемому директору, у которого карманы лопались от зелени богатеньких родителей, ни родительскому совету не надоедало каждую пятницу устраивать нам двум выговор за «достижения» в конце недели.
А в один из пятничных футбольных матчей, (наверное, солнце в бошку напекло и разум помутнел), перед которым мы не поделили, кто будет поздравлять одноклассницу на восьмое марта, хорошенько начистили друг другу морды, к чертям разорвав школьные рубашки и оставив яркие фингалы на мальчишеских лицах. Как сейчас помню, сидим под трибунами, прислонившись к стене, отстраненные от игры, оба с фингалами под глазами, разбитыми губами и разорванными рубашками, метаем друг в друга неприличные ругательства и едва сдерживаемся, чтобы не продолжить бой на выживание.
Пока с поля доносились восклицательные выкрики команды, мы одновременно выругались на тренера, что отстранил нас от игры и приближающихся матчей и, замолкнув, изучающе палили друг друга глазами. В конце концов, этот натюрморт не выдержал и заржал во весь голос. Как и спустя десять лет: громко, без стеснений, по-хамски и заразительно. Прямо таки нарывался, чтоб я разукрасил ему и второй глаз. Но вместо агрессии, которую я обычно по привычке испытывал к нему, смех невольно вырвался из меня. Поддавшись искушению, я тоже рассмеялся, и за недолгое время, сидя в западне, мы на удивление быстро из заклятых врагов, превратились в братанов.
