На смерть инфанта ученики городской школы должны были сочинить памятные стихи. Позднее маэстро Лопес де Ойос, по распоряжению муниципалитета, издаст их в «Реляции», посвященной безвременно усопшему принцу. Скорее всего, там были и стихи Сервантеса, но книга, к сожалению, до нас не дошла.
Год 1568 был в Испании «урожайным» на смерти вельможных и коронованных особ. Вслед за наследником престола 3 октября того же года скончалась королева Изабелла де Валуа. Еще с предыдущего года она была подвержена частым обморокам. Хрупкая от природы, до срока выйдя замуж, она была вынуждена подчиниться суровому этикету королевского дворца Эскориал. Королева впадала в непонятную грусть и плакала, сама не зная отчего. Однажды с ней случился обморок, длившейся более часа. Тяжело протекала беременность королевы. Боли в почках, рвота и жар усилились в последние недели перед смертью. Плохие медики довершили дело. Случился выкидыш, затем агония. Через два часа она скончалась.
Королеву должны были похоронить в монастыре Босоногих Королей. Муниципалитет поручил Лопесу де Ойосу подготовить необходимые в таких случаях стихи, которые позднее будут изданы в «Истории и реляции… болезни, смерти и похорон дочери Екатерины Медичи». Маэстро разделил труд со своими наиболее успевающими учениками. В томе наряду с описанием траурной панихиды содержались стихотворения на латыни и «кастельяно»[50], среди которых четыре принадлежали Мигелю де Сервантесу. Книга появилась в продаже в 1569 году. Примечательно мнение Лопеса де Ойоса о своем воспитаннике: «Первая эпитафия в виде сонета с кастильской коплой (copla) написана Мигелем де Сервантесом, моим любимым учеником».
Высказывание такого авторитета как Лопес де Ойос о Сервантесе как «любимом ученике» стало классическим определением меры раннего и глубокого таланта Сервантеса. Астрана Марин солидаризируется с ним: «… эти стихи… выявляют поэта изысканного и утонченного, начитанного, искусного в сочетании образов…». Он полагает, что подобные сочинения были бы сложны даже для зрелого и опытного поэта, не говоря уже о том, что написать лучше в столь юном возрасте не смог бы никто. Астрана Марин делает вывод: «… нет нужды в документальном подтверждении, чтобы считать, что Сервантес, будучи двадцатиоднолетним юношей, стяжал в Мадриде славу молодого выдающегося (extraordinario) поэта…», что «в городской школе он был номером «один», возможно с функциями ассистента профессора…».
Характеристики, бесспорно, блестящие, равно как и сами предположения. Но объективности ради приведем мнение еще одного авторитета сервантистики – М. Менендеса-и-Пелайо: «Отдельные удачные места из «Путешествия на Парнас», изящные стихи из «Галатеи», мужественный патриотический дух «Послания к Матео Васкесу», неоспоримые достоинства некоторых сонетов – всего этого было бы недостаточно для того, чтобы окружить его имя большим почетом, чем имена Франсиско де Фигероа[51], Педро де Падилья[52] и других лирических поэтов, ныне уже прочно забытых, несмотря на то, что в свое время они пользовались заслуженной известностью». «Сами по себе эти стихотворения не представляют ничего примечательного, являясь добросовестными ученическими упражнениями молодого Сервантеса в той книжной поэзии, которая преподавалась гуманистами-риторами в любом из испанских университетов», – полагает К.Н. Державин.
Талант юного автора, безусловно, очевиден, не будем торопиться приписывать любым творениям великих людей не свойственное им величие.
* * *
Помогая Гетино де Гусману оформлять дворцовые празднества, Сервантес познакомился со многими поэтами. Среди них были Габриэль Лопес Мальдонадо, Луис Галвес де Монтальво, Педро Лаинес. В Мадриде он узнал Матео Васкеса де Лека, будущего государственного секретаря и протеже всемогущего кардинала Эспиносы. Матео Васкес занимает довольно заметное место в биографии и творчестве Сервантеса, хотя часть исследователей полагает, что между ними не было близких отношений.
Ходили слухи, что Матео Васкес родился в Алжире, а его мать донья Исабель де Лучиано была христианской рабыней. Поэтому те, кто его не любил, называли Васкеса «мавританской собакой» (perro moro). На самом деле он родился в Севилье в 1545 году. В 1564-м мы находим его в списках университета Алькала де Энарес. В 1565-м он поступает на службу к кардиналу Эспиносе, ходили даже слухи, что он был его внебрачным сыном. Биография его матери окутана плотным мифическим туманом.
Донья Исабель де Лусиано была женщиной неграмотной. Ее мужем считался Санто Амброхино де Лека, который, как и она сама, якобы родился на Корсике.
В действительности она не имела ни приставки «дон», равно как и мифического мужа по фамилии Лека. Это была девушка, склонная к приключениям «самого разного рода», имевшая близкие отношения с канониками Васкес и Овандо, которым покровительствовал кардинал Эспиноса. Именно отсюда у Матео появилась фамилия Васкес, равно как и протекция вельможи. Каноник Диего Васкес называл Матео «брат» и даже «сын», хотя более подходящим было бы – «пасынок».
После смерти кардинала Эспиносы в сентябре 1572 года, благодаря влиянию и связям Хуана де Овандо, который в то время, будучи президентом Советов Индий и финансов, входил в окружение Филиппа II, Матео Васкес стал священнослужителем.
Умер Матео Васкес 5 мая 1591 года. Санчес Коэльо написал для замка Эскориал его портрет. При жизни Васкес имел славу «стукача», лакея и лицемера.
Об «отношениях» королевского секретаря с поэзией нам ничего не известно, хотя был он человеком образованным. Собственно говоря, широко известным кругу сервантистов он стал из-за знаменитого стихотворного «Послания», посвященного ему Сервантесом, когда он находился в алжирском плену. На самом деле отношения между Сервантесом и Васкесом если и не были поверхностными, то во всяком случае не имели глубоких корней. К тому же до сих пор нет полной уверенности, что «Послание к Матео Васкесу» принадлежит перу Сервантеса.
Глава 2. В Италии
После известных стихотворений на смерть Изабеллы Валуа, королевы Испании, Сервантес продолжил свои штудии под руководством Лопеса де Ойоса. Заканчивался последний курс, и Мигель лелеял мечту о поступлении в университет. Учитывая его страсть к учебе, ум и талант, а также покровительство маэстро, это должно было стать делом несложным.
Однако судьба распорядилась иначе. Фортуна вообще мало улыбалась Сервантесу. Один случай круто изменил его жизнь. В декабре 1568 года между Мигелем де Сервантесом и неким Антонио де Сигура состоялась дуэль. Де Сигура был ранен. В те времена дуэли были строжайше запрещены указом Его Величества, а противник Сервантеса имел, к несчастью, какое-то отношение к королевскому двору. Дело могло принять серьезный оборот.
Победителю грозили позорное публичное отсечение правой руки, десятилетняя ссылка и другие наказания. Бегство было единственным выходом. Сервантес покидает Мадрид и отправляется в Италию. И не напрасно. 15 сентября 1569 года было разослано письменное предписание задержать Мигеля де Сервантеса, где бы он ни находился в пределах Испанского королевства.
Этот документ был обнаружен в известном архиве Симанкас и передан Испанской королевской академии истории 25 июня 1840 года, где данное бесценное свидетельство пролежало без отклика целых двадцать лет. Когда же исследователь Херонимо Моран осмелился опубликовать этот документ, то среди сервантесоманов поднялся буквально шквал негодования. Этого не может быть! Гениальный писатель, творец «Дон Кихота» не способен нанести физическое увечье другому человеку. Это, конечно, был «другой» Сервантес, скорее тезка, однофамилец или человек с похожей фамилией (не Cervantes, а Zervantes). И т. д…
* * *
С точки зрения обывателя, великий человек не может совершать недостойных поступков. Это является частью, если так можно выразиться, «комплекса гения». Мы как бы чувствуем личную ответственность за чистоту образа того или иного великого человека. И это верно. Но верно и то, что есть история, факты, которые мы не вправе ни обелять, ни замалчивать.
Известно, что Фрэнсис Бэкон, автор «Нового Органона», «Новой Атлантиды» и множества других историографических и философских трудов,[53] пребывая в должности лорда-канцлера (главного министра) Англии, брал непомерные взятки, за что был снят с должности, лишен права быть членом парламента и бессрочно заточен в Тауэр. Но разве он перестал для нас быть великим философом и выдающейся личностью?
* * *
Говоря о стычке между Сервантесом и Сигура, следует заметить, что дуэли в середине XVI века, равно как спустя и сто, и двести лет, были делом довольно частым и поощрялись неписаным уставом дворянского сословия. Король неоднократно запрещал поединки своими указами, но это не мешало их существованию. Если человек носил шпагу, то он мог и даже должен был пустить ее в ход, защищая свою честь и достоинство. В этом проявлялись благородное происхождение, храбрость и честь. Так поступали и Лопе де Вега, и Франсиско де Кеведо, и дон Педро Кальдерон де ла Барка[54] – список можно было бы продолжать бесконечно.
