Николай недоверчиво посмотрел на майора.
— Что, можно прямо так и уходить?
— Вот твое обязательство. — Майор красноречиво постучал по папке, где лежала бумага с подписью. — Теперь ты от нас никуда не денешься.
Глава 9
— Хорек, это ты? Я тебя жду у подъезда, ты мне нужен!
На противоположном конце провода раздалось радостное восклицание, сменившееся щенячьим повизгиванием:
— Колян, ушам своим не верю! Неужели это ты?! А то, знаешь ли, разное говорили: будто бы ты кого-то замочил и сейчас сидишь в изоляторе…
— В школе тоже имеются умные люди. Разобрались как следует и отпустили. Ладно, выползай быстрее.
— Жди, я мигом!
Сумерки опустились на двор, размыв очертания зданий и силуэты двух парней, сидевших в глубине двора на скамейке.
— Селезня с Ухтомского помнишь? — спросил один из них — тот, что был покрупнее.
— Ну?
— Из-за него, козла, я чуть срок не заработал. Распустил Селезень язык, за базаром перестал следить, вот мне и пришлось врезать ему по горлу. Да перестарался я малость, так что крякнул наш Селезень.
— Круто, — уважительно протянул Хорек, невысокий парень с длинной цыплячьей шеей. — Драться ты умеешь. Только как ты все-таки выбрался? Может, ноги сделал?
— Ты что, мне не веришь? — тон круглолицего сделался почти угрожающим. — Стал бы я тогда тебе названивать. Тогда я бы уже давно на срыв пошел — в тайгу куда-нибудь или в Китай. Так что все чисто.
На скамейке между собеседниками стояли четыре бутылки пива. Колян взял одну из них, умело откупорил о край лавки и, обтерев горлышко, пригубил. Сделав несколько больших глотков, он смачно рыгнул и с легким стуком поставил бутылку на место.
— Колян, а ты у жены-то был?
— Нет еще. Сразу к тебе, так что цени, Хорек, — серьезно ответил круглолицый и спросил в свою очередь: — Пока я в школе был, за ней никто не подстреливал?
— Да нет, что ты! — возмутился Хорек. — Она у тебя святая, как мадонна.
— Если узнаю что-нибудь такое, так убью и ее, и ее хахаля! — спокойно произнес Николай и сделал большой глоток.
Хорек тоже потянулся к бутылке. Что-то с Коляном определенно произошло. Скорее всего, учеба в этой спецшколе ему мозги набекрень сдвинула. Хорек внимательно посмотрел на приятеля.
— Чего вылупился?
— Так…
Бутылка открылась с четвертой попытки. Отброшенная крышка звонко стукнулась обо что-то металлическое и затерялась в траве. Хорек отхлебнул пива и весело добавил:
— И правильно сделаешь. Сколько баб забеременело, пока их пацаны под ремнем в армии стояли? Им только дай свободу! Знаешь, где краля Селезня работает?
-Ну?
— В одном коммерческом киоске, неподалеку отсюда. Красивая баба, с такой мордахой, как у нее, только мужиков зазывать.
Колян зашвырнул в кусты бутылку с остатками пива. Раздался треск сухих сучьев, после чего бутылка с тупым шлепком ударилась о землю.
— Пойдем! — поднялся со скамьи Колян.
— Куда? — не понял Хорек.
— Навестим кралю Селезня. Хочу посмотреть на нее. Да оставь ты это пиво! — вырвал Колян из рук приятеля бутылку. — Она же в киоске работает? Вот и напоит тебя.
Дорога действительно оказалась короткой — минут через пять они подошли к небольшому киоску. Николай уверенно забарабанил в дверь.
— Кто там еще?! — послышался из глубины помещения сердитый женский голос.
— Открывай, милиция! — грозно отозвался Хорек.
За дверью послышались торопливые шаги, а потом
тот же звонкий голос с укором произнес:
— Надоели мне твои шуточки, Игорь! Все время одно и то же! Не можешь что-нибудь пооригинальнее придумать? Будешь так борзеть, так я на тебя вообще Назару пожалуюсь!
Замок дважды щелкнул, и дверь распахнулась.
Николай по-хозяйски ввалился в киоск, оттеснив внутрь застывшую в недоумении девушку.
— Чего вам надо? — спросила та наконец.
— Испугалась? — поинтересовался Николай.
— Чего вам надо?!
— Эта соска с Селезнем трахалась? — по-деловому поинтересовался Николай у Хорька.
— Она самая.
— Закрой дверь, Хорек, у меня к ней один разговор коротенький будет. Ты знаешь, сука, что я из-за твоего хахаля чуть десять лет зоны не получил? — угрожающе спросил Колян, наступая на девушку.
Та испуганно отступила в глубину киоска, задевая при этом банки с пивом, блоки с сигаретами, упаковки с соком. Все это валилось к ее ногам, но девушка даже не пыталась подобрать рассыпавшийся товар.
— Ничего я не знаю, — пробормотала она. — Уходите, если не хотите неприятностей! Это киоск Назара! Слыхали о таком?!
— Хорек, ты слышишь? Она пугает нас Назаром.
Николай ухватил пальцами девушку за щеку и прошипел:
— Дура, я поставлю раком не только тебя, но и твоего Назара!
— Вот ты сам ему об этом и скажи!
— Ах ты, сучка остроумная! — В тесном пространстве киоска оглушительно прозвенела пощечина. — Я тебя научу светским манерам!
В стекло нетерпеливо постучали.
— Чего хотел? — высунулся Хорек.
— Сигарет не продадите? — спросил мужчина.
— Не видишь, что ли?! Учет! — Хорек закрыл окошечко и задернул шторы.
— Оборзела, блядина! — воскликнул Колян. — Что за моду взяли эти соски — так разговаривать с уважаемыми людьми!
Неожиданно он совершенно успокоился. Это был очень плохой признак.
— Я тебя, мразь, на понт брать не хочу. Несколько дней назад я угробил твоего Селезня.
— Как?!
Николай хмыкнул:
— Интересуешься. Ткнул ему ладошкой в горло, вот его и не стало. Могу это повторить и с тобой… если мы, конечно, не договоримся. А теперь ответь мне на один вопрос, красотуля: каким способом тебя Селезень имел? Кто-то тебя должен ведь утешить, так почему же не я?
Отступать было некуда — лопатки девушки уперлись в стену.
— Не посмеешь!
— Ты, видно, еще ничего не поняла. Юбку, дура, подними! Да повыше, чтобы я твой сейф разглядел! Хорек, помоги ей, а то нам эту сучку до утра не уговорить.
Хорек захихикал и с готовностью ухватился за подол девушки.
— Отпусти! Отпусти! — пыталась она высвободить юбку из цепких пальцев Хорька.
— А ножки-то у нее стройные!
Девушку опрокинули на стол, разметав при этом во все стороны металлические банки, с грохотом полетевшие на пол. Николай рванул колготки, и прозрачная пленка мгновенно разъехалась, обнажив голые бедра. Звонкая оплеуха заставила тренькнуть бутылочки с пивом.
— Шире ноги, паскуда! Еще шире, чтобы не туго было, чтоб мне мозолей на елде не натереть! А хорошо! Класс! Признайся, голуба, Селезень и вставить-то не умел! Не будь меня, так настоящего мужика ты бы и до смерти не попробовала.
Николай по-хозяйски обхватил бедра девушки и входил в нее яростными толчками.
— Улыбайся, сучка! Не люблю, когда баба подо мной с кислой рожей лежит. Ну, кому сказано?! Поласковей!
Прозвенела новая оплеуха.
Девушка попыталась улыбнуться, но вместо улыбки у нее получилась болезненная гримаса.
— Шире улыбку! Селезню-то небось не с такой кислой рожей давала! Хорек, дай ей еще разок по губам, а то у меня руки заняты.
Хорек, заливаясь смехом, ударил девушку по лицу.
— Получила? Будешь в следующий раз знать, как не слушаться старших. А теперь улыбайся… Вот так… Это уже получше будет. Ох, хорошо! — Николай на мгновение замер, прикрыв глаза, потом впился ногтями в бедра девушки, расцарапав кожу, и что было сил ткнулся тазом вперед.
— Все! — радостно объявил он. — Уверяю тебя, голуба, это лучший акт в твоей жизни. Лет через тридцать, когда состаришься, будешь меня вспоминать с благодарностью. А беззубым подругам будешь рассказывать, что был у тебя один ухарь, который отпахал тебя до болей в паху, и ты неделю заглядывала под юбку, думая, что у тебя там полено вставлено.
Колян отстранился от девушки.
— Тряпку подай! Не идти же мне с мокрым хером.
Девушка не слышала его — она лежала, поджав ноги, и тихонько всхлипывала. Хмыкнув, Николай вытер член краем скатерти, после чего повернулся к Хорьку:
— Может, ты желаешь? Уверяю тебя, девка ништяк. По второму заходу пошел бы, да дела кое-какие имеются. Я пойду, а ты развлекись.
Хорек деловито откупорил банку с пивом, сделал изрядный глоток, громко рыгнул и ответил:
— Ты не подумай, Колян, что я брезгую, но сейчас мне больше пивка охота.
Николай не спеша застегивал ремень.
— Ну, смотри сам. Как говорится, было бы предложено, а то еще обидишься. Пакет возьми, положи в него чего хочешь. Слышь, Хорек, а я теперь покойному Селезню молочным братом сделался.
— Хе-хе-хе! — мелким смешком отозвался Хорек, наполняя огромный полиэтиленовый пакет банками с баварским пивом.
— Да прикройся ты, дура! — рыкнул Николай. — Кайфа больше не дождешься.
